Страница 15 из 85
Во многих его советах проскальзывало презрение к массам, голоса которых требовалось завоевать: «Делайте это и серьезно, и шутя! Обращайтесь с избирателями так, как они привыкли. Направляйте их на путь истинный, пробуждая в них, если надо, ярость и гнев! Нужно, наконец, свести счеты с системой, заткнуть ее деятелям их лживые рты так, как никто еще не делал! Завтра мы будем спокойно наслаждаться своей местью!»
Это был циничный и прагматический подход, основанный на учете психологии масс (по ле Бону) и на тактике Макиавелли. Когда выборы приблизились, газета «Ангрифф» не забыла обратиться и к женщинам, хотя нацистские вожаки были всегда невысокого мнения об их умении разбираться в политике.
Любопытно посмотреть, каково же было экономическое положение газеты «Дер ангрифф» в те годы. Сразу надо сказать, что для ее владельца и основателя коммерческая сторона дела имела второстепенное значение. Газета была для него прежде всего инструментом политики. Основными источниками финансирования были объявления и розничная продажа, и доходы поначалу были скудными. Поступали дотации от друзей и от партийных фестивалей, происходивших в 1928–1929 годах. Многие члены партии помогали по субботам паковать и развозить текущий выпуск газеты, стараясь вовремя вручить ее владельцам киосков и уличным продавцам, бравшим ее с большой неохотой и под нажимом. Усилия активистов стали, похоже, приносить успех, потому что в начале 1929 года лишь небольшое количество номеров распределялось по подписке среди членов партии, а основную часть тиража покупали безымянные «уличные разносчики». Нацисты не раз обращались с «призывом» к оптовым торговцам покупать газету, и те в конце концов поняли, что отказываться будет, пожалуй, небезопасно. В одном из партийных отчетов так прямо и говорилось, что «газету систематически навязывали оптовикам». Штурмовики и другие члены партии использовали любую возможность для пропаганды газеты. Старые номера просто разбрасывали или оставляли на сиденьях во время собраний. Были отпечатаны небольшие рекламные ярлыки, и добровольные помощники газеты клеили их везде, где только могли: на письмах, на витринах, на досках для объявлений. Каждого читателя призывали вербовать подписчиков и распространять газету в магазинах, пивных и на вокзалах. Устраивались конкурсы подписчиков, с вручением призов, хотя газета критиковала другие издания за подобные методы, называя их «буржуазными». Как-то под Рождество объявили, что домашняя хозяйка, сумевшая привлечь 12 подписчиков, получит в подарок гуся, а за шестерых пообещали курицу. Весной и летом 1929 года газета объявляла, что предоставит прямой и обратный билет на съезд партии в Нюрнберге тому, кто обеспечит 30 подписчиков, а за 20 подписчиков предлагался проезд только в одну сторону. Словом, одним выстрелом намеревались убить двух зайцев.
Доход от рекламы был поначалу невелик, потому что большинство владельцев магазинов и деловых людей не хотели иметь ничего общего с экстремизмом, особенно если их клиентами были рабочие. Со временем отношение стало меняться, особенно после того, как «Ангрифф» покритиковала в нескольких номерах владельцев крупных универмагов. Мелкие хозяева, не чуждые антикапиталистических настроений, начали покровительствовать газете, и в результате весной 1929 года из 12 ее страниц две-три были заполнены объявлениями — не бог весть что, но все же прогресс был налицо. К ноябрю 1929 года газета стала не только окупаться, но и приносить прибыль, внося неплохой вклад в партийную кассу. Доход от рекламы помог финансировать выборы в рейхстаг летом 1930 года, неожиданно принесшие нацистам крупный и громкий успех. Так партийная пресса — «барабанщики партии» — подтвердила свою практическую ценность, особенно в условиях, когда ораторов из оппозиции не подпускали к микрофону на радио, опасаясь их наглости и бесцеремонной находчивости. Газета «Дер ангрифф» осталась в истории нацистского движения как оратор, использовавший для обращения к своей аудитории письменное слово. Геббельс так и говорил: «Читатель должен иметь полное впечатление, что автор передовой статьи — это оратор, стоящий перед ним и объясняющий ему свое мнение с помощью простых и убедительных аргументов».
