Клеопатра

Не стоит забывать о пристрастности римлян, изображающих Антония со скипетром в одной и державой — в другой руке, в одеянии, усеянном драгоценными каменьями, и — о ужас! — с царской короной на голове. Но в Александрии автократор и супруг Клеопатры, преемник пышного двора фараонов, обязан играть надлежащую роль, предписанную церемонией. Нет сомнений, что эта роль пришлась ему по вкусу.

Зимой 35 года Антонин постепенно вживается в образ восточного царя. Именно этого и добивалась Клеопатра. Он повелитель огромнейшей и богатейшей империи. Стоит ли ставить на карту приобретенное ради риска сделаться единоличным повелителем Рима? Дорога к абсолютной власти лежит через Парфию, но он не позабыл горькие уроки недавней кампании. Ему скоро пятьдесят. Одно дело разбить парфян в битее, другое — завоевать Парфию, захватить ее, подчинить, править ею. Можно ли осуществлять это из Рима? Парфия больше Галлии, она дальше от баз снабжения, чем эта провинция, завоеванная Цезарем. А сколько лет потребовалось ему для этого?

На успех можно рассчитывать лишь в случае, если повезет, если армянский царь останется верен, если индийский царь… Но армии Антония не перенести повторного испытания. Его империи тем более. Однажды ему удалось замаскировать свою неудачу, ну а людские потери, а деньги? Все яснее рисуется непоправимый ущерб, и все туманнее предполагаемый выигрыш.

Зима проходит под знаком неуверенности. Клеопатра призывает к благоразумию, тем более что экспедицию придется оплачивать из египетской казны, а ее царство вместе с нею не переживет нового разгрома — ни царство, ни ее дети, ни она сама.

Стоит ли стремиться к чему-либо помимо того, чем они уже обладают? Зима в Александрии стоит на удивление мягкая, вести из Рима внушают надежду, успокаивают. Октавия возвратилась домой в. похоже, отказывается от всего. Октавиан изъявил желание, чтоб она покинула дом Антония, но она не согласилась и продолжает принимать, как прежде, просителей и друзей Антония — всех, кто обращается к вей. Все успокаивается, приходит в норму.

Возможно, на Антония влияет возраст, на Клеопатру — материнские заботы, их политические горизонты неумолимо сужаются.

И все же это не так. Они ни от чего не отказываются. А если и отказываются, то от самых грандиозных предприятий. Антоний не станет завоевывать Парфию. Но нагонит страху на парфян. Ему нужна убедительная победа, добыча, нужно вернуть отнятых у Красса орлов.

Что же до Клеопатры» то вести, дошедшие, зимой из Иродова царства, наполнили ее сердце радостью. Миг отмщения, в которое она уже перестала верить, внезапно приблизился. Антоний будет вынужден отступиться от своего любимца, и тот останется один.

Глава III

Козни в Иудее

Безвестный арфист приблизился к Клеопатре и вручил ей послание от Александры, тещи Ирода, матери его жены Мариамны. Египетскую царицу просили воздействовать на Антония, чтобы тот велел Ироду назначить Аристобула, юного брата Мариамны, первосвященником иудеев.

Иудея была государством теократическим. Если Клеопатра, обладая политической властью и официально считаясь богиней, ведала и религиозными делами, то Ирод, будучи светским монархом, обязан был в принципе подчиняться авторитету первосвященника. Антнпатр и его преемник Ирод укрепили свою власть при содействии первосвященника Гиркана, но их противники, воспользовавшись вторжением парфян, совершили акт надругательства над жрецом и отрезали ему уши, что, согласно существующим воззрениям, полностью исключало для него возможность отправлять свои обязанности. Однако Ирод, сместив Гиркана, сохранил при этом его влияние: назначив первосвященником преданного ему человека и вызволив Гиркана из парфянского узилища, он передал ему фактически его прежние полномочия.

Однако формальное отстранение Гиркана от дел пришлось не по вкусу Александре, его дочери, опасавшейся, что таким образом сан первосвященника отойдет к другому роду. При назначении Аристобула у Александры появлялась к тому же возможность вмешиваться в интриги своего зятя.

