Страница 23 из 85
Не было другой области пропагандистской деятельности (кроме радиовещания), которой министр уделял бы столько интереса и самого пристального внимания. Смотреть фильмы, немецкие и зарубежные, было для него не только работой, но и истинным удовольствием. Известно лишь немного фильмов, полностью сделанных по заказу Геббельса, но зато он частенько вносил поправки в сценарий, а то и в законченный фильм. Он заставлял своих чиновников контролировать все фазы кинопроизводства и требовал, к досаде продюсеров, вырезать готовые сцены и делать добавления и даже менять исполнителей ролей.
Производство фильмов было поставлено под двойной контроль. Во-первых, проверялись сценарии всех фильмов, намеченных к постановке. Их должен был одобрить специальный цензор («рейхсфильмдраматург»), проверявший заодно и благонадежность их авторов.
Именно он претворял в жизнь официальные рекомендации, согласно которым новые фильмы получали заданную политическую окраску и в них внедрялись рекомендуемые темы, эпизоды и даже сюжеты. Во-вторых, законченный фильм должен был пройти через бюро киноцензуры. И еще существовало бюро окончательной проверки, куда можно было обратиться с жалобой на неправильную цензуру.
Главной задачей департамента кино, работавшего в сотрудничестве с госуправлением кино, было содействие производству пропагандистских и документальных фильмов и надзор за их постановкой и выпуском. Впрочем, в период с 1933 по 1939 год было выпущено не так уж много чисто пропагандистских полнометражных фильмов, возможно, потому, что народ искал в кино возможности развлечься и позабыть о реальной жизни. Среди этих картин были «Люди СА» (о штурмовых отрядах); «Юность Гитлера» и «Ганс Вестмар» (о подвигах Хорста Весселя, поставленный при участии Ханфштенгля). Качество этих работ было довольно посредственным, если только не принимать во внимание впечатляющие фильмы, поставленные Лени Рифеншталь, известной киноактрисой и кинорежиссером, имевшие действительно высокий художественный уровень и высокую пропагандистскую ценность, что было отмечено и в Германии, и за рубежом. (Это были фильмы «Триумф воли» — о Нюрнбергском съезде нацистской партии, состоявшемся в 1934 году, и «Олимпиада» — об Олимпийских играх 1936 года, состоявшихся в Германии).
В первые годы войны были сняты полнометражные документальные фильмы, прославлявшие победы германской армии. Картины «Огненная купель» (1939 г.) и «Победа на Западе» (1940 г.) показывали молниеносную скорость и сокрушительную силу действий германских войск, оккупировавших Польшу и Францию. Их «крутили» в германских посольствах всех нейтральных стран, чтобы убедить их общественность в бесполезности сопротивления германскому оружию.
Геббельс лично просматривал еженедельные журналы кинохроники («Вохеншау»), которые обязательно демонстрировались во всех кинотеатрах на всех сеансах; многие из них он проверял до выхода на экран. Глава департамента кино отвечал за работу центра кинохроники и докладывал министру о текущих делах и о планах выпуска продукции. И в дни мира, и в годы национальных потрясений и войн кинохронике придавалось особое значение: она служила средством создания массового психоза и получения народного одобрения действий властей в стране и за рубежом. Помимо формирования реакции народа на текущие события, кинохроника имела целью создать «исторические документы» для просвещения будущих поколений.
Фирмы, выпускавшие кинохронику, давали трактовку события исключительно с точки зрения государства, партии и армейского командования; содержание киножурналов тщательно проверялось целым штатом сотрудников министерства. Люди, причастные к выпуску кинохроники, проходили специальный инструктаж о намечавшихся событиях и об их толковании; им предоставлялось лучшее оборудование, обеспечивавшее эффективную работу.
Дата 10 мая 1933 года вошла в историю германской литературы. Это был памятный «день сожжения книг», когда студенты и члены нацистской партии бросали в костры, разожженные на площади Франца-Иосифа, перед зданием Берлинского университета, книги двадцати четырех авторов, признанных «чуждыми и вредными». В огонь летели труды Фрейда и Маркса, Стефана Цвейга и Эриха Кестнера (который имел возможность сам наблюдать за этой дикой оргией).
