За старшего

Ветер вывернул веки и продул спекшиеся ноздри, затылок и живот сладко запели в унисон, и Костя счастливо сообразил, что обязательно спасется, уцепится за крюк или непременно торчащую в таких случаях плиту, а может, сумеет спланировать курткой, чтобы подлететь ближе к обрыву этажа, ухватит объекта за ногу, быстро выкарабкается — и отомстит за свой страх так, что самому потом вспоминать не захочется, и свернет бошки гопам, и сбегает к красоткам сестренкам, и обеим засадит, а потом тоже бошки свернет, и потом боссу.

Про босса Костя додумать не успел.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Чисто по-братски

29 ноября — 2 декабря

ГЛАВА 1

Москва — Чулманск.

Валерий Глухов

Везет не утопленным дуракам, а тому, кто везет. И наоборот. Осталось понять, что обидней: покрываться мхом, радуясь, что под тебя не течет и над тобой не каплет, или смело двигаться в сторону поставленной цели, дабы обнаружить, что целью была собственная задница, на которую ты и привез тележку неприятностей.

Можно считать, что сам виноват. Не изучил все плоскости ситуации. Пренебрег родственными мелочами. Несколько раз подряд хватался за первую удобную возможность. Отправил Костика, а не Славу, который, вы не поверите, повдумчивей.

Но вины никакой не было. То есть по большому счету, перед богом там, УК и прочими малоактуальными пока мелочами вина была — куда без нее. Но каждое действие Валерия было обоснованным, грамотным и соответствовало обстоятельствам. Другое дело, что обстоятельства раз за разом переворачивались пятками вверх. Кто ж знал, что именно в этом Мухосранске все будет так серьезно. К тому же Костик всегда справлялся без затей. А предугадать появление сторонней силы было невозможно.

Не бывает у нас пришельцев.

А в Чулманске, оказывается, бывают. И перед нами, товарищи, стоит боевая задача выяснить, откуда они пришли и как их проводить обратно. Так, чтобы больше не приходили.

И задача, и сам выход на сцену новой силы стали очевидными не сразу. Хотя Костика Валерий как раз сразу хватился. Даже до того, как возникла необходимость хвататься. И за телефон, и за ствол. Тревога непонятного происхождения вылупилась где-то за левым виском и болталась там, отвлекая и раздражая.

Договаривались, что Костик отчитывается дважды в сутки. Тревога всплыла вечером, когда Костик доложился, что идет на работу. «Холодно будет?» — спросил Валерий. «Не исключено», — легко ответил Костик и тут же продемонстрировал, что его хваленая эмпатия, на которой, собственно, и держалась Костикова карьера, штатно срабатывает и при телефонном общении. «Не беспокойтесь, босс, пожалуйста, — сказал он, — сам не замерзну. Тут тепло, я одет и, это, руками буду размахивать. Да и некому тут морозить, ей-богу». «А наш звонарь?» — уточнил Валерий, хотя спросить хотел совсем не об этом, а о чем — и сам толком не понимал. «А наш звонарь упылил — и не видно. Вы уж его сами там поищите, пожалуйста». Валерий хотел было уточнить, где и как искать, но вовремя спохватился и попрощался, удержавшись даже от пожеланий. Не полагалось им пожеланий. Примета плохая.

Валерий честно пытался понять, почему беспокоится. Причины не было. Было ощущение как в кинотеатре после кино, когда свет уже зажегся, ты встаешь, и под титры вместе со всеми семенишь из зала, и на самом выходе обнаруживаешь, что титры уступили место эпилогу, который выворачивает наизнанку всю концовку фильма, — а тебя уже из зала вытолкнули, и вернуться нельзя. Звонок следака из Чулманска был нелепым прицепчиком к проходной, косячной, но завершенной довольно изящно операции. Ею можно было гордиться — пусть даже не хвастаясь. Хотелось бы гордиться и дальше. Но место гордости слишком уверенно заняла дурная маета.

Валерий с трудом сдержался вечером и ночью — но сдержался, не позвонил. Отвлекать нельзя, дергать некрасиво. Костик сам позвонит в назначенное время.

