Клеопатра

Чтобы схватиться с Кассием, Долабелле была необходима поддержка Египта. Он заручился ею в самом начале 43 года. Предварительно, однако, Клеопатра заключила с Ним хитроумную и весьма любопытную сделку. Она потребовала, чтоб сначала Долабелла признал ее сына Цезариона в качестве царя Египта и ее соправителя.

У Клеопатры не было, вероятно, намерения досадить этим Октавиану, хотя, возможно, она пыталась создать такое впечатление у Долабеллы. Главное было укрепить свою власть. Признание Цезариона сторонниками Цезаря имеет немалое значение и для египтян и для ветеранов Цезаря, которых все стремятся перетянуть на свою сторону и от которых зависит в конечном итоге исход войны. Кроме всего прочего, это признание — подобие удостоверения в невиновности Клеопатры, выданного римлянами в связи с исчезновением последнего сына Авлета.

В обмен на это признание Долабелла не получает тем не менее существенных выгод. Антоний впадает в раздражение, а Октавиан становится союзником республиканцев, то есть Кассия. Как бы то ни было, но четыре александрийских легиона отправляются воевать на стороне Долабеллы, неизвестно, по приказу Клеопатры или без него, однако вскоре они присоединяются к Кассию. Затем, в одно и то же время, и Кассий и Долабелла требуют у царицы предоставить в их распоряжение свой флот. Клеопатра — о, интриганка! — отказывается, ссылаясь при этом на возникшую, по ее словам, эпидемию чумы. Впрочем, подчиненный царице правитель Кипра передает находящийся в его ведении флот Кассию, причем невозможно установить, действует ли он по собственному усмотрению или же с молчаливого согласия своей повелительницы.

Такой, во всяком случае, видят ситуацию современные исследователи. Слов нет, Кассий — это убийца любовника Клеопатры, но в то же время Кассий — политическая сила, которой Клеопатра не может пренебречь, тем более что за его спиной стоит Октавиан. Она знает, политика жестока, и убийство является одним из ее средств, к которому с готовностью прибегают, если считают, что это принесет пользу. Ни Клеопатру, ни Октавиана нельзя обвинить в эту минуту в пренебрежении памятью Цезаря. Поступок Клеопатры не имеет никакого отношения к тем чувствам, какие она питала по отношению к покойному диктатору. Он умер, и у Клеопатры нет возможности покарать тех, кого не считают нужным преследовать даже официальные наследники Цезаря.

Клеопатра блестяще извлекает выгоды из того, что она женщина, в остальном же она такой же беззастенчивый, беспринципный, не брезгующий никакими средствами политик, как Брут, Цицерон, Антоний или Октавиан. Брут, который не поколебался в 49 году присоединиться к Помпею, то есть к тому человеку, который тридцатью годами ранее велел умертвить его отца, — это ли не лицо демократов?

Что же творится в этот миг на свете? Вторая половина 43 года дает нам следующую картину. Антоний и Лепид сосредоточили войска в Нарбонской Галлии. Октавиан, в свою очередь, спохватился: его ветераны, с неприязнью поглядывая на Цицерона и республиканцев, которые подняли вдруг голову, ожидают, когда же он в соответствии с недавними обещаниями выступит в качестве наследника Цезаря, Октавиан во главе своих войск срочно отправляется в Рим, чтобы добиться своего избрания консулом, поскольку оба консула 43 года погибли в борьбе с Антонием. Но тут он натыкается на сопротивление Цицерона, который считает себя господином положения и, не давая сенату опомниться, вырывает у него отмену закона об амнистии убийц Цезаря. Антоний, можно в этом не сомневаться, принимает участие в охоте за бывшими заговорщиками. На почве раздела наследства Цезаря соперники сближаются друг с другом, и в октябре 43 года Антоний, Лепид и Октавиан встречаются на островке при слиянии двух рек поблизости от Бононы (нынешняя Болонья).

В ходе этой встречи, знаменитой теми предосторожностями, к каким прибег каждый из политиков, опасаясь, как бы партнеры его не убили, был образован новый триумвират. Триумвиры приняли на себя управление Римом и Италией. Антоний получил всю Галлию, кроме Нарбонской, которая вместе с Испанией досталась Лепиду; Октавиану определили Сицилию, Сардинию и Северную Африку. Грецию и Восток предстояло еще отвоевать, в основном у Брута и Кассия, которые там укрепились.

