От мира сего

Сергей встал рядом с кафедрой, и когда он оказался удобен для полного обозрения, вид его произвел еще более неказистое впечатление, если только впечатление может быть неказистым, но такая уж была неказистая вся ситуация. Поза Сергея больше подходила для гражданской казни, но это никого не удивляло — такими бывали все соискатели.

Официальные оппоненты выступили с положительной оценкой. У каждого, кроме хвалебных оценок, было и несколько (не более трех) несущественных критических замечаний.

Сергей после каждого выступления делал два шага в сторону и один-два шага вперед и оказывался на трибуне и говорил сначала благодарение оппоненту, а потом согласие с замечаниями, затем декларировал обещание учесть в дальнейшей своей работе, хоть замечания были в основном о подмеченных стилистических неточностях или опечатках. После каждого такого ответа Сергей выходил и становился рядом с трибуной для полного обозрения. Недаром читался, наверное, и список литературы, в результате он и ответом был не удовлетворен, и вот на тебе — неофициальный оппонент.

Всеобщий перепуг прошел после пяти минут выступления, в которые было сказано, что необходимо сделать несколько клинических замечаний, что напрасно не использован в работе целый ряд важных исследований, проведенных другими учеными ранее, но тем не менее счел работу значительной и безусловно достойной и т. д. и т. и. Пока неофициальный оппонент говорил, почти все члены совета уже опустили свои бюллетени в урну.

Сергей стоял рядом с кафедрой и менялся как в цвете лица, так и в осанке своей, в зависимости от тональности этой непредвиденной речи. И напрасно — голосование уже состоялось.

Затем Сергей опять благодарил на этот раз неофициального оппонента и обещал учесть, согласившись кое с чем.

Потом Сергей опять вышел и встал рядом с трибуной, но ему предоставили последнее, так сказать, слово, и он снова сделал два шага в сторону и два вперед, снова поднялся на трибуну и говорил про свою благодарность председателю и всему совету, потратившим на него столько времени, Начальнику своему и подначальникам, безмерно помогавшим ему, оппонентам официальным и неофициальному оппоненту, коллективу, без которого он конечно же не… и еще кому-то, кому — и сам он потом вспомнить не мог.

Но все это было уже напрасно — голосование состоялось и закончилось, а счетная комиссия к этому времени уже ушла с урной и бюллетенями в ней. Это было удобно, так как никто не терял лишнего времени, и как только Сергей закончил свое слово, комиссия вернулась и зачитала все протоколы своего заседания: о выборе председателя комиссии и результаты голосования.

После объявления результатов голосования первым к Сергею подошел Начальник (это было его право — право первого поцелуя) и, трижды поцеловав его, сказал:

— Молодец! Все хорошо доложил. Скажи нам спасибо. Если б не наша деятельность в зале, неожиданный оппонент тебя бы угробил. Чистая наша степень. Не забывай, парень! А в результате нашей деятельности он даже сказал мне, что клиника наша выдала очень хорошую работу. Вот так, ребята! А вообще-то побоялся бы гробить, наверное: от него ведь тоже диссертации идут. Хотя он знает, что никто этим пачкаться не станет. Мы против мести, да, Сергей?

— А интересно все же, кто-то, наверное, ему что-нибудь говорил. Интересно кто? и что? и почему?

— А какая тебе разница, раз ты против мести? Ты ж все равно станешь делать, как считаешь нужным, а не как тебе подскажет мстительность. А? — Начальник засмеялся.

— Вестимо. Если око да за око, ок не останется, наступит всеобщая слепота. — Сергей сейчас чувствовал себя не в пример свободнее и легче, чем, скажем, утром.

— Ну, вот и договорились. Так что черт с ними, с нашими недоброжелателями. Аминь. Перейдем к делу, так сказать к хлебу насущному. Когда банкет и где?

— В семь в «Метрополе», — устраивал и отвечал за банкет первый доцент.

Начальник. Прекрасно. Столблю тамаду — я буду.

— Естественно. Лучше и не надо. На это и надеялись. — Второй доцент также был при деле.

