Фидель Кастро

Потеря Кубой влияния на Карибах в середине 80-х гг. уравновесилась возобновленными возможностями политических и торговых связей с Латинской Америкой. Война на Фолклендских, или Мальвинских, островах в 1982 году воскресила старое антиколониальное настроение, что не могло не понравиться Кубе. Кастро отправил послание о поддержке хунты в Аргентине, предлагая военную помощь. Крушение военной диктатуры в Аргентине, а затем и в Бразилии, в сочетании с новым восприятием необходимости регионального сотрудничества среди латиноамериканских правительств, помогло покончить с изоляцией Кубы. В 1987 году Куба восстановила дипломатические связи с большинством стран континента, и полным ходом шли торговля и кредитование между островом и крупными экономическими державами данного региона, такими как Бразилия, Мексика, Венесуэла и Аргентина. В дальнейшем Куба установила торговые связи с несколькими европейскими странами, особенно с Испанией, социалистическое правительство которой продлило существенный гарантированный кредит острову. Открытие новых связей, особенно с промышленными странами, с доступом к высоким технологиям, было важной составляющей стратегии внешней политики Кубы в 80-е гг. Если бы Соединенные Штаты при Рейгане, а затем Буше не готовились усилить экономическую блокаду, Куба искала бы источники основных товаров где-нибудь в другом месте, особенно в ЕЭС и в Японии[181].

Ободренный признаками регионального сотрудничества на латиноамериканском континенте, Кастро повернул свой значительный талант на пропаганду страшной проблемы о долге «третьего мира». В течение 70-х гг. Запад непродуманно дал взаймы миллион долларов странам «третьего мира», а особенно Латинской Америке, пытаясь избежать международного экономического спада рециркулированием издержек, образованных поднятием цен на нефть. Накопившийся к началу 80-х гг. долг превзошел способность многих стран даже уплатить проценты. В первые шесть лет десятилетия страны «третьего мира» передали на Запад 321 миллиард долларов в уплату основного долга и 325 миллиардов в уплату процентов, что вместе составляло около 5 % их ежегодного ВНП[182]. Давление на их экономику, усиленное стесненными условиями, навязанными многим правительствам Международным Валютным Фондом взамен за дальнейшие займы, поддерживалось, помимо всего, миллионами нуждающихся людей в странах «третьего мира». Первым внешним признаком нарождавшегося кризиса стало объявление Мексики в 1982 году, что она больше не в состоянии оплачивать проценты.

Новый лозунг Кастро не был просто частью оппортунизма. Проблема долга стран «третьего мира» стала центральной во всей долгосрочной кампании по восстановлению связей между Севером и Югом Кроме того, он был уверен, растущий долговой кризис создаст условия для выполнения его старой мечты об объединении Латинской Америки. Теперь, когда истек срок его пребывания в должности Председателя Движения неприсоединения, возникла возможность возвращения его притязания на нравственное руководство странами «третьего мира» после неудач с Афганистаном.

После ряда страстных и тщательно аргументированных речей и интервью Кастро стал самым искусным адвокатом аннулирования долга стран «третьего мира». Он защищал свое дело и на моральной, и на практической основе. Он доказывал, что выживание Латинской Америки зависело от нахождения решения долгового кризиса, который был «ключевой проблемой нашего времени». Он утверждал, что долг был настолько высоким, что уже не подлежал оплате[183]. Любая попытка навязать большие жертвоприношения странам «третьего мира» для продолжения выплат была также политически небезопасной, с последующим за ней широко распространенным мятежом. Он доказывал, что, в любом случае, морально неприемлемым было финансирование индустриально развитыми экономиками слаборазвитых стран. Он подсчитал, что в 1984 году Латинская Америка, в большей степени из-за выплаты долгов, осуществила перевод чистых 26,700 миллионов долларов на развитой Запад.

