Странник между мирами

— Правила очень простые. Или победитель приводит побежденный корабль на буксире в порт, или обломки обоих кораблей остаются лежать на отмели. А уж способы, как достичь результата — целиком и полностью на наше усмотрение. — Шарки одним глотком допил шоколад. — Идем к Анни. Ей понадобится помощь всей команды, и даже ваша, мистер Сингх.

Когда Эверетт, на этот раз скромно, вошел в рубку, капитан Анастия по-прежнему стояла у окна. И вновь она не оглянулась, только протянула руку. Эверетт вложил в ее руку кружку с горячим шоколадом и отступил назад. Капитан Анастасия сделала глоток. Эверетт услышал, как она вздохнула.

— Мистер Сингх, в вашем мире что-нибудь может с этим сравниться?

«Эвернесс» скользила над замерзшими полями Теймсмида и Эрита, следуя за руслом Темзы. Сейчас они приближались к Дартфорду, где река прорезала сверкающую серебром брешь в сплошной стене электростанций и дымовых труб. По ту сторону, мерцая на солнце, лежало широкое устье. Дирижабли летают ниже, чем самолеты, и не так быстро. Стандартная высота подъема у них — тысяча метров. Эверетт попытался оценить скорость, глядя, как проплывают внизу поля, деревушки и дороги. Сто пятьдесят — двести километров в час? Он бросил свои попытки, завороженный величественно-неторопливым полетом. Самолеты поднимаются слишком высоко, оттуда не разглядеть подробностей. А из обзорного окна «Эвернесс» можно было увидеть, как мчатся внизу поезда и рельсы блестят в лучах заходящего солнца. По узким деревенским улочкам с трудом протискивались грузовики и легковушки. Из труб поднимался дым — прямой линией, словно прочерченной карандашом в безветренном воздухе. В поле пыхтел трактор с паровым двигателем, чайки летели за плугом, взрезающим промерзшую землю, готовя ее под озимую пшеницу. И тихо… Так тихо! Электрические пропеллеры почти не производили шума. Слышно было, как стучат колеса поезда, и как кричат чайки, и как звонит чугунный колокол деревенской церкви. Так летаешь во сне: поднимешь руки и сразу поднимаешься ввысь. Легче воздуха.

— Нет, мэм, — ответил Эверетт. — Такого у нас нет.

Кажется, капитан Анастасия улыбнулась.

— Мисс Сиксмит!

— Мэм! — откликнулась Сен.

— Полный вперед! Стандартная высота для прохождения Дымового кольца. — И пояснила, обращаясь к Эверетту: — Скверный воздух, мистер Сингх.

— Есть стандартная высота, шесть тысяч футов, мэм. — Сен потянула на себя рычаг высоты.

Не было ощущения, что изменился угол наклона Дирижабля — просто земля ухнула вниз. «Эвернесс» приближалась к частоколу дымовых труб и градирен. С высоты стало видно, что их ряд изгибается с обеих сторон: не черта поперек мира, а круговая стена. «Чтобы не впускать или не выпускать?» — подумал Эверетт. Сен вела корабль сквозь плотный слой оранжевого смога, где смешались дымы из отдельных труб, объединяя свои химикаты. «Эвернесс» потряхивало, когда она попадала в водовороты дыма и горячего воздуха от градирен. Чашка в руках капитана Анастасии задребезжала о блюдечко. Капитан спокойно сделала еще глоток, словно бросая вызов Эверетту: удержится ли на ногах или схватится рукой за опору. Он посмотрел вниз, в жерла дымовых труб, в разинутые черные пасти охлаждающих башен. «Эвернесс» вновь тряхнуло, а потом они вдруг выскочили за пределы Дымового кольца.

— Здесь воздух бона, мистер Сингх, — сказала капитан Анастасия.

— Вижу «Артура П.», десятая видеокамера, — подал голос Шарки.

— Экран шесть, будьте так добры, мистер Шарки!

Укрепленный над окном на поворотной консоли монитор замигал, и на экране появился вид с кормовой видеокамеры. К ним приближался большой дирижабль, приплюснутый и хищный, точно акула. На носу был изображен дракон, свернувшийся вокруг шара, увенчанного короной.

— Они нас догоняют, — проговорил Шарки. — Путевая скорость сто восемьдесят пять.

— Прибавить скорость, мисс Сиксмит. «Эвернесс» не будет тащиться за ними, как свинья, которую волокут на ярмарку. Мистер Шарки, докладывайте о любых изменениях скорости «Артура П.».

— Есть, мэм!

Сен плавно подала рукоятку вперед, пока цифры на зеленых увеличенных линзами экранах не сравнялись с теми, что назвал мистер Шарки.

— Девятнадцать минут до пункта назначения, — сообщила она.

