Солнечные часы

Она посмотрела на него, губы ее дрожали.

— Твоя преданность кузине восхитительна, Дилан. Но я не знала, до какой черты ты способен дойти. Теперь я знаю, что ты решил соблазнить меня, чтобы отбить у Джереми и спасти ее семью.

— О чем ты говоришь? — Она увидела, как побледнело его лицо.

— Ты что, отрицаешь, что взял на себя роль приманки? Все эти ужины… моя работа… день рождения? — Она бросала эти слова ему в лицо, как обвинитель. И только злость позволяла ей сдерживать слезы, которые уже подступали к глазам. И жгли, как кислота.

И в то же время она молилась про себя, чтобы он отверг все обвинения. Чтобы убедил ее:

Джереми — лжец. И тут она увидела: у Дилана было… виноватое лицо.

— Ты сказал, что никогда не лгал Марии, так окажи и мне такую же честь. Он глубоко вздохнул.

— Я ничего не отрицаю, но позволь мне объяснить…

— Теперь объяснения уже ни к чему. Это все, что я хотела знать. — Она подошла к балкону. — Хотя я не понимаю, почему ты не отказался от своего плана, когда стало ясно, что я порвала с Джереми. Тебе что, захотелось занести в свой длинный список еще одну победу? Или, может быть, это была награда? Ведь я вела себя как пай-девочка — не делала Марии пакостей. Так в чем дело?

— Я думал, это любовь, — произнес он едва слышно.

— Любовь? — недоверчиво откликнулась Оливия. — Да тебе неведомо, что это значит. Я слышала о твоих списках. Так вот, теперь у меня есть собственный список. Людей, у которых есть совесть, честь и доброта. И будь уверен, тебя там нет!

Она открыла балкон и вышла на залитую солнечным светом улицу, даже не оглянувшись. Прочь из его дома и из его жизни. Теперь у нее снова будет своя жизнь. И бездна одиночества и отчаяния.

Оливия отключила компьютер и откинулась на спинку кресла с глубоким вздохом. Вот и еще одна неделя позади. И снова предстоят выходные.

Работа оказалась для нее спасением. Последней соломинкой, за которую она ухватилась. Сейчас она замещала больную секретаршу в коммерческом отделе «Грейс Инн». Работы было много, и времени на размышления не оставалось. Надо бы чем-то заняться в предстоящие бесконечные выходные, подумала Оливия. Например, поработать в баре официанткой или агентом по недвижимости.

Сандра Уилтон очень удивилась, когда она снова появилась в агентстве с заявлением, что больше не вернется в «Академи Продакшнс». Но, увидев бледное лицо и горящие глаза Оливии, воздержалась от расспросов. Опасение, что агентство занесет ее в черный список или вообще откажется с ней работать, к счастью, не оправдалось.

Вскоре Оливия с облегчением покинула дом Саши и переехала в Вондсворт. На Ленсей-Гарденс она не чувствовала себя в безопасности. Всегда оставалась вероятность случайно встретиться с Диланом на улице или просто увидеть издалека. От одной этой мысли Оливию бросало в дрожь.

— Добрый вечер, Оливия. — Один из сотрудников, Тим Гарней, остановился у ее стола. — Желаю хорошо провести выходные.

— Спасибо. — Она подняла глаза и выдавила улыбку. — Вам тоже.

— Вообще-то мы с коллегами собирались пойти в бар. Не хотите пойти с нами?

— Это очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, не смогу. — Он красив, талантлив, обходителен, подумала она бесстрастно. И любая женщина в своем уме на ее месте не колебалась бы ни минуты. Только она сейчас не в своем уме. У нее в голове царил полный хаос, чувствам и желаниям там не было места.

Тим прикусил губу.

— Ладно. Может быть, в другой раз.

— Возможно, — согласилась она мягко.

Осень пришла резко и внезапно. С утренними заморозками, ледком на лужах и инеем на траве. Оливия шла к остановке. Сухие листья падали с деревьев, кружились вокруг, как потерянные души, и ложились под ноги, тихо шурша. Серое пасмурное небо и холодный ветер полностью соответствовали ее настроению. Сейчас она придет домой, в Вондсворт и притворится, что все в порядке.

Ее комната была маленькая, зато своя. Толстые стены не пропускали посторонних звуков. И только они знали, сколько ночей Оливия проплакала, не смыкая глаз. И только она сама знала, что ее тело все еще жаждет Дилана. Несмотря на то, что разум отвергает его. Но с этим ей придется смириться.

