Поль Сезанн

Линдсей Джек

ПОЛЬ СЕЗАНН

Поль Сезанн — выдающийся живописец конца XIX века, чье имя стало легендарным для последующих поколений художников и любителей искусства. В самом деле, чем он так замечателен? Ведь создание натюрмортов, пейзажей и портретов никогда не считалось высоким вкладом в искусство, да и модели, которых он портретировал, не всегда оставались довольны своим изображением, поскольку к их интерпретации автор подходил не с позиции точной передачи натуры, но решая собственные формальные задачи. Его система живописи, за исключением немногих художников, казалась крайне беспорядочной его современникам. Исследуя документы, Дж. Линдсей пишет: «Не было ничего более смущающего, чем эти картины, в которых выдающаяся одаренность соседствовала с детской наивностью. Молодые видели в них руку гения, старики — безумные странности, завистники — только творческое бессилие. Мнения чрезвычайно разделялись, глубокие дискуссии переходили в раздраженные перепалки, были ошеломительные потрясения и преувеличенные похвалы». Как и его собратьев-импрессионистов, критики обвиняли художника в «посредственности, тщеславии, крикливости», утверждали, что «это живопись из сточной канавы» (Элимир Бурж). При жизни он был наиболее критикуемый, осуждаемый прессой и публикой и если его творения имели успех, то только потому, что вызывали гомерический хохот. Однако, уже в первые десятилетия XX века, представители нескольких важных направлений от фовизма, экспрессионизма, футуризма и кубизма до сюрреализма взирали на него как на предшественника.

Как ни парадоксально, но судьба Сезанна аналогична судьбе многих его современников. После его смерти в 1906 году начался триумф попираемого всеми «отшельника из Экса». В нашей стране увлечение Сезанном падает на 1910-е годы. Оно отмечено появлением на арене художественной жизни группировки «Бубновый валет», имевшей свой устав, выставки, сборники статей и являющейся влиятельнейшим направлением в русском искусстве как в начале, так и в 60-70-е годы нашего столетия. На рубеже XX века Сезанн стал излюбленным мастером московского коллекционера А. И. Морозова, который в период 1910-х годов приобретает лучшие сезанновские полотна: «Автопортрет», «Берега Марны», «Цветы», «Курильщик», «Гора в Понтуазе», «В комнатах». Эта коллекция была свободной для обозрения как до революции, так и после, и стала центральной в собрании новейшей французской живописи Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина и Государственного Эрмитажа.

Сезаннизм в русском искусстве имеет множество граней. Художников, тянущихся к Сезанну, объединяло желание передавать в картине собственное впечатление, собственное восприятие окружающего мира, строить свои полотна на выработанной Сезанном системе сопряжения всех художественных средств — линии, цвета, красочного мазка. Знакомство с полотнами мастера помогало художникам не только осмыслить исторический путь европейского искусства, но и найти опору в собственных поисках. П. П. Кончаловский вспоминал: «Метод понимания природы был мне дорог у Сезанна. Я долго следовал ему, потому что именно сезанновские методы давали возможность по-новому видеть природу, которой я всегда хочу быть верным (…) Я в те годы инстинктивно почуял, что без каких-то новых методов нет спасения, нельзя найти дорогу к настоящему искусству. Оттого и ухватился за Сезанна как утопающий за соломинку».

В 1920-е годы К. Малевич, определяя фазы развития живописи, среди таких направлений как натурализм, импрессионизм, футуризм, кубизм называет сезаннизм, что ставит Сезанна в ряд не просто создателя выдающихся произведений, но его именем характеризует этап в художественной теории и практики. Уже в тот период мнения по поводу роли Сезанна в становлении модернистских группировок разделились. В 1923 году русский писатель и искусствовед П. П. Муратов заметил: «Живопись Сезанна застала как бы врасплох художническую Европу. Она была так плохо или неверно понята огромным большинством даже тех, кто отдался ее влияниям и пытался ей подражать… Одно из самых чистых вероучений породило сонмы художественных еретиков».

