В сладостном плену

— Может, прежде… немного вина?.. — предложила она, наливая полный кубок с только что всыпанным туда снадобьем и предлагая его на вытянутой руке, чтобы остановить дальнейший натиск Хаакона.

— Я уже выпил достаточно, — отвечал тот, на этот раз совсем трезвым голосом.

Взяв у нее из рук серебряный кубок, он поставил его обратно на деревянный ночной столик рядом с кувшином.

— Нет, я предпочитаю вкусить тебя на свежую голову.

Он прижал Бретану спиной к деревянным панелям стены и снял с ее головы хрустально-серебряное хлао. Затем одной рукой Хаакон распустил стянутые в пучок белокурые волосы жены, которые волной свободно рассыпались по ее вздымающимся от волнения плечам.

Хаакон так тесно прижался к ней, что ее обдало горячее дыхание мужа. Он пристально смотрел в ее испуганные глаза, слегка проводя пальцем по щеке.

— Сегодня я видел тебя и Торгуна. Мне доставляет огромное удовольствие отобрать тебя у него. Но я бы хотел надеяться на то, что твое влечение к нему постепенно исчезнет, так как я все сильнее проникаюсь отношением к тебе, как к своей жене, и мне бы не хотелось все время принуждать тебя.

Бретана поняла, что по-своему, хотя и в извращенной форме, Хаакон пытается быть вежливым и предупредительным. Однако она думала только о том, как бы обратить его сиюминутное благоприятное настроение на достижение своей цели.

— Я хочу стать твоей по собственной воле, господин. Но я так напугана, — ответила она. — У меня никогда не было мужчины, а сегодняшний праздник был наполнен таким множеством волнующих событий, что я не могла ни есть, ни пить. Но теперь, может быть, глоток вина позволит мне лучше соответствовать твоему собственному настроению.

Хаакон улыбнулся в мальчишески-игривом ожидании, что же произойдет дальше. Вопреки худшим опасениям, эта маленькая чертовка и в самом деле хочет отдаться ему по своей воле. Время, потерянное на глоток вина, — это небольшая уступка за то удовольствие, которое он получит, когда будет ерзать на ней.

Он взял с ночного столика полный кубок вина, медленно поднес его к губам Бретаны и наклонил вперед, чтобы она выпила из его рук. Но Бретана поднесла палец к краю кубка и, в свою очередь, наклонила его в сторону Хаакона.

— Господин, — чуть слышно прошептала она, — я бы хотела выпить после тебя, чтобы мои губы коснулись того места, где были только что твои.

Ее изысканная чувственность поразила Хаакона. Сказать по правде, он с самого начала тешил себя мыслью о том, что ему придется преодолевать сопротивление жены. Но эта сладостная покорность превосходит любое удовольствие, которое он мог бы получить от ее строптивости. Теперь-то он понимает, почему Торгуй был так одержим этой маленькой кокеткой, хотя то, что предстоит испытать ему, его братцу и не снилось.

— Прекрасно. — Он наклонил кубок и одним махом осушил его. — Еще один за мою жену. — Хаакон потянулся к кувшину, чтобы вновь наполнить свой кубок, но как только его ножка стукнулась о поверхность деревянного стола, Бретана накрыла его рукой, прервав намерение мужа.

— Может быть, не надо. Еще немного, и я готова.

Только она собралась отойти от него, чтобы дать возможность подействовать снадобью, как он жестоко дернул ее сзади за длинные волосы, а затем как зверь (чего она больше всего и боялась в нем) отбросил к задней стене комнаты и без лишних слов сильно прижался к ней.

— Все, больше никаких задержек, — выдохнул он и так сильно поцеловал ее в холодные губы, что даже прокусил ей губу.

Она изо всех сил пыталась выкрутиться из его объятий, бешено мотая головой из стороны в сторону, однако он так неистово целовал ее, что она оказалась прижатой к холодной дубовой стене. Только она успела подумать, что задохнется от недостатка воздуха, как он неожиданно чуть-чуть отошел от нее, глядя ей прямо в глаза.

— Да, — произнес Хаакон, зловеще ухмыляясь, — вот сейчас мы и позабавимся.