Когда она въезжала в квартиру, то опасалась, что Луиза будет все время болтать о том, что происходит в «Академи Продакшнс». Но та лишь упомянула о внезапном уходе Кэрол.

— Что-то там стряслось, Ливви, — сказала Луиза.

Еще она заметила, что последние дни Дилан бродит по офису, разнося все в пух и прах. Никто не может долго находиться с ним рядом.

Конечно, еженедельные политические программы Дилана возобновились. И он стал жестче, чем раньше, говорили критики. Но Оливия не выходила в гостиную, когда начиналось его шоу.

Единственной слабостью, которую она себе позволила, было сохранить подаренное им пресс-папье. У нее не поднялась рука выбросить эту изящную вещь. Однажды она даже пыталась выкинуть ее вместе с мусором, но в последний момент дрогнула и вернула на место.

Когда-нибудь, пообещала она себе, у меня хватит сил окончательно избавиться от нее. И тогда я пойму, что исцелилась.

Преимуществом совместного житья было, в частности, то, что готовили они по очереди.

Входя в квартиру, Оливия почувствовала дразнящий аромат пищи. Это было жаркое по-королевски, приготовленное Хилари.

— Послушай, — сказала Луиза, возникая в дверях комнаты Оливии. — Мы собираемся в новый клуб. Хилари говорит, отличное место. Пойдешь с нами?

— Нет, спасибо. — Оливия потерла плечи. — У меня был очень тяжелый день, так что я лучше пораньше лягу спать.

Луиза вздохнула.

— Все-таки мы как-нибудь вытащим тебя, вот увидишь. Но если ты действительно не пойдешь, можно я одолжу твою черную сумочку? На моей сломалась молния.

— Пожалуйста. Она висит за дверью. — Оливия с удовольствием скинула туфли.

— Ой, у тебя здесь что-то лежит, — сказала Луиза. Она вынула большой железный ключ. — Что это?

— О господи, — медленно проговорила Оливия. — Это ключ от сада Ленсей. Я забыла вернуть его вместе с остальными. Я… не пользовалась сумочкой с тех пор, как переехала.

— Ну и что? — успокоила ее Луиза. — Когда-нибудь занесешь, да и дело с концом.

И она упорхнула.

Оливия посмотрела на ключ. Да, подумала она. Наверное, так я и сделаю.

На следующий день она отправилась на Ленсей-Гарденс. В какой-то момент у нее вдруг возникло постыдное желание повернуться и сбежать — сердце сжалось от воспоминаний. Можно ведь послать Саше ключ по почте. Но она уже позвонила, и не прийти теперь было бы невежливо. И нечестно. Отчасти из-за того, что Саша очень ей обрадовалась.

— Дорогая, милая моя. — Саша обняла ее, потом отступила, критически оглядела Оливию. — Ты похудела, а тебе этого никак нельзя. И такая бледненькая. Входи. Я только что поставила кофе.

Хамф уже вился возле ее ног, а стоило ей сесть — тут же запрыгнул на колени.

— Видишь, мы все по тебе скучали, — заметила Саша, разливая кофе.

— Мне жаль, что я унесла ключ, — сказала Оливия. И положила его на стол.

— Дорогая, — мягко сказала Саша. — Ты не хочешь со мной поговорить? Мне грустно видеть тебя такой. Что случилось?

— Пустяки, — ответила Оливия. — Просто я собираюсь вернуться в Бристоль. — Ей даже удалось улыбнуться. — Кажется, Лондон не для меня.

Саша вздохнула.

— Только не принимай поспешных решений. — Она помолчала. — Ты ни о чем не хочешь меня спросить? Или о ком?

Оливия вздрогнула:

— Нет.

— Он выглядит опустошенным, — не обращая внимания на ее отказ, продолжала Саша. — Больше не улыбается. Стал совсем другим человеком. Мне бывает жаль тех бедняг, что попадают к нему на интервью.

Оливия вглядывалась в темную кофейную гущу на дне своей чашки.

— Вы видели солнечные часы в саду? спросила она через силу. — Там написано:

«Время заставляет любовь проходить незаметно». Как вы думаете, это правда?

— Ах, девочка моя, ну конечно же, нет! — грустно откликнулась Саша. — Когда любовь настоящая и верная, она длится вечно. — У нее в глазах появилось мечтательное выражение. — Пусть он еще немного побудет у тебя, дорогая. — Она пододвинула ключ Оливии. — Приходи иногда и гуляй по саду. Это такое целительное место. Сад помог мне, когда я потеряла своего возлюбленного. И тебе он тоже поможет. Я знаю.