Вряд ли что-либо более могло обрадовать Клеопатру, чем предложение повлиять на дела в Иудее. Она кинулась уговаривать Антония исполнить просьбу Александры, но он вновь отказался хоть в чем-либо ущемить власть своего друга Ирода. Избегая открытой ссоры, Антоний прибег к тактике проволочек.

И тут в нашей истории появляется любопытный персонаж, красавец Квинт Деллий, человек из свиты Антония. Злые языки утверждают, что Клеопатра была к нему неравнодушна. Деллий объявился в Иерусалиме как раз в ту пору, когда Александра уже начала терять терпение. Отправился ли он туда по собственному почину, по поручению Антония, или по просьбе Клеопатры, выяснить теперь уже невозможно. Однако Квинт Деллий объяснил Александре положение вещей, а затем, покоренный красотой Мариамны и Аристобула, посоветовал Александре послать Антонию портреты обоих своих детей. Они должны были, по мнению Деллня, непременно понравиться Антонию, а Антоний, коль скоро ему кто-то понравится, с готовностью исполнит всякую просьбу.

Александра пришла в восторг от мысли посодействовать таким образом успеху своих детей. Не удовольствовавшись посылкой одних только портретов, она присовокупила к ним составленные ею самою описания нравственных качеств обоих детей, где превознесла их вровень с богами.

Дело пошло на лад. Был получен ответ. Не проявив особого интереса к Марками® — то ли потому, что та была супругой Ирода, то ли потому, что он боялся гнева Клеопатры, ревновавшей ко всякой претендентке на престол, — Антоний заявил, что в надлежащее время он охотно познакомится с молодым человеком, о котором ему сообщили столько хорошего. Возможно, Клеопатра была в курсе обмена посланиями: близость супруга с мальчиками не препятствовала в ту пору семейному счастью, будь эти мальчики рабами или профессиональными любовниками.

Теперь слово было за Иродом. Встретившись впервые с Антонием в шестнадцать лет, то есть в возрасте Аристобула, Ирод, надо сказать, не питал никаких иллюзий по поводу доброты автократора. Он тотчас разгадал план Александры, но более всего его испугало, как бы Антоний, спутавшись с Аристобулом, не передал ему в благодарность иудейский престол. И он ответил своему высокому другу: Аристобул настолько популярен в Иудее, что его отъезд из страны может вызвать народные волнения. Все же Ироду пришлось уступить настояниям Александры а возвести в достоинство первосвященника юношу, от которого, по его словам, столь зависел мир в Иудее.

Казалось, у Александры не было больше оснований для беспокойства, однако она слишком хорошо знала характер своего зятя. Поняв по каким-то признакам, что ее жизнь в опасности, она вновь обратилась к Клеопатре. Царица предложила ей и ее сыну в качестве убежища Египет. В лице Аристобула она не видела соперника. Что, в самом деле, грозило царице, если Антоний вдруг увлечется Аристобулом? Он только глубже вникнет в дела Иудеи, а влияние Клеопатры еще более возрастет.

Александра допыталась меж тем отделаться от соглядатаев, которыми окружил ее Ирод. Она задумала спрятаться в пустой гроб и велела сделать то же самое Аристобулу. Очевидно, эти приготовления к путешествию привлекли чье-то внимание, во всяком случае, тайна открылась, и один из приближенных Александры помчался к Ироду с донесением. В свое время этот человек был замешан в дело отравления его отца и теперь рассчитывал, выслужившись, подучить прощение. В этом нелепом положении Ирод захватил обоих врасплох и позволил себе роскошь простить и тещу и шурина.

Итак, Ирод вновь обошел Клеопатру, которой не Оставалось ничего иного, как беситься с досады, тем более что она была уверена: на полпути Ирод не оставшихся. Время шло. Готовясь к новой войне с парфянами, Антоний вступил меж тем в Сирию. В Иерусалиме приблизился праздник Кущей, посвященный странствованию евреев по пустыне после исхода из Египта. Аристобул явился на нем впервые в качестве первосвященника. Народ приветствовал юношу, видя в нем асмонеянина, потомка законных царей Маккавеев, завоевавших некогда независимость Иудеи. Восторги толпы были косвенным осуждением Ирода, узурпатора, царя, навязанного иудеям римлянами.