Страница 48 из 64
Едва они вошли в дом, он отнес ее в спальню и принялся раздевать.
С необъяснимой жадностью Эд искал улики. Чувствуя себя старым беспомощным псом, не способным взять след…
Он срывал покров за покровом, обнажая медовую кожу, заставляя Нику отмахиваться через сон…
Искал и не находил. Искал и не находил…
В воздухе повисла неопределенность.
Она сквозила во всем: в пыльном оттенке травы на обочинах улиц, в войлоке туч, подпирающих горизонт, в крадущихся движениях кошек… Она обосновалась в душах людей, вынуждая их застывать некстати, глядя в новое бездонное небо, тосковать неизвестно о чем, а некоторых - собираться в далекий, полный опасностей путь…
Как и всегда - в сезон перелетов.
На городских дорогах обострились ремонтные работы. Подвозя Нику по утрам в институт, Эд с затаенной ненавистью косился на бесчисленные знаки «STOP». Вызывающе красные (само воплощение власти), они возвышались над всеми, перегораживали путь, заглядывая в лобовое стекло с издевательским тайным подтекстом - не упустить машину с преступниками-рецидивистами… Ну, по крайней мере с одним - точно.
Внимание к его персоне резко возросло.
Слишком много людей в форме стояло на перекрестках, где он обычно проезжал. Слишком часто у него спрашивали документы. Даже бабки, сидящие дни напролет на лавочке у подъезда его съемной квартиры, вдруг начали с ним здороваться. Хотя он ни разу не подал для этого повода! Знакомые стали интересоваться, как он провел лето, с нездоровым, полным болезненного любопытства блеском в глазах.
Он молчал. Или отвечал односложно. Но все равно ощущал за спиной их ядовитые ухмылки и обмен многозначительными взглядами…
Неужели знают? Видели? Или кто-то из них - его «коллега», так же считающий удары сердца до встречи со своим преступным счастьем?…
Ему до дрожи хотелось неожиданно обернуться и, поймав одного из них на перемигивании, впечатать зубы в горло - ощутить, наконец, на своих пальцах кровь живого, уязвимого врага!…
А однажды он направлялся знакомиться к очередному клиенту в солидную компанию, расположенную в центре города. Недалеко от «Шарman'щика». Припарковавшись у здания, сиявшего новизной, он невольно засмотрелся в поисках вывески… Впрочем, на месте ли она еще? Ведь все так быстро меняется, а он не был там…
- Ну надо же!
Эд вздрогнул и оглянулся. Уже понимая, что зря задержался. Предчувствуя, что разговор выйдет натужным.
Игорь - тот, с кем он провел немало славного времени за зеленым сукном и кого (вот уж точно!) никогда не хотел видеть вне клуба.
Но щуплый мужчина в заношенной куртке протягивал ему руку, заискивающе улыбаясь.
- Привет! Давненько не виделись.
- Да, дела… - Эд выдерживал паузу, надеясь сократить бессмысленный разговор, насколько это возможно. - Извини, я спешу.
- Ну да, ну да… - с жалкой готовностью закивал Игорь. - Ладно. Приходи все равно, - и указал своей тщедушной аристократической лапкой в сторону «Шарman'щика». - Без тебя игра не клеится.
Мгновение Эд смотрел на него, пытаясь понять, что ему так откровенно не нравится в этом невинном предложении… Сплюнул под ноги. Еще раз пожал Игорю руку и поспешно, ощущая затылком его внимательный взгляд, взбежал по ступенькам к зеркальным дверям…
С того дня мир, сговорившись, усилил давление.
Суета, аварии, бесконечные пробки… Очереди в булочной, заполненные по большей части пустыми, но иногда - и глубоко содержательными разговорами.
«Слышал? Маньяк объявился! - долговязый тип за его плечом воровато оглядывался и брызгал слюной, наклоняясь ближе к своему невидимому собеседнику. - Да, девушек молоденьких того… Убивает. Но самое странное… - горячее дыхание щекотало затылок Эда, вызывая тихое бешенство. - Не насилует!»
