Страница 1 из 17
Шарлотта Физерстоун
Скандальное обольщение
Эта книга посвящается моей бабушке Макальпин и древним шотландцам, которые придумывали легенды и сказания и передавали их из поколения в поколение. Если бы не легенда про Джанет и Смерть, рассказанная мне в детстве, эта книга никогда бы не была написана! Бабушка, я переделала сказку по-своему, и, надеюсь, ты не возражаешь, что Джанет стала Изабеллой и доводит она Смерть до слез не песнями, а речами. Пока мы не встретимся снова…
А также Бет из Pussycat Parlor за то вдохновение, которое она мне придала своим талантливым изображением лорда Блэка!
Ты самая лучшая!
Я — туман, дождь и мгла, я — темные тени, крадущиеся у твоего окна.
Я — болесть и тьма, создание ночи, сводящее смертных с ума.
Я — ужас, ярость и гнев, и люди молят пощады, однажды меня узрев.
Вязкая скорбь одиночества, отчаянья всполох…
Я буду, я есть твой последний бессмысленный вздох!
И там, в темноте, где умолкнет биенье сердец,
Мы будем вдвоем, мы вместе встретим конец…
Я позову тебя, мы тронемся в путь —
В последний приют, где ты сможешь навеки уснуть…
Плечом к плечу мы пойдем, наши руки сплетутся,
Моя — холоднее льда.
Взглянув на меня, ты промолвишь, слова твои как вода:
— О Смерть моя, о Господин мой! Я не хочу туда!
Я отвечу тебе, как всегда говорю:
— Моли не моли, не облегчишь словами судьбу свою.
Много слез слышал я, много страстных призывов и просьб,
Но разбились они вдребезги о сердца моего кость.
Ибо я Господин теней, я — Смерть, я Владыка тьмы.
Я — тот самый Угрюмый Жнец, что обходит ночные холмы.
Знаешь, демоном в страхе зовут меня,
Те, чьи души мне суждены.
Я — Лорд Смерть, молчаливый странник, и славный
Нынче ждет меня урожай, и с тобой мы уйдем вместе
В мой прекрасный, мой сумрачный край…
Глава 1
Лондон, 1875 год
Впервые я увидела Смерть на балу, мы танцевали вальс. Зал был залит светом тысячи огней, слышался легкий шорох блистательных бальных платьев, украшенных жемчугом и кружевами. Он вел меня в головокружительном вальсе, а я дрожала, не в силах вздохнуть. В этом вихре чувств и музыки я уже не замечала окружающих, и весь мир перестал для меня существовать — лишь Смерть и я, танцующие, кружащие, уплывающие прочь из шумного бального зала.
Я должна была бы страшиться его крепких объятий, нонет, уж столько раз я встречалась со Смертью лицом к лицу и знала его так хорошо, что воспринимала почти как родственную душу. Да, я видела Повелителя смерти, и он был прекрасен в своей суровости, холодно разбивая сердца. Темный, таящийся в тени призрак, чья тонко сплетенная сеть, словно сумрачная вуаль, накрывала смертных, предназначенных его власти.
Но еще он был человеком, который не мог скрыть своего одиночества. Оно брезжило из его глаз, завораживающих, гипнотизирующих удивительной смесью застывшей в них теплоты и могильного холода. Их радужки бледно-голубого, с оттенком зелени, цвета навевали воспоминания о неспокойных, холодных водах Северного моря. Но его ресницы, густые, роскошные ресницы, черные как вороново крыло, скорее напоминали соболиный мех, теплый, умиротворяющий и нежный — такой мягкий и обволакивающий. Его волосы были столь же темны, а их густая, сияющая, иссиня-черная масса доходила до плеч, напоминая мех какого-то дикого зверя. Я жаждала коснуться рукой его длинных локонов, погрузить пальцы в их упругую теплоту.
— Знаете ли вы, кто я? — спросил меня он.
Его глубокий, бархатный голос пронзил меня насквозь, пробуждая глубокое чувство. Нет, это не было страхом, напротив, я ощутила нечто совсем иное. Нечто, делавшее меня томной и податливой, будто воля моя не принадлежала мне более.
— Вы — Повелитель смерти, Лорд Смерть, — ответила я беззвучным шепотом.
— И ты меня не боишься?
Я подняла глаза и стойко встретила ледяной взгляд его голубых очей.
