Страница 104 из 114
Итак, на вершине башни происходило постоянное движение; в небе то и дело мелькали существа, похожие на летучих мышей, которые то появлялись, то исчезали, словно проваливаясь в другое измерение; две аморфные жабы становились то огромными, то совсем крошечными; мерцающий нарост, торчавший из тела моего кузена, был столь отвратителен, что у меня не хватало сил отвести от него взгляд; хотя я был уверен — стоит мне отвернуться, и жуткая иллюзия исчезнет, и на ее месте вновь появится мирный, залитый лунным светом пейзаж. Когда я говорю, что нарост «находился в движении», я, скорее всего, не совсем правильно описываю то, что происходило перед моими наполненными ужасом глазами, ибо Тварь, которая впервые появилась передо мной в виде угловатого выроста с моим кузеном Эмброузом в качестве ее центра, постепенно превратилась в огромную аморфную массу постоянно меняющейся плоти, чешуйчатой, как змеи, то вытягивающей, то втягивающей обратно бесчисленное количество длинных извивающихся щупалец всевозможной длины и формы, — жуткое, покрытое черной шерстью существо со множеством красных горящих глаз по всему телу. Затем этот монстр, похожий на уродливого осьминога, сжался в комок, из которого торчали извивающиеся, невероятно длинные и тяжелые щупальца, тянущиеся так далеко, что не видно было их кончиков. Открыв свой самый большой глаз, Тварь взглянула на Эмброуза; внезапно из узкой щели, где у нее должен был находиться рот, вырвался жуткий вопль; словно отвечая ему, монстры на башне и лягушки на болоте завопили еще громче, доведя звуки до самой высокой, пронзительной ноты. И тогда я услышал, как мой кузен ответил столь же диким воплем, показавшимся мне насмешкой над человеческим голосом, и от этого мне стало так жутко, как не бывало еще ни разу в жизни. В промежутках между воплями кузен выкрикивал одно из тех страшных имен, которые мне уже приходилось слышать в этом невероятном, проклятом месте: «Н'гаи, н'гха'гхаа, йа'хах — Йог-Сотот!» — и все это слилось в такую мерзкую какофонию, что я усомнился, сможет ли мир ее выдержать. Я отпрянул от окна, не в силах противостоять охватившему меня ужасу, который источали уже не стены кабинета, а его загадочное окно.
Кубарем скатившись со шкафа, я упал на одно колено и какое-то время оставался в этой позе; голова у меня шла кругом. Наконец я встал и прислушался, готовый вновь услышать дикие завывания; однако все было тихо. Совершенно сбитый с толку, я полез обратно на шкаф, несмотря на отчаянное желание удрать куда-нибудь подальше. Мысли лихорадочно сменяли одна другую; мне казалось, я нахожусь во власти какой-то чудовищной галлюцинации; вместе с тем мне хотелось еще раз взглянуть на каменную башню. Таким образом, разрываемый самыми противоречивыми чувствами, я вновь занял наблюдательную позицию у окна.
Я увидел башню; я увидел залитый лунным светом лес и луну на западе; и я увидел звезду, от которой на миг протянулась тонкая мерцающая линия — и исчезла, словно эктоплазма, а я смотрел в окно, не в силах поверить в то, что совсем недавно видел своими глазами. Башня опустела; лягушки продолжали вопить в такт, но все другие звуки стихли; на башне никого не было, включая и моего кузена Эмброуза. Я стоял, прижавшись лицом к стеклу, не веря своим глазам. Внезапно сообразив, что кузен, возможно, уже идет домой, а то и вовсе подходит к дому — ибо я совершенно потерял представление о времени, — я отпрянул от окна, напоследок бросив быстрый взгляд через плечо.
Мягко спрыгнув на пол, я вышел из кабинета и поднялся в свою комнату; едва я закрыл за собой дверь, как внизу хлопнула входная дверь и послышались шаги кузена. Но кузен ли это? Впечатление было такое, словно шагает не один человек. Какие медленные, шаркающие шаги! И кто это разговаривает в коридоре таким странным, гортанным голосом?
— Давно мы не виделись! — послышался хриплый, низкий голос; несомненно, это Эмброуз.
— Да, Хозяин.
— Ну что, сильно я изменился?
— Нет, кроме лица и одежды.
