Юлий Цезарь

Момент для социальной революции казался очень удобным даже тем, кто наиболее ее страшился. Но, к своему великому изумлению, высшие классы скоро заметили, что спасение должно явиться оттуда, откуда они менее всего его ожидали. Влиятельные благодаря своим дружественным связям и личным отношениям, покорные своему моральному и юридическому чувству, занятые своими интересами сторонники Цезаря, принадлежавшие к правому крылу партии, стали действовать в связи с предложениями Долабеллы так, как если бы они были консерваторами. Народные трибуны Требеллий и Азиний Поллион воспротивились закону. Долабелла настаивал. Множество ремесленников, мелких торговцев, вольноотпущенников, для которых в последние два года и выгоды и хлеба становилось все меньше и которым грозила опасность быть выгнанными из своих квартир домовладельцами, не получавшими с них более платы, заволновались. Начались беспорядки.[755] Сенат приостановил тогда действие конституции и поручил Антонию поддержать в Риме порядок, призвал туда солдат.[756] Но возникла новая опасность. Возвращавшиеся из Греции легионы, полные высокомерия после гражданской войны и из-за отсутствия Цезаря, угрожали возмутиться в Кампании, если не получат отставки и обещанных им столько раз вознаграждений.[757] Антоний должен был немедленно отправиться в Кампанию, где с большим трудом усмирил мятеж. К несчастью, мятеж легионов усилил народное волнение, и, возвратившись в Рим, Антоний нашел положение еще более критическим. Долабелла продолжал агитацию, не только произнося речи, но и организуя вооруженные банды, как во время гражданской войны. Тогда Антоний, побуждаемый, как кажется, и личными мотивами (он подозревал, что Долабелла был любовником его жены), решительно встал в ряды сторонников порядка и был намерен сурово подавить мятеж. Нисколько не испугавшись, Долабелла в тот день, когда вынес законы на обсуждение комиций, забаррикадировал форум с помощью своих сторонников, чтобы не встретить противодействия. Раздраженный этими беспорядками, Антоний в гневе двинул солдат на форум, разрушил все препятствия и рассеял банды Долзбеллы. 800 человек было убито.[758] Уже давно не видали такой резни.

Волнение простонародья на некоторое время улеглось, но эти события возбудили большое недоверие ко всей партии Цезаря. Известия из Африки и Азии только увеличили тревогу. Сыновья Помпея, собрав в Африке вместе с Катоном, Сципионом и Лабиеном остатки помпеянской армии, соединились с Юбой, царем Нумидии. Они набирали стрелков, пращников, галльских всадников, запасали оружие, беспокоили своим флотом Сицилию и Сардинию и пытались привлечь к себе испанские народности, недовольные управлением Квинта Кассия. В тот момент, когда новая армия под руководством Сципиона готовилась напасть на Цезаря в Африке, в Азии из своего маленького Херсонского царства неожиданно появился Фарнак, сын Митридата, с армией для завоевания владений своего отца. Он нанес поражение Домицию Кальвину. Все надежды, которые Италия, утомленная политическими беспорядками и междоусобными войнами, лелеяла осенью 48 года, весной 47 года уступили место тяжелому беспокойству: в Италии грозила разразиться социальная революция, в Африке вновь разгоралась гражданская война, сын Митридата оспаривал у Рима власть над Востоком, и ничего не было известно о Цезаре.

Только к концу апреля[759] пришли частные известия, что Цезарь, получив подкрепления, 27 марта[760] овладел Александрией. Все думали, что он тотчас вернется в Италию, внутреннее положение в Риме и в Италии улучшилось.[761] Но проходили дни и недели, не принося никакого официального известия ни о его победе,[762] ни о его отъезде из Александрии.[763] Скоро в Риме возобновились волнения.[764] О причинах задержки Цезаря распространялись самые разнообразные слухи. Обеспокоенные друзья писали ему, умоляя поскорее возвратиться. Многие даже отправились к нему, чтобы ускорить его возвращение.[765] Цезарь, завоевав Александрию и посадив на египетский престол Клеопатру (Птолемей умер во время войны), прибавил новую ошибку к прежней, а именно: предпринял вместе с царицей путешествие вверх по Нилу.[766] Еще около двух месяцев в постоянных праздниках и банкетах, играх и удовольствиях он продолжал свое любовное, гибельное для него приключение с царицей, уже ожидавшей ребенка. Положение в Риме сложилось скоро столь опасное, что друзья Цезаря заставили народ утвердить некоторые законы, призванные наказать возросшую дерзость помпеянцев. Цезарю предоставлялось право войны и мира со всеми народами и право обращаться со сторонниками Помпея, как ему угодно.[767] Наконец, в первых числах июня[768] Цезарь выехал в Сирию, потеряв девять драгоценных месяцев[769] в то время, когда дни для него стоили многих лет, а года — столетий.

