Марко Поло

Авторы «Описания мира» — ни Марко, ни тем более Рустичелло — не могли освободиться от влияния этих культурных традиций и обмануть ожидания своих будущих читателей. Безусловно, перед ними стоял новый и трудный выбор. Они, без сомнения, желали представить на суд читателей другую версию чудес мира, которая была бы богаче, полнее других. Однако они прекрасно знали законы жанра. Впервые с античных времен они располагали источниками новой информации, отличающимися от привычных компиляций из греческих и римских авторов. Так, они смогли почерпнуть сведения, с одной стороны, из наблюдений Марко, сделанных во время его путешествий по многочисленным провинциям Китая, а с другой стороны — из восточных легенд: сочинений арабских, китайских, персидских авторов, которые Марко, безусловно, знал и использовал. Отдать предпочтение традиции или уступить желанию отличиться, предложив читателю никем еще не изданные рассказы? Над этим стоило подумать.

Мудрый Марко не пренебрег ни тем, ни другим. Когда он описывал (правда, вскользь) большой остров Мадагаскар, он прибавил совершенно новую сказку о страшной птице Рух, которая может унести слона в своих когтях: в индийской мифологии — это птица Гаруда, о которой рассказывали персидские и арабские авторы и которую Ибн Баттута, великий путешественник, видел в Китайских морях. С другой стороны, рассказ о добыче алмазов в глубоких ущельях Индии при помощи кусочков мяса для приманки хищных птиц уже известен. Он полностью приводится в записках о путешествии монголов в Персию, сделанных Лу Ю, китайским чиновником, сопровождавшим армию.

В книге Марко Поло есть его собственные наблюдения, взятые из жизни, коренным образом меняющие представления, крепко засевшие в сознании людей его эпохи.

Говоря о Суматре, которую он называет Средняя Ява, Марко прекрасно описывает носорогов и говорит, что этот «единорог» ни капельки не похож на то, что он представлял себе по рассказам и картинам: у животного щетина быка и ноги слона, на лбу большое белое пятно, и, во всяком случае, «это страшное на вид животное не похоже на то животное, которое питается плотью девственниц». Окончательная редакция полностью противоречит общепринятой фантастической картине. Дело в том, что наш рассказчик, как говорит он сам, провел пять месяцев на этом большом острове…

То же самое он говорит о шахтах, в которых добывают асбест, и о саламандрах, которые якобы водятся в этих шахтах. Процесс добычи асбеста он подробно описывает, а о саламандре говорит, что это — совсем не животное, каким его представляют, ибо ни одно животное не может жить в огне. Он даже сам успел поработать в такой шахте с помощью одного турка, который уже три года жил в этой стране и добывал для своего господина саламандру — вещество, которое залегает в жилах. «Когда до него докопаются, наломают его, его растирают, и оно становится похожим на растрепанные шерстяные нити; потом их моют, толкут в ступе. Потом из них ткут полотно, которое закаляют в огне, и становится оно бело, как снег».

«Такова сущность саламандры, другие описания — глупость и вымысел», — говорит Марко.

Вполне возможно, что Марко приходилось отстаивать какое-либо утверждение, опираясь на личные наблюдения, в то время как Рустичелло, приверженец традиции, безапелляционно ссылался на общепринятое мнение. Таким образом, можно ухватить перипетии сотрудничества двух авторов.

По правде говоря, рассказ без конца колеблется между этими двумя широтами, отражая двойственный характер произведения. Можно задать себе вопрос: кроме нескольких абсолютно очевидных случаев, до какой степени Марко Поло желал навязать свои убеждения? До какой степени Рустичелло был подготовлен к тому, чтобы принять все нововведения, продиктованные ему товарищем по несчастью? Выбранный жанр не совсем подходил для этого.

Мы не должны забывать, что большинство современников считали венецианца хвастуном и обманщиком (Милионе), и не только из-за фантастических цифр, в которых он оценивает богатства Китая и Индии, не из-за рассказанных чудес и сказок, а потому что это не соответствовало тому, что говорилось в старых добрых книгах.