«Вечером, когда стемнело, на площадь пришли люди с факелами и подожгли груды книг. Пламя сначала медленно лизало тисненые переплеты, и они корчились в огне, как живые, а потом забушевало и поднялось к небу, а толпа молодежи и штурмовиков надрывалась: «Генриха Манна — в огонь! Стефана Цвейга — в огонь! Генриха Гейне — в огонь, пусть горит!» Сбывалось пророчество великого поэта, сказавшего в 1823 году: «Там, где сжигают книги, — рано или поздно станут жечь людей!» Гейне доставил нацистским цензорам особенно много хлопот. Стихотворение «Лорелей» очень популярно в Германии, и его новые перепечатки никак не удавалось запретить; поэтому чиновники распорядились писать под стихами: «Автор неизвестен». Подумать только: ведь в молодости Геббельс подарил своей невесте (наполовину еврейке) книгу стихов Гейне!
В разгар экзекуции на площадь прибыл сам министр пропаганды и произнес речь, транслировавшуюся по радио на всю страну: «Немцы! Сограждане, мужчины и женщины! Век извращенного еврейского интеллектуализма закончился, новая революция открыла путь к торжеству германского духа! Предавая огню эти зловредные измышления, вы совершаете правое дело! Это великое, славное и символическое событие! Прошлое сгорает в пламени, будущее нарождается в наших сердцах!»
С этого дня государство взяло на себя роль судьи, решавшего, какая литература является «хорошей» и «целесообразной», а какая — «плохой» и «вредной»; какие книги заслуживают презрения, а какие — одобрения и использования. Геббельс призвал германских писателей работать на благо нации, а не замыкаться в себе и своих желаниях: «С этого дня перо писателя должно служить народу, как меч воина, как плуг землепашца!» — провозгласил он 25 октября 1936 года на открытии Недели немецкой книги в городе Веймаре. Образная мысль, перекликающаяся с поэтическими строчками «агитатора, горлана-главаря», сказанными в другой стране: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо, с чугуном чтоб и с выделкой стали о работе стихов на Политбюро чтобы делал доклады Сталин!»[1]
С учетом этих воззрений задача департамента литературы (или Восьмого) определялась как «осуществление политического руководства культурой и содействие развитию германской литературы внутри страны и за рубежом». Он должен был следить за тем, чтобы «широкие слои германского народа познакомились с трудами национальных поэтов и писателей». Эта задача должна была решаться в тесном сотрудничестве с издателями, книготорговцами и владельцами библиотек путем проведения различных мероприятий, в том числе и таких крупномасштабных пропагандистских акций, как Неделя немецкой книги (каждую осень ежегодно) и «Знакомство со специальной литературой» (каждый год, весной).
Согласно официальному отчету за 1940 год, Восьмой департамент контролировал работу 2500 издателей, 23 000 книготорговцев, 3000 писателей и 2000 ежегодных публикаций.
Департамент контролировал также работу специального Общества оценки и поощрения немецкой словесности, осуществлявшего «систематический отбор лучших произведений во всех жанрах германской литературы». Членами Общества были активные читатели литературы по всей Германии: преподаватели университетов, редакторы издательств, обозреватели и критики, библиотекари, присылавшие свои отзывы, по которым Общество составляло и регулярно издавало списки литературы, рекомендуемой для закупки библиотеками, многие из которых содержались местными организациями нацистской партии. Это же Общество давало рекомендации издателям и владельцам магазинов насчет того, какие книги следует рекламировать в первую очередь и в широких масштабах. Как уже говорилось, департамент литературы контролировал работу Общества и имел поэтому все возможности (действуя в сотрудничестве с различными партийными агентствами) продвигать на рынок «хорошие» книги и мешать публикации «плохих» либо запрещать их вовсе. (К упомянутым партийным агентствам относились Общество содействия литературе при министерстве Розенберга, надзиравшее за «духовным и философским образованием» членов нацистской партии, а также «Партийная комиссия по защите национал-социалистической литературы», следившая за публикациями по проблемам национал-социализма).
1
Это замечание сделано переводчиком, посчитавшим себя не вправе пройти мимо такого совпадения. Вряд ли Геббельс и Маяковский заимствовали что-либо друг у друга; скорее в жизни обоих государств было нечто общее, заставившее и оратора, и поэта прибегнуть к одинаковым образам.