За старшего

Адам Дарски

Средиземноморская кухня является вершиной кулинарного искусства. Этот лозунг шефа Дуазье вряд ли увенчает список самых глупых изречений, но попытка неплоха, скажет вам всякий подкованный едок. Едока в резерве у Адама не было, подков тоже. Был шеф Дуазье, весь в шейном платке и образе европейского интеллектуала, и был сам Адам, со списком не изречений, но желаний. Потеря скидки в самом актуальном ресторане города (по версии окружной газеты) занимала в списке предпоследнее место. Поэтому Адам кивал, улыбался, не к месту вставлял евроинтеллектуальные цитаты — и в порядке компенсации за муки получил приглашение быть особым гостем самого актуального ресторана (по версии окружной газеты) в любое время и в любой компании. Видимо, дела у самого актуального ресторана (по версии окружной газеты) шли не слишком бойко. Или актуальные жители округа уже начали разъезжаться по бабушкам в связи с наступающим Днем благодарения.

У Адама бабушки, к сожалению, кончились в детстве, а любимый дедушка — немногим позже. Родители были благодарны друг другу в основном за то, что вскоре после развода осели на разных побережьях и горизонт друг другу не омрачали. В юности Адам из-за этого почти комплексовал, теперь почти радовался. Можно было смело строить планы на послезавтрашний день. На завтрашний они были построены загодя и несокрушимо. А сегодня Адам твердо решил вытащить мастера к Дуазье.

Чтобы за поздним завтраком спокойно обсудить презентацию, оценить еду и обстановку, прикинуть перспективу приема парней из Хантсвилла именно за столиком самого актуального ресторана (по версии окружной газеты). И просчитать смысл такого приема с учетом последних данных.

Адама данные перепугали. Источники Адама, в том числе подсказанные мастером, уверенно сообщали, что инженерный корпус армии США определенно склоняется к трехуровневой версии «Сумукана», которую независимо друг от друга продвигали UCC и Motorola. У обоих производителей были огромные ресурсы, огромные возможности и огромный опыт сотрудничества с военными. В эту огромность и прыгал, паруся штанишками, маленький Boro Security — как пуделек новоселов в отточенный годами спарринг соседских ротвейлеров. Порвать, быть может, и не порвут, но унизить могут сильно.

Мастер должен был разогнать опасения. Обычно он это делал тремя фразами за полминуты — когда хотел утешить.

Иногда не хотел. Вернее, исходил из нечеловеческого подхода «Страдания облагораживают, а исправленная ошибка полезней несовершённой», вынесенного из каких-нибудь восточных экспедиций. Адам, к счастью, таким опытом не обладал и суть подхода разобрал методом невкусных проб.

Мастер от утешений или педагогического иезуитства уклонился, ограничившись извинением перед Адамом — а Адаму пришлось извиняться перед шефом Дуазье. Мастер умчался домой по звонку рыдающей жены: малец травмировал ногу.

Мастер при всей его мягкой ироничности парень железный, но на семье повернут. Железно и до упора. Адам обычно это ценил и подозревал, что сам станет таким, когда наконец попадет в чей-нибудь хомут (не твой, Лора, отставить и расслабиться). Здесь и сейчас ценить было тяжко: готовность мастера обменять миллионный контракт на ритуальное исполнение отцовского долга раздражала и беспокоила. Адаму хотелось срочно утешить мастера, привести в рабочее состояние и все такое. Однако он с трудом представлял себе человека, способного утешить Расти Харриса. Представить последствия такого эксперимента было еще сложней, при всей любви Адама к мистическим триллерам и слэшерам.

Ладно, мастеру виднее. И времени в обрез, но хватало. Встреча назначена на пять, презентация готова, Адам шлифанет ее в одиночку — да и в дороге, считая перелет, пара часов для обсуждения есть. А мастер будет на подхвате. Так договорились — и мастер рванул домой.

Но не дай бог сорвется. Не дай бог всем.

Не сорвалось.

В самолете мастер послушно кивал в такт Адаму, елозил пальцами по подсунутому планшету и вроде даже откликался в лад, но пару раз тормознул с ответами. Адам прервался и спросил, все ли в порядке. Мастер встряхнулся, извинился и сказал, что да-да, теперь все. Вольно, солдат.