— Нет, не боюсь.
Он прижал меня к себе поближе, я коснулась его груди, и тела наши слились в дурманящем ритме танца. О, как непристойно! Чувственно. Восхитительно… Кровь резко пульсировала в моем теле, казалось, будто я вся горю. Лорд Смерть заметил бешено бившуюся жилку на моей шее — он не мог отвести глаз, и я понимала, что он также ощущает внезапно охвативший меня жар.
— Вы пришли, чтобы забрать мою душу, Лорд Смерть?
Он медленно поднял взгляд, и густые, цвета оникса ресницы опустились, скрывая выражение его глаз.
— Да, но пойдешь ли ты со мной сейчас?
Мы завершили тур вальса, и он взял меня под руку, сплетая наши пальцы и направляясь к застекленным створчатым дверям, ведущим в бархатную темноту.
Я добровольно последовала за ним, его красота манила меня, и, подобно лунатику, я не могла оторваться от него, влекомая чем-то, чему не знала названия.
— Я должна умереть?
Он остановился, поднял наши сплетенные руки, прижал к губам и нежно поцеловал костяшки моих пальцев.
— О да, любовь моя, и, когда ты уснешь, станешь нареченной Смерти.
* * *
— И это все? — воскликнула Люси, бросая в Изабеллу подушку. — Ах ты, злодейка!
Люси подбежала к туалетному столику, за которым сидела Изабелла, и вырвала из ее рук тетрадь в черной кожаной обложке. Судорожно листая страницы, она отчаянно искала продолжение.
— Говорю тебе, Люси, я едва успела начать историю.
Люси подняла глаза, щеки ее возбужденно горели.
— О, я чуть не лишилась чувств, когда ты закончила рассказ! Клянусь, я готова голову потерять от твоего Лорда Смерти!
Изабелла ощутила прилив гордости, принимая тетрадку из рук кузины.
— Ты думаешь, хорошо? — спросила она, нервничая и пробегая глазами написанные ею строчки.
— Хорошо? Помилуй бог, Исси, ты просто превзошла саму себя. Да даже мистер Рочестер[1] не выглядел таким задумчивым и притягательным, как Лорд Смерть.
Улыбаясь, Изабелла убрала карандаш и тетрадь в вышитый жемчугом ридикюль, который приготовила для сегодняшнего вечера.
— Мне никогда не удастся превзойти мистера Рочестера, Люси. Шарлотта Бронте вывела в нем просто потрясающего героя.
— Но этот твой Лорд Смерть, с черными как смоль волосами и бледно-голубыми глазами… — прошептала Люси и, прикрыв глаза, закружилась по комнате в воображаемом туре вальса. — Он просто воплощенная мечта любой девушки. Ах, погрузиться в его объятия и ощутить, как все его мысли и чувства обращены к тебе… О, Исси, — воскликнула она, внезапно останавливаясь перед кузиной, — это превосходно!
— Должна признаться, начало мне и самой немного понравилось.
— Ах, Исси, не будь такой скромницей, — властно произнесла Люси, поворачиваясь к зеркалу, чтобы пригладить несколько выбившихся золотисто-каштановых локонов, — это же всего лишь я. Ты вполне можешь назвать вступление потрясающим, и я от всего сердца с тобой соглашусь.
Скрывая улыбку, Изабелла развернула пуфик, на котором сидела, ближе к зеркалу, и еще раз поправила ожерелье из аметистов с бриллиантами, украшавшее ее стройную шейку. Это был подарок дядюшки, и она старалась надевать украшение при любой подходящей возможности. Прежде Изабелла никогда и помыслить не могла о том, что будет носить нечто столь же прекрасное и дорогое.
Ее волосы постепенно привыкали к прическе, однако сотворить что-либо благообразное с мятежными локонами льняного цвета, так и норовящими выскользнуть из заколок и шпилек, оказалось очень непросто. Ей удалось спрятать большую часть прошлого, скрыть свое простое происхождение и, образно говоря, прыгнуть выше головы, только вот у ее волос, похоже, намечались совсем иные планы. Они попросту отказывались повиноваться, и Изабелла едва подавила смешок, когда ей в голову пришла мысль о том, что йоркширское упрямство не поддается приглаживанию, распрямлению или причесыванию. По крайней мере, пока.