Предлагаемое им решение пыталось соединить две главные проблемы, которые стояли перед миром: бедность и гонка вооружений. Если бы страны-кредиторы уменьшили свои военные расходы хотя бы на 12 %, долг стран «третьего мира» был бы погашен простым способом, например, используя сбережения для выпуска долгосрочных правительственных облигаций, чтобы поручиться за банки, ответственные за займы. Более решительное урезание расходов на оружие, с другой стороны, не только устранит проблему долга, но и оплатит также новый международный экономический порядок, который будет выгоден всем. Кастро неоднократно подчеркивал растущее неравенство торговых отношений между развитыми и менее развитыми странами. Он доказывал, что страны «третьего мира» были доведены до нищеты расширяющимся разрывом между ценой на готовые товары, которые необходимо было импортировать из стран с развитой экономикой, и ценой их собственного экспорта в те экономики. Он подсчитал, что только между 1980 и 1984 годами покупательная способность стран «третьего мира» снизилась почти на 22 %. Если к этому добавить высокую норму выгоды США, последующий вывоз капитала из стран «третьего мира», переоценку доллара, демпинговую политику и усиление протекционистской политики на Западе, тогда можно сказать, что Латинскую Америку грабили на тысячи миллионов долларов год за годом. Аннулирование долга и установление справедливых торговых связей, довольно неискренне добавил Кастро, также будет полезным для развитых стран, обеспечивая им огромный новый рынок в странах «третьего мира»[184].

Стратегия Кастро относительно долга стран «третьего мира», таким образом, представляла собой образование картеля нескольких стран-должниц, которые будут использовать угрозу невыплат или моратории на выплату долгов как инструмент торгов о снижении расходов на оружие и договоре о новых условиях торговли между Севером и Югом. Это был отголосок стратегии 60-х гг. о распространении кубинской революционной модели на континент. Действительно, казалось, Кастро показал некоторую разочарованность идеей о возможности революции или социализма в одной стране. Напряжение двадцати пяти лет на попытки развития кубинской экономики в фактической изоляции и безнадежные условия, навязанные правительству сандинистов, возможно, имелись в виду, когда он заявил Латиноамериканской федерации журналистов в 1985 году: «Я убежден, что аннулирование долга и установление нового международного экономического порядка гораздо важнее, чем две, три или четыре изолированные революции. Революция в нищете лучше, чем система эксплуатации, но существуют огромные потребности, накопившиеся во всех наших странах… с одними социальными переменами»[185].

Красноречие Кастро на тему мирового долга имело некоторое отношение к его способности влиять на события. В первой половине 80-х гг. Кубе требовалось добыть несколько займов у Запада и она могла оплатить их. По иронии, кубинские авторитеты прославились серьезностью, с которой они обращаются со своими контрактными обязательствами. Более того, кубинскую экономику смягчили худшие результаты на западном рынке, так как она имела особые отношения с СЭВ, хотя это создавало различные проблемы. И Кастро не имел большого влияния среди правительств крупных латиноамериканских стран, которые продолжали попытки пересмотра их долгов независимо друг от друга, поддержанные или полагающиеся на Соединенные Штаты. В 1985 году только Перу при правительстве Алана Гарсия заняло позицию, направленную против условий выплат долгов, отказываясь платить более 10 % от своего ежегодного экспорта. Вслед за «черным понедельником» 19 октября 1987 года, когда с треском обанкротились мировые фондовые биржи, притягательная сила сопротивления против бремени долгов среди главных латиноамериканских стран поднялась на несколько децибел, но их правительства еще раз потерпели неудачу в соглашении по картелю дебиторов.

181

Stubbs J 1989 Cuba: the Test of Time. Latin America Bureau, London, pp. 131 — 6

182

Roddick J 1988 The Dance of the Millions: Latin America and the Debt Crisis. Latin America Bureau, London, p. 3

183

Betto 1987 pp. 301 and 297

184

Castro F 1985 La Cancelación de la deuda externa y el nuevo orden económica internacional como única alternativa verdadera. Otros asuntos de interés político e histórico. Editora Política, Havana, pp.101, 122-5, 156-7; Betto 1987 pp. 299-300

185

Speech to Fourth Congress of FELAP, 6 July 1985, quoted in O’Brien P ‘The Debt Ca