Страница 94 из 95
— Все в порядке? — Кару уставилась на нее. Это где? Которая часть у них в порядке? Та, где Эретцу угрожает людское оружие, или здешняя серафимова угроза. Хаос, который ангелы могут внести в человеческий уклад жизни одним своим существованием, не говоря уже о военном оружии, которое находится вне пределов человеческого понимания... И что ей теперь делать? Как она могла позволить Разгату покинуть Эретц, с такой отравленной душой и такими знаниями, которыми он обладает? Сколько еще ошибок, которых окажется достаточно, чтобы разрушить миры, она совершит? Что, собственно, хотелось ей потребовать ответа у Иссы, было «в порядке»?
Исса ответила:
— То, что ты его любишь, — и у Кару от неожиданности екнуло сердце.
-— Я не... — попыталась было запротестовать она, и по привычке залилась краской стыда.
— Прошу тебя, дитя, неужели ты считаешь, что я тебя совсем не знаю? Я не собираюсь говорить, что вас впереди ждет простое будущее, если оно у вас вообще будет. Я только хочу, чтобы ты не терзала, наказывая, себя. Твои чувства к нему всегда были искренними, тогда и сейчас. Твое сердце не ошибается. Твое сердце — твоя сила. Тебе нечего стыдиться.
Кару уставилась на нее, смаргивая слезы. Слова Иссы (скорее, это даже разрешение?!), причинили больше боли, чем помогли. Выхода-то не было... Конечно, Исса это видела. Но почему же она говорила так, будто был выход? А его не было. Не было.
Кару подобралась. «Будь кошкой, — сказала она себе, припомнив последний набросок из своего потертого мольберта. — Кошкой, которая забирается на самую высокую стену и ее никто не может достать, и которой никто не нужен. Даже Акива».
— Это неважно, — говорит она. — Он ушел и нам пора в путь. Мы должны всех подготовить. — Кару осмотрела свою комнату. Зубы, инструменты, подносы, все нужно забрать с собой. Что касается стола с кроватью... то тут она почувствовала волну сожаления. Несмотря на то, как топорно они были изготовлены, это было гораздо большим, чем у нее было за все время бегства с мятежниками, до того момента, пока они попали сюда. Она судорожно сглотнула, почувствовав, как весь ее ужас распахнул дверь и улетел во тьму.
— Исса. — Она начала дрожать, когда ею овладел страх, перед неизведанным. — Куда же нам податься?
Спирали непознанных источников возможностей и намерений. Позже, Кару ломала голову, куда бы еще они могли пойти, и как все стало таким запутанным и непонятным.
Если бы только Доминион еще не прибыл.
И вот, когда химеры собрались во дворе, готовые к отлету, они услышали какой-то звук, доносящийся издалека. Мирским звукам нет места в этой пустынной тишине. Это был сигнальный рожок. Это непрерывное настойчивое гудение рожка, а холм со скрипом полировали автомобильные шины, которые неминуемо приближались. Слишком быстро. Несколько солдат нарушили строй и взлетели в воздух, чтобы посмотреть, что же там происходит за стеной. Кару оказалась первой любопытствующей.
У нее перехватило дыхание, а сердце выпрыгивало из груди. Фары на склоне. Фургон. Кто-то стоял на пассажирском сидении и, размахивая руками, что-то кричал, стараясь перекричать звук двигателя.
Этим кем-то была Сусанна.
Фургон, занесло, развернуло, и он остановился. Сусанна выскочила из машины и побежала стремглав по песку, выкрикивая слова, которые Кару уже знала, еще до того, как она могла их ясно расслышать.
Она знала, что теперь на ее плечах лежала ответственность за дальнейшую судьбу двух миров.
— Ангелы! Ангелы! Ангелы!
Сусанна неслось во весь опор. Кару бросилась вниз и схватила свою подругу за плечи.
— Ангелы, — задыхаясь, прошептала Сусанна, широко раскрыв глаза. — Черт побери, Кару. В небе. Сотни. Сотни. Они заполонили собой. Чертов. Мир.
Мик обежал фургон и бросился к Сусанне и, пошатываясь, остановился. Кару услышала, что по склонам приближается нечто неминуемое, по звукам, напоминающее оползень. Она почувствовала, как за ее спиной собрались химеры.