5. В награду победителю — красавица
Любовь зла…
Так «Колченогий Мефистофель», тот, кого в детстве называли «маленький мышиный доктор», утвердил свое влияние в столице Германии — Берлине, открыв дорогу для будущих успехов себе, Гитлеру и нацистской партии. Вряд ли можно сказать, что это далось ему легко — хотя бы физически. Нога оставалась его больным местом. Как-то он признался одному из помощников в минуту откровенности: «Тяжелейшее наказание, которое кто-нибудь может для меня придумать, — это заставить меня обойти строй почетного караула. Когда по программе мне предстоит пройти вдоль фронта штурмовиков, мне снятся накануне всю ночь кошмарные сны».
И все же его энергии хватало не только на партийные дела и на выступления на митингах.
О связях Геббельса с женщинами в первые годы пребывания в Берлине известно немного. Отто Штрассер уверял, что фрау Штайгер (хозяйка пансиона, где одно время жил Геббельс) рассказывала ему с грустью о том, что «разочаровалась в докторе Геббельсе»: этот «отшельник и аскет, почитаемый всеми как новоявленный пророк», соблазнил двух самых миловидных ее горничных. Штрассер возразил ей, что тут вовсе не о чем горевать, наоборот, есть повод порадоваться: это значит, что у «пророка» в жилах течет тоже кровь, а не чернила.
Известно, что где-то в 1930 или в 1931 году Геббельс познакомился с Магдой Квандт, а в декабре 1931 года они поженились. Магда до брака с Геббельсом была замужем за крупным промышленником Гюнтером Квандтом, от которого у нее был сын Гаральд; ему исполнилось 10 лет, когда его мать вышла замуж во второй раз. На свадебной фотографии он стоит, одетый в форму «гитлерюгенда», рядом со свидетелем, которым был не кто иной, как сам фюрер Адольф Гитлер.
Супруги Квандт развелись в 1929 году. Магда была импульсивной и жизнелюбивой женщиной; расставшись с мужем, она почувствовала, что ей нечем заполнить время, и однажды, от скуки или из любопытства, забрела на одно из тех массовых мероприятий, которые тогда организовывал Геббельс для вербовки новых членов партий. Оказалось, что это вовсе и не собрание, а настоящая красочно оформленная театрализованная постановка, которая так захватила Магду, что по окончании мероприятия она тут же, не выходя из зала, вступила в члены НСДАП — к великой досаде всей своей семьи и своего бывшего мужа, с которым она продолжала вместе обедать раз в неделю, если только он в это время не находился в отъезде. Гюнтер Квандт всегда был убежденным противником нацистов.
В аристократическом районе Берлина, где тогда жила Магда, было мало нацистов, а те, что были, отнюдь не принадлежали к аристократии, работая в основном шоферами или портье. Неудивительно, что местный «группенляйтер» сразу же попал под обаяние новой «партайгеноссин», которая была не только красивой и элегантной, но также богатой и щедрой. Он незамедлительно принял ее под свою личную опеку, стал приносить ей партийную литературу, а потом пригласил посетить вышестоящую организацию — местное «партийное бюро», располагавшееся в новом и более респектабельном помещении на Гедеманнштрассе. Работа, кипевшая в этом партийном центре, произвела впечатление на молодую женщину, страдавшую от избытка свободного времени, и она стала охотно участвовать в партийных делах. Там-то и повстречалась она в один памятный день с самим гауляйтером Берлина. Геббельс был мгновенно очарован и пленен ее белокурой красотой и элегантностью, ее чутким и милым поведением и светскими манерами, а в особенности ее искренним любопытством к делам партии и к нему самому. Но вида он не подал и важно восседал за своим столом, не обнаруживая пылких чувств, бушевавших в душе, и изображая перегруженного работой ответственного партийного руководителя, который, однако, всегда найдет время для беседы с такой красивой и интересной дамой.