Клеопатра

Клеопатра должна испытывать удовлетворение. Вдали от нее Антоний осуществляет их совместные цели. Их общие интересы с блеском продемонстрированы всему миру. Антоний намерен справить свой триумф в Александрии, а не в Риме.

Но триумф — это церемония, предусмотренная Великим Городом для одного из своих сынов, и немыслимо, чтоб она состоялась где-то вне Рима. Желание Антония говорит о многом. Оно означает, что Александрия является для него центром империи, столицей империи. Тем самым также подразумевается, что только он одерживает подлинные победы, что он один увеличивает территорию империи. И наконец, борясь за первенство, он намекает, что Италия и Рим не более чем одна из частей империи. Рассматривать его желание как дань уважения Клеопатре — значит поддаться на уловки Октавиана, который стремится доказать, что Антоний покорился чужеземке. Но это отнюдь не дань уважения Клеопатре или кому бы то ни было вообще, это акт самоутверждения автократора, превращающего титул в реальность. Клеопатра сыграла свою роль в триумфе. Она предстала супругой Антония. Александрия была ее столицей. Александрия, город Александра Македонского, предоставлял триумф Антонию и, следовательно, заменял собой Рим. Будем помнить, что в конце концов и сам Рим не так уж безоговорочно разрешал Цезарю все его триумфы. Цезарю приходилось порой добиваться их с помощью уговоров. То же было с Антонием. Теперь все поняли, что Клеопатра прочно и навсегда связана с его политикой. Это торжество так же, как и вся армянская кампания, подтверждает незыблемость союза Антоний — Клеопатра.

В золотом сиянии осени триумфальная процессия шествует по морскому побережью вдоль белых дворцов, катятся повозки, заваленные добычей; везут армянского царя вместе с семьей, все закованы в серебряные цепи; движется целая выставка восточных сокровищ, сопровождаемая той самой силой, которая ими овладела. Антоний устроил зрелище, способное поспорить с самыми пышными представлениями Рима, и сделал это в единственном городе мира, который, соперничая с ним, превосходит его пышностью дворцов, богатством и великолепием. Предполагалось, что армянский царь, проходя мимо золотого трона, где восседала Клеопатра, продемонстрирует покорность, но царь отказался совершить это и лишь обратился к Клеопатре по имени.

В ту пору в римских обычаях было по окончании церемонии предавать подобных узников смерти. Вспомним хотя бы судьбу Верцингеторига. Однако Антоний помиловал армянского царя, как Цезарь помиловал некогда Арсиною, и царь воспользовался впоследствии досугом в тюрьме и описал трагические перипетии своей судьбы.

Таким образом, Антоний поступил сообразно своему желанию. Клеопатра усмотрела, разумеется, в поведении армянского даря вызов. Но ей приходилось считаться с супругом я потому она отсрочила расплату за оскорбление. Она еще велит умертвить гордого царя. Но не будем забегать вперед. Сейчас Клеопатра упивается апофеозом своего величия.

Александрийский триумф был, однако, всего лишь прелюдией, зрелищем, подготавливающим главное торжество, не отмеченное, кстати, досадным эпизодом наподобие того, какой устроил армянский царь. Несколько дней спустя александрийская знать и народ были приглашены в гимласий. Там на двух золотых тронах восседали Антоний и Клеопатра. Рядом с ними, на четырех тронах поменьше, четверо детей: Цезарион, Александр Солнце, Клеопатра Луна и маленький Птолемей.

В произнесенной на греческом языке речи Антоний объявил, что Клеопатра, супруга божественного Цезаря и его вдова, царица Египта, Ливия, Сирии и Кипра, будет носить отныне титул царицы царей. Законный сын Цезаря и Клеопатры Цезарион будет, согласно египетскому обычаю, царствовать совместно с матерью и носить титул царя царей. Александру Солнце предстоит стать царем Мидии, Армении и Парфии. Клеопатра Луна станет царицей Киренаики, и Птолемей — царем Киликии. Клеопатра явилась вскоре в одеянии богини, Исиды-Венеры, сошедшей на землю, и состоялась коронация. Цезариону, если считать, что он родился вскоре после отъезда Цезаря из Александрии, было тринадцать лет или же десять, если полагать, что он произошел на свет после мартовских ид. Близнецам исполнилось по шесть лет, малышу Птолемею было два года. Дети сыграли те роли, которым их старательно обучили.