Ни один христианский автор еще не располагал такой массой сведений, охватывающих столь широкие области. Но «Описание мира» использует лишь небольшую их часть. Создается впечатление, что автор нарочно сдерживает и контролирует себя. Таким образом, в результате этого сотрудничества появилась книга, одновременно и достоверная, и соответствующая энциклопедическому дидактическому жанру. В общем и целом все условности были соблюдены.

Видимо, находясь под влиянием опытного обработчика текстов (Рустичелло), произведение теряет оригинальность, проигрывает в занимательности. Умолчать об этом нельзя. Если читать внимательно и изучать книгу Марко, то становится ясно, что она соответствует идее, которая была в нее заложена первоначально. Личность венецианца Марко, хлебнувшего за свою жизнь достаточно лишений и приключений, позволяет ожидать красочного и увлекательного, а главное — достоверного рассказа. Но ожидания не оправдываются. Что касается красочности изображения, то Рубрук оставил Марко далеко позади. Кстати, он смог сохранить своеобразный стиль письма и сумел передать в своем произведении личное отношение к происходящему.

Принесла ли книга успех своему автору? Что она дала ему при жизни? Практически ничего. Это пример бесспорной, но запоздавшей творческой удачи.

Сразу после появления книга не ставится в один ряд с произведениями, которые раскупали или рекомендовали как важнейшую или значительную новинку.

Исследуя судьбу книги, Генри Юл обнаружил самые разнообразные цифры и факты. Огромное число копий распространялось с начала XIV века, но не на итальянском, а скорее, в сокращенной версии на латинском языке. Одна версия составлена Пипино, венецианским ученым, автором «Хроники». Некоторые места этой книги — такие, например, как рассказ о Старике-горце и о татаpax, — говорят о том, что ее автор был под впечатлением от книги Марко Поло. Помог ли этот, уже известный, автор распространению труда своего соотечественника, чтобы привлечь внимание к своей собственной книге и позаимствовать у него новые сюжеты для своих историй или сказок?

В библиотеках сохранилось около 80 рукописей «Описания мира».

Это немало. Но сравним: «Божественная комедия» сохранилась в 500 экземплярах; существует 63 копии короткого рассказа Одорика де Порденоне. «Сокровище» Бруно Латинского — ничем не примечательное произведение, простейшая компиляция, составленная из уже известных рассказов и историй, очевидцем которых он вовсе не был, использует те же цифры, которые приведены в книге Марко Поло.

Даже «Книга чудес» Джона Мандевилля была в свое время гораздо более распространенной, чем «Описание мира».

Конечно, нас теперь это удивляет: все авторы, гордившиеся своими рассказами о Востоке или Китае, практически никогда не делали ссылок на Марко Поло как на бесспорного очевидца. и даже самые авторитетные из них, кажется, его не читали.

Мы можем встретить его имя рядом с именем армянского князя Хетума при описании татар, племен кочевников, живущих в Азии, у Джованни Виллани. Пьетро де Альбано, врач и знаменитый философ, в научном труде под названием «Conciliatore» («Conciliator differentiarum philo-sophorum precipueque medicorum»), получившем широкое распространение в Италии как на классической, так и на разговорной латыни, ссылается на наблюдения Марко Поло за небесными светилами, о которых последний вовсе не упоминает в своей книге. Пьетро де Альбано говорит, что лично знал великого путешественника и приводит разговор, во время которого Марко якобы описал ему созвездия Южного полушария, особенно то, что похоже на ковш с большой ручкой, которую Марко даже зарисовал. Поло описал ему Южный Крест как неяркое небесное светило («lumen modicum»). Это — «фрагмент облака», хорошо известного морякам и мусульманским астрономам и часто называемого впоследствии Магеллановым Облаком. Эти наблюдения интересны, но не новы; и уж во всяком случае впервые появились не в «Описании мира».