— Где побывал?
— На Мнаре и в Каркозе. А ты, Хозяин?
— Во многих местах, во многих лицах. В прошлом и будущем. Не болтай лишнего, здесь опасно. В этих стенах есть чужак, хоть он и одной со мной крови.
— Мне лечь спать?
— Тебе это нужно?
— Нет.
— Тогда просто отдыхай и жди. К утру все будет, как обычно.
— Слушаюсь, Хозяин. Когда я тебе понадоблюсь, я буду на кухне, как в прошлый раз.
— Постой. Ты знаешь, какой сейчас у людей год?
— Нет, Хозяин. Сколько лет я отсутствовал? Два года? Десять?
Послышался жуткий смех Эмброуза.
— Всего-то ничего! Более двухсот лет. Многое изменилось, как и предсказывали Властители Древности. Сам увидишь.
— Доброй ночи, Хозяин.
— Надо же, как давно ты не произносил этих слов. Отдыхай, завтра нам понадобятся силы — мы откроем Им проход.
После этого наступила тишина; я слышал, как кузен медленно поднимается по лестнице. Я похолодел от ужаса; как это страшно — слышать звук шагов человека после всего, что я видел в окно кабинета (если я и в самом деле что-то видел), и после того, что слышал в передней (если я хотя бы приблизительно понял смысл загадочного диалога); мне казалось, что после всего, что произошло, я не могу доверять самому себе! Кузен вошел в свою комнату и закрыл дверь. Через некоторое время заскрипела кровать, и опять стало тихо.
Первым моим желанием было немедленно бежать прочь, однако, если бы я сбежал, мой кузен заподозрил бы неладное. Впрочем, вскоре наступила другая реакция — мне начало казаться, что я бросаю Эмброуза в беде. Будь что будет, решил я; нужно немедленно увидеться с доктором Харпером и рассказать ему все с самого начала; можно даже снять копии с некоторых документов из библиотеки моего кузена. У меня не хватило духа заняться этим посреди ночи, но я решил, что сделаю это обязательно. Прежде чем навсегда уехать из этого дома, я должен сделать все так, чтобы тот, кто придет после меня, располагал необходимыми материалами, способными помочь ему разгадать тайну Биллинггонского леса — и странных и ужасных происшествий в Данвиче.
В ту ночь я не сомкнул глаз.
Утром я дождался, когда мой кузен спустится вниз, и только после этого вышел из своей комнаты, дрожа от страха при мысли о том, что могу увидеть. Однако мои страхи оказались напрасными; я увидел Эмброуза, который готовил завтрак. Выглядел он веселым и бодрым, а его вид окончательно развеял мои страхи, хотя кузен не сделал ничего такого, что помогло бы мне забыть мое ночное приключение. Против своего обыкновения, кузен был настроен на беседу. Он надеется, что лягушачьи крики не помешали мне уснуть.
Я заверил его, что крепко проспал всю ночь.
Да, лягушки в эту ночь кричали особенно громко, заметил он; видимо, придется поискать какой-нибудь способ их унять.
Не знаю почему, но это предложение меня встревожило. Не удержавшись, я напомнил ему «инструкции» Элайджи, которые запрещали тревожить лягушек. Кузен улыбнулся, немного мрачно, немного рассеянно, словно давая мне понять, что с некоторых пор предостережения Элайджи его не волнуют. Столь необычная реакция мне совсем не понравилась, но я постарался скрыть свои чувства.
Затем кузен сообщил, что сегодня большую часть дня он проведет в лесу; он надеется, что я не буду скучать. Ему нужно доделать кое-какие дела.
Я изо всех сил старался не выдать своего ликования — отсутствие Эмброуза означало, что я смогу спокойно заняться документами в его кабинете; вместе с тем, желая поддержать игру, я спросил, не нужна ли ему моя помощь.
Он улыбнулся.
— Как ты великодушен, Стивен. Но дело в том — прости, я забыл тебе сказать, — что у меня уже есть помощник. Пока ты ездил в Аркхем, я нанял работника. У него немного странная речь, и одет он немного странно. Дело в том, что он индеец.
Вероятно, кузен заметил мое удивление, поскольку добавил:
— Ты, похоже, очень удивлен.
— Не то слово, — с трудом выговорил я. — Где тебе удалось откопать индейца?