Но произошла новая задержка. Хотя по прибытии в Антиохию он нашел там письма и много лиц, побуждавших его немедленно вернуться в Италию, он все же был намерен до возвращения в Рим восстановить порядок на Востоке. Для завершения дел в Сирии ему было достаточно нескольких дней. Покинув в первых числах июля Антиохию, он при устье Кидна встретил помпеянскую эскадру под начальством Гая Кассия, потратившего большую часть времени на изучение красноречия в Родосе вместе с Брутом.[770] Кассий немедленно сдался Цезарю. Последний высадился в Эфесе и с малочисленной армией двинулся навстречу Фарнаку, не упуская по дороге случая собирать налоги и приобретать деньги всевозможными средствами. 2 августа при Зеле он разбил Фарнака.[771] Затем он собрал съезд в Никее, распределил царства и домены, заставив восточных царей взамен этого дать ему богатые подарки, и даже не прибег к репрессиям по отношению к сражавшимся против него при Фарсале. Он простил галатсксго царя Дейотара, за которого просил Брут. Потом через Грецию и Афины он возвратился в Италию, высадился 24 сентября[772] в Таренте, сердечно принял выехавшего ему навстречу Цицерона и, наконец, вернулся в Рим.

Но он нашел положение значительно изменившимся не в его пользу. Благоприятный момент прошел безвозвратно. Его репутации повредило не только его долгое отсутствие, но и слухи о любви к Клеопатре. Возмущение легионов, разразившаяся в его партии борьба, новая армия, организованная помпеянцами в Африке, — все это снова оживило прежнюю неопределенность относительно исхода войны. Особенно это касалось высших классов, где недоверие и отвращение к Цезарю только дремали, но не угасли. Многие начинали спрашивать себя, не возникнут ли в будущем какие-нибудь неожиданности. Партия Цезаря, казавшаяся такой единой, была терзаема внутренними раздорами, а в последние годы произошло столько внезапных перемен судьбы! Поэтому Цезарь не был принят с тем восторгом, какой питали к нему в прошлом году. Он тотчас заметил, что холодная почтительность и причинявшая тайную радость стольким римлянам африканская война были единственными наградами за его умеренность по отношению к высшим классам, за заботу о народе, из-за чего он избегал конфискаций и грабежей, рискуя довести легионы до мятежа. Впечатление от блестящей победы при Фарсале в значительной степени ослабело, и положение сделалось очень неопределенным: примирение с высшими классами было неискренним, верность легионов зыбкой, единство партии было нарушено, народные массы охладели, видя возлагавшиеся ими надежды на законы Долабеллы уничтоженными усилиями целой группы цезарианцев.

755

Dio, XLII, 29.

756

Dio, XLII, 29; Plut., Ant., 9.

757

[Caesar], В. Alex., 65; Dio, XLII, 30.

758

Dio, XLII, 31; Livius, Pes., 113. См.: Ziehen в Rhein. Mus., 1896, с. 59сл.

759

Schmidt, В. W. С, 222.

760

С. I. L., 1, р. 304 (Fasti Maffeiani): 27 марта.

761

Dio, XLII, 30.

762

Cicero, Α., II, 15, 1.

763

Ibid., XI, 17, 3.

764

Dio, XLII, 30.

765

[Caesar], Β. Α., 65.

766

App., В. С, II, 90.

767

Дион (XLII, 20) перечисляет вместе все полномочия, полученные Цезарем тотчас после Фарсалы и впоследствии в течение 47 года; но по поводу права вести войну и заключать мир говорит, что оно было предоставлено позднее, когда опасность африканской войны казалась очень серьезной. Мне кажется вероятным, что и право обращаться с помпеянцами по своей воле было предоставлено ему тогда же и что это была лишь угроза со стороны цезарианцев. Ибо тотчас после Фарсалы репрессии были бы в противоречии с царствовавшим тогда примирительным настроением.

768

Дата установлена Юдейхом; Schmidt, В. W. С, 224.

769

App., В. С, II, 90.

770

Bynum, В., 25.

771

С. I. L., 1, р. 306 (Fasti Maffeiani), p. 324 (Fasti Amiternini): 2 августа.

772

Schmidt (В. W. С, 226) установил эту дату по Цицерону (F., XIV, 20: письмо, написанное 1 октября).