Страница 14 из 65
На мой вопрос граф тихонько засмеялся и ответил:
— Считайте, что я лучший из лучших. Признаться, мне было страшновато идти сюда. Всем известно, как вы обошлись с королевскими посланниками.
Я ответил, что здесь действительно побывал какой-то юный выскочка, по виду смахивавший на посланника, но вел он себя так, что пришлось преподать ему урок хороших манер. Другое дело — граф Дарга, истинный аристократ древнего рода и мой давний знакомый…
Он расплылся в улыбке.
— Конечно, — сказал он, — неопытный посланник наверняка перестарался, не учел, что князь обладает истинно княжеским чувством собственного достоинства. Но как бы там ни было, своим неслыханным поступком вы поставили себя вне всех законов. Будь у вас простой, обыкновенный замок, я бы вам не позавидовал, — он подчеркнул слова «простой, обыкновенный», зорко следя за выражением моего лица.
Я старательно изобразил вежливое удивление и широким жестом пригласил графа к столу. Усевшись, он пристроил свой шлем между тарелок и с неудовольствием поглядел на Фиделина, наливавшего ему вино, и Хача, стоявшего у дверей.
— Я полагаю, — сказал он, — лучше нам побеседовать без… э-э…
Я кивнул, и мы остались одни.
Мы выпили за встречу и за всеобщее здоровье. Граф крякнул и набросился на жареного цыпленка, будто не ел дня три.
— Так вас, значит, простили, граф? — полуутвердительно сказал я.
— М-м, — ответил он, жуя, и протестующе помахал цыплячьей косточкой. — Прощают тех, кто провинился. А я, заметьте, абсолютно невиновен. При королевском дворе никогда не было недостатка в подлых клеветниках. Но разобрались, как ни странно. Поздновато, конечно, но все же…
И он разразился длиннейшим рассказом о том, как король разбирался в его деле, как изворачивались подлые клеветники и как все хорошо кончилось. До такой степени хорошо, что граф Дарга сейчас отнюдь не последний человек в государстве и, можно сказать, даже любимец его величества.
— Вспомнили и двадцатилетнюю войну, и другие мои заслуги, коих немало, — скромно закончил он и высоко поднял кубок.
— За короля пить не буду, — предупредил я.
— Не за короля. За справедливость!
Выпили за справедливость. Граф пожевал губами:
— Отвратительно. Не спрашиваю, как вы можете пить такую дрянь, сам ее здесь пил в неимоверных количествах. И моя печень, заметьте, мне этого не простила. Я пришлю вам своего, настоящего, двенадцатилетней выдержки… Ах, черт, невозможно, — он несколько наигранно спохватился и хлопнул себя по лбу. — Невозможно, мы же воюем. Старый осел. Чуть не забыл, зачем я здесь.
Он, кряхтя, поднялся и церемонно произнес:
— Его величество король Йорум предлагает вам сдаться. Он обещает сохранить вам жизнь и свободу при условии, что вы навсегда покинете пределы королевства.
— Ошеломлен великодушием его величества, — в тон ему ответил я. — Но не собираюсь покидать пределы королевства. Мне здесь нравится.
— Так я и думал, — удовлетворенно сказал граф, усаживаясь. — Должен сказать, что у вас есть время изменить свое решение. Штурм назначен на завтра.
— Завтра? К чему такая спешка? А как же планомерная осада и все такое прочее?
Граф изучающе посмотрел на меня:
— А вы разве не знаете? Лорд Гарг объявил войну королю Йоруму одновременно с вами. Он захватил Западную окраину и взял Изсоур. Так что времени у нас нет. Мы должны соединиться с отрядами герцога Хэмга и Ола Справедливого не позже чем через пять дней.
Что ж, молодец лорд Гарг, подумал я. А я-то боялся, что он не примет всерьез мое письмо. Думал, постарел лорд, образумился. Но нет, все тот же — лихой, веселый, своего не упустит, но и другу всегда поможет.
— Буду откровенен, — продолжал граф после паузы. — Когда человек вашего ранга объявляет войну королю, это неслыханно, согласитесь. Идя сюда, я ожидал увидеть сумасшедшего. Самоубийцу. Но вы, как мне кажется, в здравом уме… Это наводит на размышления.