И тут же лихо и быстро, в редко используемой манере парашютного диверсанта объяснил Адаму, что инженерный корпус остро нуждается не просто в работающей системе безопасности, но в системе, во-первых, универсальной, во-вторых, инновационной, в-третьих, испытанной практикой, в идеале — как в Штатах, так и в максимально отличающихся условиях, например ближневосточных. А такой системы нет ни у кого, кроме Boro. Мы предлагаем заказчику пятиуровневое обеспечение безопасности, проверенное хоть и гражданскими пользователями, но в довольно боевой обстановке. Мы готовы, не выходя за рамки «Сумукана», подключить и шестой уровень, химическое производство для этого у нас разработано и подготовлено. Любого конкурента вырубим и проблеваться дадим, да еще и в ультразвуковой трип отправим, так? И мы, Адам, ставим цену, перед которой устоит разве что материально заинтересованный конкурентами заказчик — а мы с тобой не верим, что в инженерном корпусе есть такие. Так даже если и есть — что нам мешает разбудить в них встречный интерес?

Адам чуть было не принялся громить и давить, да вовремя заметил чугунность фаса и вылезший акцент мастера. Понятно. Любимая маска: «Деревенщина учит жизни столичных придурков». Она, надо сказать, мастеру удивительно шла. Многие знакомые Адама считали чугунный прикус естественным свойством главы Boro Security, в связи с чем заместителю главы изо всех сил сочувствовали.

— Запугаешь там всех, — буркнул Адам недовольно.

Расти снова сменил акцент, в которых, кажется, давно запутался сам, и сказал тоном мелкого сутенера:

— Дета, соски вверх, гусак обопрется — не слезет.

Вернувшись к привычному и почти уже не странному говору и тону, деловито закончил: наши козыри — качество, уникальность и эффективность, наш стиль — честность и обаяние. Сегодня мы должны их зацепить — чтобы они нас запомнили, заинтересовались и согласились как-нибудь посмотреть в действии. Мы даже не будем напоминать, что Motorola по ноздри в слияниях-поглощениях, а UCC — ну, это они лучше нас знают. Мы четко скажем, что в нынешней версии цена вот такая, а интеграция всех систем безопасности и апгрейд до реального шестиуровневого «Сумукана» сделают цену совсем другой. Впрочем, про деньги говорю я и в крайнем случае, как старый неприятный человек. Первый номер работаешь ты — уверенно и с блеском, помнишь?

Адам помнил, конечно. Сразу так договорились. Во-первых, потому что пока инженерный корпус формально искал поставщиков не для ближневосточных, а для восточноевропейских баз — а за Восточную Европу в Boro отвечал Адам. Мастер, который знал все про все, к Восточной Европе был абсолютно равнодушен и полностью полагался на младшего партнера. Во-вторых, решающий голос в группе заказчиков был у женщины. За женщин Адам отвечал по умолчанию.

Поэтому переговоры катились как по маслу. Выделение масла адамовой роговицей происходило почти натурально и почти непроизвольно — и не по вине дикой алабамской жары. Пэм Райерсон была пригожа, фигуриста и смугла. Адам на таких западал без дополнительного принуждения. Отдельным его пунктиком была шея — а в шею начальницы департамента закупок инженерного корпуса армии США хотелось пасть лицом и делать что-нибудь медленно и чутко. Строгий костюм с неожиданно крупной сиреневой брошкой на неожиданно крупной и, хочется верить, не сиреневой груди убивал окончательно. И колец на пальцах Райерсон не было. Адам пару раз терял мысль — на речи это не сказывалось, спасибо картинкам, но бархатистость в голосовых связках превысила разумный уровень.

Райерсон выглядела вполне тефлоновой, но Адам понимал, что ей внимание такого красавчика, даже утрированное, должно льстить. А сдерживаемый изо всех сил интерес не красавчика, но солидного мужчины — тем более. Такими соображениями, не исключено, вдохновлялся уже мастер. Не подраться бы, кстати, подумал Адам почти всерьез.