Было ли счастье?

Он положил руку на ее левую грудь, где сильно и возбужденно билось сердце.

— О чем говорит этот бешеный, тяжелый зов твоего сердца?

— Он ничего не говорит тебе. Ничего! — закричала она, резко оттолкнула его и, шатаясь, встала. — Иногда я думаю, не попал ли ты случайно в наше время из средневековья? — горько сказала Марни, прижав руки к дрожащему телу.

У нее было ужасное ощущение, что она рассыплется на кусочки, если не поддержит себя.

— Какое ты имеешь право желать от меня больше того, что ты способен дать сам?

Он лежал обнаженный на спине, вызывающе демонстрируя свои мужские достоинства и красоту. Но лицо его было мрачным.

— Я отдал тебе себя без остатка в тот день, когда мы поженились, — холодно заметил он.

Марни презрительно фыркнула. Она прикрыла верхом пижамы свои напряженные груди. Ей не хотелось показать, как тяжело было прийти в себя, упасть вниз с тех вершин экстаза, на которые он поднял ее. Но она вовремя пришла в себя!

— А Антея? — горько спросила она его. — Что было с ней? Может, временная потеря равновесия и ума?

Он кивнул головой.

— Ты вполне можешь считать так, — согласился он, — но главное — я уже сказал тебе вчера, что Антея принадлежит прошлому, и нечего снова обсуждать этот вопрос. Все кончено.

— Да, я знаю, кончено, забыто и похоронено, — закончила за него фразу Марни. — Но то же касается и обещаний из прошлого. Если ты желаешь, чтобы тебе полностью были верны и покорны во второй раз, тебе придется снова заслужить это.

Пошатываясь, она прошла по комнате в ванну.

— А сейчас убирайся из моей постели и из моей комнаты, — сказала она, открывая дверь в ванну. — Ты пока еще не заслужил право ни на то, ни на другое!

Марни захлопнула за собой дверь ванной и заперла ее.

Там она привалилась к двери и закрыла глаза.

Она его ненавидит! Ненавидит!

В горле стоял горький ком. Ненавидит — это правда, но не вся. Вся же правда в том, что даже когда она его ненавидит, она все равно страстно желает его. Желает — как голодный желает кусок хлеба! И этот голод растет с каждым часом, проведенным с ним. И если бы он не перестарался несколько минут назад, она все еще лежала бы под ним, обожая то удовольствие, которое только Гай мог дать ей!

Марни появилась через час и прямиком отправилась в гостиную, она хотела позвонить оттуда. Она резко остановилась, увидев там Гая в мягком кресле. Он читал газеты.

Он не посмотрел на нее. Марни высоко вскинула голову. Она все еще не могла спокойно видеть его. Она подошла к телефону и подняла трубку.

— Что ты делаешь? — лениво спросил ее Гай.

— Звоню Джеми, — сказала она ему, держа трубку у уха. — Мне нужно узнать, как дела у Клэр, и может...

— Их там нет, — холодно заметил он, переворачивая страницы газеты.

Нет? Марни заволновалась, по спине пробежали мурашки.

— Почему? — взволнованно спросила она. — Из-за Клэр? Что с ней?

— Нет, там все в порядке, — вздохнул он.

— Перестань пугать меня! Если с Клэр все в порядке, почему ты так уверен, что они не в гараже? — спросила Марни. — Сегодня суббота, а Джеми работает по субботам.

— Ты можешь больше не волноваться о них, — спокойно прервал ее Гай. — Пусть они живут своей собственной жизнью.

— Что значит, не волноваться о них? Они же мои родственники! — резко сказала ему Марни. — Они — моя семья!

— Теперь тебе следует думать только обо мне, я — твоя семья!

— Ну уж нет! — Марни резко покачала головой. — Я могу отказаться от всего ради тебя, Гай! Но я никогда не откажусь от моей семьи!

— Ты можешь отказаться? — спросил он, оторвал глаза от газеты и насмешливо посмотрел на нее.

— Да, могу сделать это — добровольно или нет, — прервала она его. — Какое это имеет значение! Я уже сделала это. Но Джеми и Клэр — это единственное, что у меня еще осталось, и я не позволю тебе забрать их от меня!

— У тебя есть я! — заметил Гай.

Она хотела сказать, что не хочет его, и с трудом подавила в себе это желание, крепко сжав губы; и снова набрала их номер. Никто не отвечал. Марни упорно ждала, телефон звонил долго, но ответа не было. Потом она медленно положила трубку и посмотрела на Гая.