Такую Сен Эверетт еще не видел. Она была сосредоточена на управлении кораблем. Никаких шуточек, жаргонных словечек и эффектных поз. Когда она сказала, что занимает в команде место пилота, Эверетт не совсем поверил — Сен любила преувеличивать. А оказалось, она действительно пилот, и притом классный. Она всю себя вкладывала в управление полетом.

Они уже летели над территорией графства Кент. Слева виднелись остров Шеппи и устья рек Медуэй и Темзы, тускло-серые, как холодный чугун. Справа и впереди можно было рассмотреть крестообразный в плане Кентерберийский собор. От его башен по кровлям соседних домов тянулись по-зимнему длинные тени. А прямо по курсу над горизонтом нависла линия туч, темных, чуть желтоватых по краям, точно застарелый синяк.

— Что это по-вашему, мистер Сингх?

— Я бы сказал, погодный фронт, мэм. Учитывая время года и то, что тучи идут с востока, возможно, будет снег.

— Согласна с вами, мистер Сингх. Мистер Шарки, доложите погодную обстановку! В отличие от ваших а-э-ро-пла-нов, мистер Сингх, мы не можем лететь наперекор стихиям. Хороший капитан умеет использовать ветер, перепады давления, восходящие и нисходящие потоки воздуха.

— Автоматическая метеостанция Сандетти, данные на четырнадцать часов, — произнес Шарки, придерживая рукой наушник, как делают диджеи. — Ветер восточный-северо-восточный, переходящий в северо-северо-восточный, тридцать узлов, снег, видимость сто метров, давление сто пять миллибар и продолжает падать.

— Отлично! — воскликнула, потирая руки, капитан Анастасия. — Мисс Сиксмит, сохраняем прежнее направление и скорость. Высоту снизить до стандартной высоты полета.

Эверетт подошел к окну и уперся руками в стекло, воображая себя носовой фигурой корабля. Вот он летит, подхваченный воздушными потоками, в самое сердце урагана, примчавшегося от голландских берегов… Тучи уже приближались над морем, словно вторая линия горизонта. В воздухе закружились снежинки, на лету превращаясь в ледяную крупу. Холод просачивался внутрь дирижабля. Эверетта пробрала дрожь.

— Что наш противник, мистер Шарки?

— Направление и скорость прежние.

— Мисс Сиксмит, снижайтесь до двухсот метров. Включите автопилот.

Внизу показался курортный городок Дил. Вдоль набережной и живописного мола мигали, качаясь на ветру, китайские фонарики. Собачники, выгуливающие своих питомцев, задирали головы, глядя, как над ними бесшумно проплывает темная масса дирижабля — огромного, как небоскреб, и при этом легче воздуха. Дальше, дальше, над седыми волнами, вспененными ветром. Солнце скрылось за тучами. Вверху, внизу, впереди все серое, в белых крапинках снежинок. Метель выжидала, свернувшись в клубок, и вдруг набросилась на «Эвернесс», завывая и швыряясь мокрым снегом вперемешку с дождем. «Эвернесс» содрогнулась и отважно двинулась дальше, вглубь снежной бури.

Капитан Анастасия поманила пальцем.

— Сен, мистер Сингх! Вам нужно это видеть. И молите Всевышнего, чтобы не привелось увидеть вновь!

Сен, включив автопилот, подошла и стала вместе с матерью и Эвереттом смотреть на бесформенную серую мешанину метели над морем. На оконном стекле по углам скапливался снег. От окна веяло холодом. На темно-сером фоне проступило более светлое пятно — там волны разбивались на отмели и пенились барашками. Вода на мелком месте была чуть зеленоватой. Эверетт видел, как на карте, контуры песчаных мелей. Вот показался более правильный рисунок: здесь из воды выступал каркас корабля, словно скелет динозавра, увязший в песке и окаменевший. В бело-серой круговерти трудно было определить размеры, но вот ветер на миг отодвинул снежный занавес, и Эверетт увидел, что остов огромен — метров сто в длину. Дирижабль разбился здесь давным-давно, и подвижная отмель поглотила его. Рядом проступали сквозь песок очертания другого корабля, чуть дальше лежал третий, впереди виднелись четвертый, пятый… Там, где отмель выходила на поверхность, мертвые корабли были видны еще отчетливее. Мешанина продольных брусьев и шпангоутов; сломанный лонжерон, точно перебитый позвоночник; рядом доски торчат из песка, словно пальцы утопленника, а вокруг них пенится вода; трепещут на ветру обрывки корабельной оболочки. Дальше лежал сплошной песок. Чайки пугались надвигающейся тени дирижабля и взлетали, крича, точно пропащие души. Здесь погибли десятки воздушных кораблей, и их затянуло вечно движущимся песком. Настоящее кладбище.