Кто знает, была ли Клеопатра уверена в том, что будущее сложится по намеченному плану. Да и в этом ли был главный смысл церемоний? Существеннее, чем триумф, чем распределение царств и титулов, была необратимость преобразований. Это означало безопасность, которая была мечтой Клеопатры, означало прочность ее позиции, это был апогей.

Шагнуть выше было нельзя, существовал только путь вниз. Но это пугало меньше, чем мысль, что предстоит бороться с происками тех, кто попытается настроить Антония против нее, что предстоит распутывать клубок интриг и заговоров, призванных рассорить египетскую царицу и автократора. Она была царицей царей. Этот титул, пожалованный ей Цезарем для Востока, давал соответствующие почести, но и требовал сделать выбор: либо смириться с ситуацией, либо попытаться изменить ее с помощью войны. Войны, которая неразрывно свяжет ее с Антонием.

Вызов, брошенный Антонием в его заявлении о том, что Цезарнон является законным сыном Цезаря, предназначался одному-единственному человеку, способному вести эту войну — Октавиану. Клеопатре не оставалось ничего иного, как ждать, предвкушая победу.

Глава V

Разрыв

Поведение Антония в этот критический период определяется его союзом с Клеопатрой. Он неожиданно проявляет удивительное почтение к сенату. Некогда, покидая Италию, он добился от сената одобрения всех своих действий на будущее. Теперь он посылает сенату отчет о своей деятельности, включая и распоряжения по поводу армянского царя, приводит список вассальных государств, которые намеревается создать, более того, Антоний домогается от сената ратификации своих решений особым декретом. И самое удивительное: он уверяет, что поступит так и только так, как это предпишет ему сенат, даже если для этого ему придется сложить с себя полномочия полководца, при условии, разумеется, что Октавиан поступит аналогичным образом.

Но если приглядеться, то станет ясно, что это самоуничижение имеет одну вполне определенную цель: Антоний добивается, чтобы Рим проглотил уже осуществленный на деле раздел восточной империи между Клеопатрой и ее детьми. Прикидываясь овечкой, Антоний мало чем рискует. На основании существующего между ним и Октавианом соглашения два консула 33 года являются ставленниками Антония. Более того, польстить сенату — значит, намекнуть на свою верность республиканским традициям и создать для Октавиана трудности как раз в той области его деятельности, где тот рассчитывает на преимущества. Если поймать Антония на слове и он лишится формально права распоряжаться войском, то это еще не значит, что он утратит реальную власть в Египте, или на Востоке вообще, в то время как Октавиан, потеряй он эту возможность, превратится в частное лицо.

Хотя прожектора истории направлены сейчас на одного только Антония, роль Клеопатры в этом его предприятии можно обнаружить, присмотревшись к дальнейшему поведению автократора. Всякий раз по завершении военной кампании или после принятия важного решения Антоний «расслабляется». Зима 34–33 года — это зима оргий. Антоний без продыху пьет. Он менее, чем когда бы то ни было, заботится об официальном протоколе, но все более и более утверждается в роли супруга египетской царицы, иначе говоря, в роли царя.

Окружая Клеопатру охраной из римских солдат, он вместе с тем без стеснения приобщает себя к пантеону богов. Антоний становится воплощением Диониса, вернее, Осириса, который, обладая способностью воскресать, сливается воедино с греческим богом Дионисом (Вакхом). Художники и скульпторы пытаются перещеголять друг друга, создавая божественную чету Клеопатра-Венера-Исида — Антоний-Вакх-Осирис. В Александрии начинают строить для них храм.