— Что ты с ними сделал, Гай? — хрипло спросила она его.

— Сделал? — он посмотрел на нее насмешливо, потом отвел глаза. — Ты знаешь, это так забавно, — протянул он. — Ты что, подозреваешь меня в каком-то ужасном преступлении? Считаешь, что я заманил их в какой-нибудь притон и там покончил с ними?

— Не строй из себя дурака! — взорвалась Марни. — Что ты с ними сделал?

Он вздохнул, его глаза быстро бегали по строчкам газеты, как будто он не собирался ей отвечать вообще. Потом он с сожалением оторвался от нее и взглянул на Марни.

— Их нет в гараже, потому что они в Оуклендсе. Твой брат снова работает у меня. Он и Клэр вчера переехали в Лодж-Хауз, что у Западных ворот.

— Джеми снова работает в Оуклендсе?! — она не могла прийти в себя от удивления и поверить словам Гая. Ведь Джеми поклялся, что никогда больше не станет работать у кого-то, он хотел иметь собственное дело. — Но почему? Как?

— Почему? — насмешливо протянул Гай. — Потому что он не может заниматься собственным бизнесом? Как? Он сделал так, как ему сказали, и перевез свою очаровательную жену, свою коллекцию инструментов и мою машину в Оуклендс на следующий день после того, как уговорил тебя нести наказание за его собственные грехи.

— Боже ты мой!

Марни была поражена. Как быстро ему удалось перевернуть все их жизни наизнанку! Она устало села в стоявшее неподалеку кресло.

— Ты хочешь сказать, что ты заставил их переехать в Оуклендс со всем их имуществом, просто так, взял — и заставил?

— Правильно, просто так, — подтвердил Гай. — Можешь считать, что я таким образом пытаюсь защитить мои вложения, — улыбнулся он. — Если твой братец и его женушка будут зависеть только от меня, если именно я дам им крышу над головой и еду на тарелке, у меня не будет проблем с моей капризной женушкой и ее неистребимым желанием усложнять жизнь себе и другим.

Но Марни не отреагировала на его сарказм. В ее голове уже бушевали другие мысли. В этом событии было и что-то другое, гораздо больше того, о чем сказал ей Гай или того, что он заявил ее брату. Ее инстинкт подсказывал ей это.

— А гараж? — прямо спросила она его. — Что стало с гаражом?

— Теперь он принадлежит мне, — ответил ей Гай, — Он будет продаваться утром в понедельник.

— Сколько? — мрачно спросила она его. — Сколько должен тебе мой брат?

Он сделал вид, что не слышал ее вопроса. Казалось, что он был сильно увлечен своим чтением. У Марни опасно засверкали синие глаза. Она встала и вырвала из его рук газету.

— Сколько?

Гай, затягивая время, медленно поднял голову и посмотрел на нее. В его глазах светилась угроза.

— Это не твое чертово дело! — медленно произнес он. — Если я был настолько глуп, что позволил ему выкачивать у меня деньги, то это не значит, что так будет продолжаться и дальше.

— Но...

— Прекрати, Марни, — он внезапно вскочил на ноги и швырнул на пол газеты. — Прекрати, пока я по-настоящему не разозлился. Мне остался до этого крошечный шажок. Я тебя предупреждаю!

— Нет! — возмутилась Марни.

Она схватила его за руку, когда он попытался уйти из комнаты.

— Гай, скажи мне, насколько глубоко мы завязли в долгах тебе!

— Достаточно глубоко, чтобы держать тебя на поводке, Марни! За это можешь не беспокоиться!

— Боже мой! — у Марни побелело лицо, и она упала на диван, где до этого роскошествовал Гай. — Я ничего не знала, — прошептала она. — Джеми не сказал мне ни слова, что он занимал у тебя деньги!

— Послушай, — вздохнул он, — если тебе будет легче, я скажу, что именно Джеми предложил мне, чтобы они переехали в Оуклендс, чтобы он снова стал работать на меня, и именно он предложил мне свой гараж, чтобы частично расплатиться за те суммы, которые занимал у меня. Он просто начинает чему-то учиться, Марни, — добавил он мрачно. — Он, наконец, пытается отвечать за свою жизнь и за свои поступки. Пусть учится. Пусть отвечает. Он использовал и тебя, и меня, и наши чувства друг к другу слишком долго!