А потом она почувствовала жар. Сусанна, глянула ей за спину и ахнула.
Жар.
Кару развернулась и увидела Акиву. Довольно долго, он был единственным, кого она видела. Даже Волк, казался всего лишь белой пушинкой, которая переместилась и оказалась рядом с ней. Акива вернулся, а его прекрасное лицо снедали угрызения совести.
— Слишком поздно, — тихо сказала она, понимая, что этот мир, который воспитывал ее в подполье, который дал ей искусство и друзей, и шанс на нормальную жизнь, никогда не будет прежним, что бы ни случилось дальше.
Химеры, ощетинившиеся в присутствии врага, наблюдали за Тьяго, какой знак он им подаст. Пара серафимов находилась не далее, чем на расстоянии размаха крыльев и их загадочное ангельское воплощение было всем, чем «зверью» никогда не стать. Кару смотрела на них своими человеческими глазами, эта армия становилась более чудовищной, чем природа когда-либо создавала, и она понимала, что увидит мир, если они сойдутся в поединке с Доминионами: демоны, ночные кошмары, само зло. Появление серафимов проповедовалось как явление чуда. А появление химер?
Апокалипсис.
— Нет, еще не поздно, — сказал Акива. — Это только начало. — Он приложил руку к своему сердцу. И только Кару знала, что это значит, о, да, она знала (мы есть начало), и она почувствовала, что и у нее в сердце разгорелось пламя, словно он приложил свою руку к ее сердцу. — Пойдем с нами, — сказал он. Он повернулся к Тьяго, стоявшему рядом с ней. Голос его был резок, а глаза пылали жаром, и Кару понимала, насколько для него было тяжело заставить себя обратиться к Волку, но он все же обратился.
Он сказал:
— Мы можем сражаться против них вместе. У меня тоже имеется армия.
ЭПИЛОГ
Пещеры Кирин. Две непростые армии бурлили и клокотали внутри. И только сидя в разных пещерах, они могли сохранить мир меж друг другом.
Незаконнорожденные утверждали, что даже через камень ощущают хамзасы и испытывают тошноту и недомогание. Воскресшие же, в свою очередь, взбешенные бездушным подсчетом черных отметин на костяшках пальцев их врагов, не собирались сидеть тихо и с удовольствием бы приложили свои ладони к стенам, которые их разделяли. Вряд ли это можно было назвать удачным началом. И та, и другая армии готовы была ринуться на своих врагов, желая оторвать у них руки и выкинуть их в ледяную пропасть под ними.
Объяснял Акива своим братьям и сестрам, что магия рун не проникнет сквозь камень, но те не хотели верить. И с каждым часом ему все сильнее хотелось, чтобы был здесь Азаил.
— С ним они бы уже все вместе играли в кости, — жаловался он Лираз.
— По крайней мере, музыка помогает, — отвечала она.
Она не считала, что эти стенания в пещерах можно назвать музыкой. Всех их преследовал свистящий ветер, похожий на стоны очнувшегося от ночного кошмара зверя или ангела. Оказалось, что у них гораздо больше общего, чем они предполагали. Бастардам снилась страна призраков, химерам – гробница, заполненная душами их возлюбленных. И только Кару успокаивала мелодия ветра. Для нее это была колыбельная из ее раннего детства, и, к своему удивлению, все две ночи, что они провели здесь, девушка проваливалась в глубокий сон без сновидений.
Однако, не сегодня. Канун битвы, и они собрались (несколько сотен) все вместе в этой самой большой из пещер. Мик играл на скрипке, наполняя пространство сонатой из другого мира, а они притихшие, слушали.
Общий враг, было сказано им их командирами. Общая цель.
Во всяком случае, пока. Подразумевалось или предполагалось, что скоро это изменится (все вернется на круги своя), и они избавятся друг от друга, чтобы продолжить заниматься тем, что у них получается лучше всего — химера будет продолжать ненавидеть серафима, серафим будет тем же платить химере. Надежда (для Кару, Волка, Акивы и даже Лираз) — вот, что обратило их ненависть в нечто иное, еще до наступления нового дня.