Достойная троица воспользовалась возможностью составить подробный список тех, с кем надлежало расправиться, не забыв при этом и наиболее богатых римлян, не выразивших явной симпатии их делу. Встреча завершилась 2 ноября, и уже через несколько дней началась охота на людей в Риме и его окрестностях. Предприятие было рассчитано не менее чем на месяц и охватило всю Италию. Не спасся и Цицерон. Тит Ливий пишет о невзгодах, обрушившихся на него в течение жизни, и добавляет: «Из всего этого он перенес с твердостью, достойною мужа, одну лишь смерть»[30]. Вновь головы сотнями появлялись на рострах, с той только разницей, что в эпоху Суллы аристократия занималась истреблением популяров, тогда как сейчас солдаты таскали мешками головы богачей. Крутой поворот колеса Фортуны! При этом была уничтожена значительная часть семей, составлявших правящую прослойку Рима в эпоху формирования империи.

Меж тем Кассий схватился в Сирии с Долабеллой, осадив его в Лаодикее. Клеопатра помогала Долабелле и снабжала его продовольствием, однако, по-видимому, недостаточно, ибо Долабелла был побежден и, не желая попасть в руки врагов, покончил самоубийством. Казалось, теперь Клеопатре не избежать войны. В самом деле, руки у Кассия были развязаны, и он стал готовиться к вторжению в Египет, не дожидаясь, пока этот богатый край попадет в руки цезарианцев.

В счастью для Клеопатры, весной 42 года Кассий получил известие о том, что Антоний готовится захватить Македонию и выгнать оттуда Брута, в связи с чем ему пришлось отказаться от Египта и отправиться в Смирну с намерением поддержать соратника. Сражения между цезариаицами и республиканцами не ограничились одной только сушей, и тут опять встал вопрос о египетском флоте. Клеопатра вновь медлила, но все же выступила на этот раз на стороне Антония против Кассия и направила флот с приказом вести согласованные операции с флотом цезарианцев, обеспечивая безопасность перевозок между Италией и Грецией. Однако в последний момент адмирал Кассия, которому надлежало воспрепятствовать объединению флотов, с облегчением вздохнул, ибо внезапно узнал, что Клеопатра тяжело занемогла, а ее флот, потрепанный бурей, с большими потерями вернулся в Александрию.

Очевидно одно: Клеопатра не пожелала выступить на чьей-либо стороне и дождалась сообщения о решительной битве, состоявшейся 2 октября при Филиппах. Кассий погиб в сражении, Брут покончил с собой. Роль Антония в этом сражении была значительнее роли Октавиана. Лепид тем временем увяз в Риме, став игрушкой в руках супруги Антония, властолюбивой Фульвии. Власть теперь фактически делили между собой Октавиан и Антоний. Октавиан вернулся в Италию, чтоб обеспечить землей ветеранов. Антоний отправился в поездку по Востоку с целью собрать средства для армии. В самом деле, понадобились немалые суммы, чтоб удовлетворить аппетиты распускаемого войска, а также оплатить услуги тех, кто оставался еще в строю. Думал Антоний, несомненно, и о финансировании собственных политических начинаний.

В эту зиму 42–41 года Клеопатра поняла, что пути ее и Антония пересекутся. Кто думает о деньгах, тот не может не вспомнить про Египет. Клеопатра ждет Антония, исполненная спокойствия. Она вела свое судно правильным курсом. Ни разу не выступила она на стороне Кассия, даже тогда, когда тот ей всерьез угрожал. Вместе с тем ее связи с Долабеллой, оказанное ему содействие, попытка отправить флот на помощь Антонию были всем известны. Кто ж виноват, что всякий раз обстоятельства препятствовали оказанию помощи? Ей, единственной из венценосцев Востока, удалось удержаться в стороне от республиканской партии. Более того, теперь, когда цезарианцы победили, Октавиана, возможно, будет раздражать существование Цезариона. Значит, не было никакой ошибки в том, что Долабелла признал Цезаря отцом ребенка как бы от имени Антония.

30

Тит Ливий. История народа римского. СПб., 1867. T.V. С. 469 Пер. А. Клеванова.