Рассмеявшись, я спросил, не озадачивает ли его поведение короля, который собрал против меня, ничтожного, целую армию и не поленился лично привести ее в такую даль.
— Это легко объяснить, — сказал граф. — Во-первых, мы опасаемся, что вас поддержит местное население.
— Не исключено, — ответил я. — Они думают, что я, как Зэ-Боброзуб, начну раздавать землю крестьянам.
— Вот видите. А во-вторых… — Граф понизил голос. — Говорят, ваш замок был построен меньше чем за год и тут не обошлось без колдовства.
Я засмеялся заливистей прежнего:
— Ну не ожидал от вас! Образованный человек, а туда же. Так, пожалуй, выяснится, что вы верите в огнедышащих драконов и лошадей с двумя головами.
Граф хитро прищурился и погрозил корявым пальцем:
— Не проведете, юноша! Если не ошибаюсь, гарнизон ваш составляет что-то около двадцати солдат. Верно?
Я ответил, что в замке всего двадцать два человека, считая слуг и кухарок.
— И вы с ними собираетесь сражаться против трехтысячного войска, — весело подхватил граф. — Вы плохо подготовились к встрече с парламентером, юноша. Вам следовало обдумать, как вести себя, если уж затеяли нас обмануть. Впрочем, вам вряд ли удалось бы меня убедить, что замок ваш построен не колдуном и ничем не напоминает жуткие крепости, вроде Черного Храма. — Граф подался вперед. — Семь признаков, по которым можно распознать заколдованную постройку, присутствуют у вашего замка все как один. Я опытный человек, и я вижу. Король в ловушке, верно?
Мысленно чертыхнувшись, я хлопнул ладонью по столу и заявил, что разговоры ни к чему не приведут:
— Король может штурмовать замок хоть завтра, хоть прямо сейчас. Или пусть убирается, чтоб духу его не было на этих землях. В таком случае все узнают, что он не только подлец, но и трус. И прекратите меня называть юношей. У меня есть имя. И титул.
Графские усы и борода неопределенно зашевелились — то ли он поморщился, то ли криво улыбнулся.
— Вы скверный дипломат, любезный князь. Все ваши неприятности происходят только из-за этого. Будь у вас советчик, мудрый, знающий жизнь… Вы так молоды, и перед вами такой огромный, бескрайний простор…
Я насторожился. Граф выходил на какую-то новую тему и, кажется, готовился изложить то, ради чего и пришел сюда. Он налил себе еще, сделал хороший глоток и произнес, глядя вдаль:
— Даугтер — удивительное место. Вспоминая годы, проведенные здесь, я прихожу к мысли, что нигде и никогда больше не был свободным. Только здесь. В изгнании. Почти что в заточении. Я всегда чувствовал огромный, бескрайний простор. И ничего в этом нет удивительного, юно… э-э… князь. Здесь у меня была свобода размышлять. Я мог думать о чем угодно, а это, согласитесь, главное.
— Это не главное, — ответил я и добавил слышанную еще от отца фразу о том, что нет толку в раздумьях, ибо раздумьями славу не добудешь.
— А я полагаю, что нет толку в необдуманных поступках и бессмысленном риске, — сказал граф. — И заметьте, мы оба не правы. Истина, как всегда, находится где-то посередине. Скажем так: мои идеи, помноженные на вашу смелость и волю.
Вот оно, подумал я. Идеи. Да еще помноженные. А ведь почтенный пожилой человек, пора бы и успокоиться.
— Слышал бы король ваши речи, наверняка бы пожалел, что облагодетельствовал вас так опрометчиво, — сказал я. — А что за идеи?
И не успел я глазом моргнуть, как граф Дарга, отнюдь не последний человек в государстве и любимец его величества, изложил мне план дворцового переворота. Заговор, по его словам, зрел уже давно, ибо король Йорум так же пригоден к управлению государством, как он, граф Дарга, к пляскам на канате. А полоумный наследник — еще одно подтверждение тому, что династия изжила себя. В число заговорщиков входят представители самых знатных фамилий, которых граф мне называть пока не будет; единственное, что он сейчас может сказать, — это люди достойные и могущественные. Все они сходятся на том, что стране необходим властитель, подобный Горну Восьмому. И нужен он немедленно, иначе страна просто перестанет существовать.