Костик сам не позвонил. Ни в назначенное, ни в резервное время — в 9:09. Такое случалось и, что важнее, было предусмотрено регламентом, но к половине десятого Валерий все равно собрался поднять режим «звездочки» на оранжевый уровень. И тут Костик позвонил. Вернее, все-таки не Костик. С его телефона.

— Ну что там? — спросил Валерий, не дав трубке пропеть вторую трель.

— Давай следующего, — ответил незнакомый голос со спокойной усмешкой.

— Что? — не понял Валерий, с трудом перестраиваясь, оскалился и жестко предложил: — Представься.

В трубке молчали.

— Дружок, ты представляешь, кому звонишь? — поинтересовался Валерий, разом успокоившись и тыкая кнопку общей тревоги на резервном телефоне.

Собеседник хмыкнул и отрубился.

Валерий, держа трубку на весу, вызвонил с другого аппарата технарей и велел засечь точку, из которой происходил звонок, а затем не слезать с пассивного сигнала. Собеседник дерзкий, а такие часто простыми бывают. Попробуем узнать, где именно он бывает простым, да хоть сложным, и где останавливается.

Технари попросили двадцать минут, Валерий дал десять и откинулся на спинку кресла. Десятиминутную готовность подразумевала и общая тревога. Было немного времени, чтобы прикинуть вводную и первые конкретные шаги. А также вздохнуть с облегчением, пока никто не видит.

Понятно было, что с Костей все плохо и с Чулманском в целом — тоже. Зато наступила ясность: тревога была обоснованной, зря к ней не прислушался, а теперь вот буду слушать в оба уха, и отыграем, что возможно. По Чулманску, в смысле.

По Костику-то, похоже, отыгрывать нечего.

«Звездочка» откликнулась в штатные пять минут. Славе с Мишей Валерий назначил встречу для целеуказаний в соседнем «Джимми» через час. Эдик не поспевал — он все-таки застрял под Владимиром, теперь спешно сворачивал программу, но при самых попутных вписывался к полднику. «Вот ты и попал, — сказал ему Валерий. — Поездом поедешь. В офис заедь, чемоданчик забери, я подготовлю».

Возить чемоданчик самолетом не следовало, а переть в Чулманск без него не стоило — тем более при нынешних мутных видах. Костик вот пустой полетел — и где теперь Костик? Правда, зная Костика, Валерий совсем истово в чистоту его намерений и багажа не верил, но это дело прошлое. А наше дело настоящее и правое. Вот и займем наши правые.

Пока ребята не подтянулись, Валерий успел сделать несколько звонков, которые ничего не прояснили, но запустили механизм предельного поиска Костика и связанных с ним обстоятельств и сил. Техников он выслушал по дороге в «Джимми».

Славка уже ждал и даже жрал — какой-то сложносочиненный салат угрожающего вида. У самого Славки вид был тоже угрожающим, но это, Валерий знал, от голода. Накидается — подобреет. Миша прибыл за полминуты до назначенного срока. Одет он был не по погоде тонко и ярко. По-рабочему. Не из дома выдернулся.

Пока не сделали заказ — Славка могучий, Миша символический, Валерий средневзвешенный, — говорили о погоде, как и положено свежевстретившимся москвичам. Продолжение попало в тон.

— Костика, короче, зафрозили, — сказал Валерий и внимательно осмотрел публику.

Славка явно хотел переспросить, но, наученный однажды, заворочался, увлеченно сжевал последний прилипший к вилке лепесток и запил морковным фрешем. Миша внимал. Валерий пояснил:

— Зафрозили, по ходу, напрочь.

Миша продолжал внимать. Слава аккуратно положил вилку и, глотнув, спросил:

— Подробности есть?

Валерий кивнул. Ребята все-таки учились. Когда в Ростове случайные армяне зафрозили Пашу — по-глупому, — Славка, который с Пашей всегда собачился и пару раз пытался подраться, устроил натуральную истерику, а потом чуть не сорвал акцию возмездия намерением присылать очередному армянину отрезанный фрагмент предыдущего армянина или толкнуть перед согнанными в сарайчик хачами прощальную речь с объяснением, за что именно им предстоит гореть заживо. Валерий тогда чуть не вальнул Славку на месте, чисто из принципа и закаливания стальной дисциплины ради. Ибо какая разница, что именно говорить трупам.