Большую роль в изучении Сезанна сыграло влияние на художественную культуру идей и творческого опыта кубистов, объявивших себя наследниками художника, хотя Дж. Линдсей в своей книге утверждает, что различные течения, и в особенности кубизм, отвергались и предавались поруганию Сезанном, «ибо то, за что он боролся, было прежде всего искусством соединения, интеграции, основанным на неустанном анализе природы». Приведенное в книге исследование творческого метода мастера, анализ его высказываний, свидетельств современников, публикации писем развенчивают миф о Сезанне как о предтече или основателе таких течений, которые были основаны на полном или частичном абстрактном методе. В качестве примера автор указывает на фальсификацию целей художника, его слова относительно шара, цилиндра и конуса, сказанные Бернару в 1904 году, и которые с наступлением эры кубизма были вырваны из всего контекста его творчества. Эта же мысль подтверждается исследованиями академика Б. В. Раушенбаха в книге «Пространственные построения в живописи» (1980), сделавшего вывод о том, что зачисление Сезанна в родоначальники абстрактной живописи неоправданно. Наоборот, «Сезанн сделал следующий шаг в методах перспективных построений»… его живопись оказалась «более реалистичной (более близкой к естественному зрительному восприятию), чем полотна художников — приверженцев классической системы линейной перспективы». Таким образом, при внимательном рассмотрении произведений художника можно сделать вывод о том, что он в своем творчестве интуитивно чувствовал те изменения в станковой картине, которые станут определяющими в искусстве XX столетия.

В отечественном искусствоведении Сезанн занимает место реформатора, но, тем не менее, в различные периоды к его творчеству относились по-разному. После выхода в свет книги Яворской о Сезанне в 1935 году, художник на долгие годы оставался в забвении, его имя если и упоминалось, то только как синоним «упадничества», поскольку вместе с импрессионистами и представителями новейших течений он был исключен из официальной истории искусств, объявлен реакционером и формалистом. Даже падение «железного занавеса» в период хрущевской «оттепели» не смогло разрушить укоренившиеся в «идейной» критике взгляды на творчество мастера. В 1964 году составители «Художественного наследия» П. Кончаловского в примечании писали: «Вызывает возражение положительная оценка… творческого метода Сезанна…». Публикации о великом мастере с трудом пробивали себе дорогу, поэтому изданные в русском переводе книги Анри Перрюшо и Джека Линдсея о Сезанне восполняют пробел, образовавшийся в отечественном искусствознании. За последнее десятилетие русскому читателю была предоставлена возможность познакомиться с широким спектром изданий о великом мастере, стали доступны зарубежные альбомы репродукций, посвященные Сезанну, огромное количество переводной литературы. Думается, что сегодня нет необходимости утверждать его авторитет как великого художника своего времени и разъяснять значение его живописи. История не только мировой художественной культуры, но и отечественного искусства это доказывает. Русский сезаннизм, подвергаясь репрессиям в 40— 50-е годы, был возрожден советскими мастерами «сурового стиля» 60-х годов: В. Попковым, Т. Салаховым, П. Оссовским, П. Никоновым, Андроновым и др., интерпретировался молодыми художниками 70—80-х годов: К. Нечитайло, В. Рожневым, И. Старженецкой, «проблему Сезанна» переживают художники и в наши дни.

Книга Дж. Линдсея содержит компилятивный материал, опирается на воспоминания людей, знавших художника в последние годы — Бернара, Воллара, Гаске. Творчество Сезанна раскрывается в книге различными гранями: то с точки зрения взглядов современников, то в свете его восприятия художниками иных направлений, то погружаясь в культурный контекст времени, исследуя творчество близко окружающих его людей, друзей, оказавших влияние на творческий путь, — школьного товарища Эмиля Золя и «учителя» и «доброго ангела» Камиля Писсарро, то из анализа личности художника, тайных движений души, страхов и сомнений.