— Надеетесь, надеетесь! Пора уже и самим начинать руководить организованными пьянками. А! — Начальник захохотал. — Ну, пошли, ребята, пошли. До ресторана идем пешком. Время есть, и успокоиться надо. Не забывай, подлец, заслуги наши кулуарные. Да-а! Ну ладно, впрочем, иди к своим. Вон сестра с твоими ребятами. А мы пойдем пешком, погуляем. Ведь там не ты командуешь. Черт с тобой, иди к своим. И не забывай…

Несколько очумев, даже изрядно очумев от защиты, Сергей стал спускаться к выходу, не слишком обращая внимание на происходящее вокруг. Начальник уже ушел. Друзья-коллеги ушли с Начальником. С Сергеем шли его ребята, ребята его детства, старые, заслуженные, очень притершиеся, и его единственный родственник — сестра Лена.

Они вышли на улицу. Вдали по дороге уходила шеренгочкой с Начальником в центре вся плеяда коллег. Его ребята остановились около входа и стали полукругом. «Теплые» поздравления закончились, они так же, как и все, прикладывались к нему около дверей аудитории, а сейчас наступил момент поздравлений не официальных.

Виктор сказал:

— Ищи, ищи, Топор! Пиль!

Сергей повел головой, потянул носом, оглядел всех, заулыбался, покосился на дверь — не идет ли кто из маститых или студентов, — кинулся к кусту и застыл в собачьей стойке.

— Порскай, порскай! — шепнул Толик, не больно знакомый с тонкостями дворянских забав.

Однако Сергей понял, нырнул в куст и извлек бутылку шампанского.

— Моя добыча или общества?

— Ты когда-нибудь видел, чтобы собака харчила добычу?

— Значит, из горлышка по кругу. — Годится.

Бутылку с шумом открыл Виктор, элегантно стряхнул на тротуар пену и подал Лене. Она хлебнула, и бутылка пошла по кругу.

Выходивший из дверей председатель Ученого совета одобрительно, а может быть, с завистью посмотрел на компанию. Ритуал был позади, и он смог проявить человеческие чувства.

— А я что, не заслужил?

Глотнул и он, а потом сел в машину и уехал.

— Бичи! Есть идея. До банкета полтора часа — кто там командует официантками? Не вы?

— Доцент наш.

— Ну так…

Сергей:

— Все понятно. Сбрасываемся?

Лена взмолилась:

— Неудобно же. Опоздаете. Люди соберутся.

— Ничего не опоздаем.

— Кому степень важнее: нам или тем, собравшимся? — И все.

Дружный отпор. У всех нашлись аргументы.

— Заметано, заметано!

— Топорик, вон такси. Бежим. Хватай Ленку.

— Нет, нет. Вы езжайте, а я пойду в «Метрополь». Жду вас там. Неудобно же, если люди придут и даже меня не будет.

Расселись.

— Ну, каковы рекомендации?

— Поскольку впереди банкет, чуть выпить и кофе для бодрости. Нет возражений?

— Принято.

— Тол, скажи тост.

— И так ясно.

— И то верно. —Выпили.

— А Начальничек у тебя странный.

— Да нет, ничего. Это что, вместо тоста?

— Суетлив он больно. Чего он суетился-то во время защиты?

— Сережк, а почему у вас, у медиков, такая дичь — ритуал, как в средневековье?

— А знаем мало, лабуды много — ритуалом берем.

— Это верно. Где больше знают — больше свободы в общении. У физиков во время защиты — вообще как в гостях.

— Это ты не защищался у нас. Ну, естественно, такой дикости, как у вас, конечно, нет. Сами виноваты, вообще-то, — уверенно возразил и вслед за этим категорически допустил Виктор, — правды мало. А правда проста, как жизнь.

Может, он прав.

— Вот из-за этой-то дикости и суетился Начальник.

— А он против этой дикости?

— А черт его знает: с одной стороны, против и смеется над всем этим в келейных разговорах, с другой — неукоснительно блюдет все ритуалы и инструкции. И блюдет-то не так чтобы: хотите — нате, подавитесь; нет, с душой блюдет, с кровью. А! Вообще надоел он мне.

— А ты хочешь, чтоб Начальник был тебе рыбонькой, птиченькой — как мы? Не жди.

— Вот и жаль. Для меня так мы страсть как хороши.