Он ловил себя на желании врезать. И на кривой, зловещей усмешке…
Даже работа - его любимый антидепрессант стала источником раздражения. Простейшие модули, которые раньше складывались быстро и с неизменной точностью, теперь вдруг оказывались немощными колченогими ублюдками от программирования, не способными даже на элементарные действия.
Эд рычал, швырял на пол клавиатуру, утрамбовывал очередной окурок в переполненную пепельницу и снова, снова до полного изнеможения вертел опостылевшую головоломку!… Но ничего путного не получалось. И он возвращался к Нике издерганным, заранее «предвкушая», что ждет его дома…
В последнее время она была рассеянной. В смысле - еще больше. Часто застывала в полушаге, словно прислушиваясь к чему-то, звучащему лишь для нее одной. Склоняла голову набок и долго стояла, глядя в пространство. На вопрос, повторенный Эдом в невыносимый пятый раз, отвечала слабой блуждающей улыбкой. И безразлично обходя его - уже на грани, готового взорваться, еле заметно пританцовывала. И тихо напевала что-то цыганское.
А еще она стала задерживаться.
С самого начала учебного года - своего последнего года в стенах храма искусств Ника регулярно задерживалась. Все дольше.
Умножая череду окурков за окном машины и изнывая от голодного урчания в желудке, Эд пытался мысленно отследить ее маршрут…
Ведь если занятия должны окончиться час назад… Но она просила его приехать на сорок минут позже… Правда, он приехал раньше… Только вот раньше - которого срока?… Тогда, может, она не опаздывает? Но ведь он точно знает, что после окончания пары минуло уже…
Он путался, чертыхаясь сквозь зубы. Снова прокручивал в памяти утренний разговор, и постепенно нотки неуверенности начинали проступать в ее словах - кажется, она отводила глаза в сторону и несколько раз повторила: ничего особенного, просто дополнительные занятия… Хотя ей-то дополнительные занятия вроде ни к чему?!
Демоны ревности насмехались над романтиком всласть…
А мимо открытого окна проплывали группы студенток, обдавая Эда дешевыми парфюмерными запахами и ощущением чего-то безнадежно утраченного. С серого неба сеялся мелкий противный дождь, навевая невольную ностальгию о лучезарном удушающем лете с его простыми житейскими заботами и днями, яркими, как детские переводные картинки…
Вдали мелькнул край синей курточки (наконец-то!).
Ника шла под огромным угольно-черным зонтом, но золотистые пряди все равно не умещались под куполом - прыгали при ходьбе, купались в дожде. Маленькие круглоносые лакированные туфельки смешно семенили, огибая лужи по самому краю… И Эд уже приготовился было распахнуть ей навстречу дверь в спасительный уют машины, как вдруг понял, что под зонтом она не одна.
Ее рука покоилась на мощном локте. А шаги попадали в такт лыжеподобным ботинкам.
Они подходили все ближе. И с каждым шагом Эд открывал новые грани отчаяния. Молод. Высок. Сумка не из дешевых.
Он еще не видел лица, но был почти уверен: за черной маской зонта тот щерится широким, до отвращения белозубым оскалом и косит кроваво-красный глаз на свою незаконную добычу…
Когда Эд сообразил, как именно открывается дверца, Ника остановилась и, мазнув по щеке спутника мимолетным (но оттого не менее преступным) поцелуем, рванула к машине.
- Привет! А я думала, ты позже будешь… - брызгая каплями с волос и оглушительно благоухая горьковатыми осенними цветами, она теребила его рукой. Той самой, что еще несколько секунд назад так доверчиво лежала на грубой коже чужой куртки.
Эд почти не слышал ее - продолжал вглядываться в расчерченную дождем шахматную доску аллеи, на которой черная фигура долговязого офицера то выныривала, то скрывалась из виду среди торопящихся по своим делам разноцветных пешек…
Почему он не уходит?
- Кто это? - кажется, Эд прервал ее посреди фразы, и теперь Ника смотрела на него так удивленно, как умела только она.
- Кто? - и даже не удосужилась проследить направление его взгляда (напрасная маскировка!).
- Он, - кивок в сторону фигуры дался с трудом.