Подняв обе руки, он схватил за ворот ее платья. Хотя его можно было легко снять, распустив пояс, он не хотел терять ни секунды. Одним быстрым, резким движением он сдернул его с Бретаны, и теперь она стояла перед ним совершенно голая.

Бретана стояла, чуть дыша, ужасаясь мысли, что ему удастся успешно завершить свой натиск до того, как снадобье наконец подействует.

— Да, — одобрительно произнес Хаакон, во все глаза глядя на ее обнаженное тело. — Торгуй потерял, я нашел.

Бретана скрестила руки на груди, хоть как-то стараясь скрыть наготу. Хаакон был не в том настроении, чтобы с пониманием отнестись к ее стыдливости. Бретана не преуспела в своей попытке, а он уже схватил ее за кисти рук, прижав их к бедрам, и резким движением привлек Бретану к себе, одной мощной рукой сильно сдавливая талию.

Бретана сопротивлялась как только могла, била кулаками по его обнаженной груди, но силы были слишком неравны. С каждым мгновением ее неистовые попытки вырваться из жестоких объятий мужа становились все менее и менее результативными.

Внезапно Бретана почувствовала, что теряет равновесие. Хаакон нажал на нее, и она вместе с ним оказалась на большой кровати. У нее было ощущение, что на ее тело свалился мельничный жернов.

Вино не оказывало никакого действия и, несмотря на то, что раньше в намерения Бретаны входило уложить Хаакона с собой в постель, сейчас ей владело совершенно противоположное желание — любым способом освободиться от него.

— Нет! — яростно кричала она, ударяя кулаками по его плечам и делая отчаянные попытки сбросить насильника со своего тела. Хаакон вздрогнул от боли, причиненной ему ногтями Бретаны, которые оставляли глубокие царапины на его обнаженной спине. Это, однако, не остановило его, а боль, казалось, оказывала на него только возбуждающее действие.

Своими ногами он раздвинул ее ноги, и даже сквозь парчовую одежду она почувствовала, как он возбужден и готов взять ее.

— О, Боже… — взмолилась Бретана, внезапно поняв, что она не может сделать ничего, ничего, чтобы остановить его. И вдруг, когда она уже распрощалась со всякой надеждой, хватка Хаакона ослабла и он скатился на сторону, одной рукой держась за лоб, а другой тщетно пытаясь приподняться на локте.

— Я, кажется, сегодня перепил, — невнятно пробормотал он и, потеряв дар речи, рухнул на меховые покрывала. На какое-то мгновение потрясенная Бретана не могла сделать ни одного движения, а испытываемый ею ужас парализовал ее решимость бежать. Но почти мгновенно она снова собралась с мыслями.

Ее платье было чуть ли не на куски разорвано Хааконом, поэтому она снова надела свой белый свадебный наряд. Не успела она застегнуть последнюю пуговицу на спине, как гардины, скрывавшие заднюю дверь спальни, раздвинулись и появилась удовлетворенная Гудрун.

— Очень недурно. — Гудрун с желанным одобрением поаплодировала ей. — Я тебя, кажется, недооценила.

— Ты все слышала? — спросила разъяренная Бретана, не понимая, почему та не пришла ей на помощь.

— Я верила в твою решимость не поддаваться ему, но не верю, что Хаакон будет терять время в поисках тебя, как только из него выветрится хмель. Вот, держи, — добавила она, бросая ей красный шерстяной плащ. — Для сегодняшней ночной прогулки это вполне сойдет.

— А как со всем прочим, о чем мы договаривались? — спросила Бретана.

— Домик был снабжен всем необходимым. Это охотничья сторожка и расположена она сразу же по ту сторону гор. Мы там прекрасно устроимся сегодня, а завтра отправимся на корабль, который я нашла для тебя.

— А Бронвин?

— Я же тебе сказала, она придет, — нетерпеливо бросила Гудрун. — Завтра ее приведет один из моих слуг. Но если мы не поторопимся, то тогда драгоценная Бронвин лишится удовольствия встречи с тобой.

Гудрун отдернула занавес и толкнула дверь на улицу, впустив в помещение поток холодного ночного воздуха. Бретана поспешно вышла на улицу, подвернула платье и быстро взобралась на большую верховую лошадь, нетерпеливо перебиравшую ногами прямо у дверей дома, а Гудрун вернулась, чтобы посмотреть на спящего Хаакона.