Страница 1 из 21
Возвышение Сталина. Оборона Царицына
От составителя
Царицынской эпопее 1918 года в советской историографии крайне не повезло. Сразу же сделавшись яблоком раздора в политическом руководстве большевиков, она неизбежно оказалась мифологизированной — и эти мифы менялись в соответствии с направлением «генеральной линии». Историки 1920-х годов, многие из которых так или иначе были связаны с Троцким, стратегическую роль Царицына в кампании первого года Гражданской войны стремились преуменьшать, хотя отрицать ее совсем было невозможно.
С начала 30-х, когда у власти в СССР прочно утвердился Сталин, а все руководство вооруженными силами постепенно сосредоточилось в руках Ворошилова, ситуация кардинально изменилась. Теперь Царицын стал официальным мифом, демонстрируя как полководческие достоинства руководителей его обороны, так и коварство демонического Троцкого. Событиям, связанным с обороной Царицына, был посвящен роман Алексея Толстого «Хлеб» — между прочим, прекрасный образец художественной реконструкции, в целом достаточно адекватно отразивший канву как военных, так и политических событий.
В 50-х годах, после смерти Сталина, разоблачения «культа личности» и опалы Ворошилова как члена «антипартийной группы» роль обороны Царицына опять была пересмотрена. Она не замалчивалась, но отошла в тень, войдя в ряд с другими эпизодами Гражданской войны. Во многом это объяснялось неофициальным стремлением как можно меньше упоминать имя Сталина, — а без него адекватно изложить историю Царицынской эпопеи было невозможно.
В результате значение Царицына вновь оказалось преуменьшено, а без правильного его понимания стало невозможным адекватно оценить стратегический рисунок всей кампании 1918 года. В самом деле, город на Волге обеспечивал коммуникации Центральной России с Астраханью, Прикаспием и Северным Кавказом, откуда в Центр шло не только продовольствие, но и нефть. И одновременно он оказался тем клином, что разделил белогвардейские силы на Дону и Кубани с Восточным фронтом на Волге, возникшим в результате чехословацкого мятежа.
Вот что пишет о значении этого пункта эмигрантский историк, бывший белогвардейский генерал Зайцов в своих «Очерках истории русской Гражданской войны»[1]:
«Освобождение Дона, возвращение Добровольческой армии из похода на Кубань и образование фронта на Волге, естественно, ставили вопрос о согласовании усилий этих трех основных группировок русской контрреволюции. И эта проблема с военной точки зрения была проблемой Царицына.
Всякое продвижение донцов на северо-восток, на соединение с Самарским фронтом Народной армии фланкировалось Царицыном. На него же базировались красные силы Северного Кавказа. Царицын же обеспечивал за большевиками Астрахань, разъединявшую уральских казаков от юго-восточного казачества… Царицын обеспечивал владение Каспийским морем и связывающей его с центром железной дорогой Урбах — Астрахань».
И далее Зайцов подводит итог: «Проблема Царицына — капитальная проблема нашей Гражданской войны в 1918 году».
Настоящий сборник не претендует на то, чтобы поставить окончательную точку в истории обороны Царицына и событий вокруг нее. Скорее, это всего лишь подборка материалов, предназначенных для дальнейшего исследования этой проблемы. В основу сборника вошла работа видного советского военного историка В.М. Меликова «Героическая оборона Царицына», опубликованная вторым изданием в 1940 году и до сих пор являющаяся наиболее подробным исследованием по данной теме. В качестве приложения к ней дана подборка документов, взятых из двух фундаментальных сборников документов Гражданской войны — «Директивы Главного командования Красной армии» (1969) и первый том «Директив командования фронтов Красной армии» (1971). Документы расположены в хронологическом порядке, что лучше помогает понять их внутреннюю логику; они, как и работа Меликова, сопровождены комментариями, в том числе увязывающими содержание оперативного описания с содержанием тех или иных приказов и донесений.
Кроме того, в сборник вошли две статьи, анализирующие различные аспекты действий советского руководства при обороне Царицына по современным материалам.
Комдив В.А. МЕЛИКОВ,
профессор Академии Генерального штаба РККА
Героическая оборона Царицына
(1918 год)[2]
Часть первая. Поход Ворошилова
Глава I. Вторжение австро-германских войск в Советскую республику в 1918 году
Хотя 3 марта 1918 года кайзеровское правительство подписало мирный договор в Брест-Литовске, германо-австрийские войска продолжали наступление на Украину. Еще задолго до 18 февраля 1918 года контрреволюционная Центральная украинская рада продала Украину германскому империализму. Свергнутая украинскими рабочими и крестьянами в конце января 1918 года[3], Центральная рада успела бежать в Житомир. 9 февраля она подписывает соглашение с германским правительством, по которому не только официально оформляется продажа Украины германскому империализму, но германские и австрийские войска должны оккупировать эти огромные земли.
18 февраля германо-австрийские войска вторгаются в пределы Украины, продолжая свое наступление до конца мая 1918 года, оккупировав за три с половиной месяца Украину, Донецкий каменноугольный бассейн, Крым и часть Северного Кавказа.
Германское главное командование, бросив на Украину 29 пехотных и 3 кавалерийские дивизии, общей численностью до 300 000 бойцов при 1000 орудиях, рассчитывало, что эти войска очень быстро, накоротке выполнят поставленную им задачу. Но уже с первых дней австро-германо-гайдамацкого наступления стало ясно, что противнику предстоит большая, суровая борьба за каждый шаг вперед.
Прежде чем перейти к характеристике боевых действий на Украине в этот период, рассмотрим коротко общую военно-политическую обстановку для кайзеровской Германии, а также те стратегические планы германского империализма, которые им были выработаны в 1918 году, перед своим вторжением на Украину.
Вступление Соединенных Штатов Америки в мировую войну на стороне Антанты резко изменило реальное соотношение сил обеих империалистических коалиций не в пользу держав Четверного союза (Германия, Австро-Венгрия, Болгария, Турция).
Экономическое и политическое положение Германии, игравшей руководящую роль в этом союзе, было к началу 1918 года критическим. Военная диктатура Людендорфа и Гинденбурга подчинила себе все ресурсы государства. Голод свирепствовал внутри страны и на фронте. Высокая смертность от систематического недоедания жестоко обессиливала население и армии Центральных держав. Недовольство и возмущение кайзеровским правительством и командованием росли не только среди трудящихся, но и в солдатских массах. Уже в конце 1917 года перед правительством и главным германским командованием встала дилемма: или немедленно кончить войну и заключить невыгодный мир, или же сосредоточить последние силы и в 1918 году добиться победы на основном — франко-британском — театре военных действий.
Военная партия взяла верх. Она решила найти выход из кризиса в дальнейшей, еще более усиленной империалистической политике вильгельмовской Германии на Западе и на Востоке.
По данным германского правительства и командования, огромные продовольственные, топливные и другие сырьевые ресурсы находились на территории, вышедшей из империалистической войны, — на территории Советской России, особенно ее южных районов: Украины, Донбасса, Крыма и Кавказа. На шахты, заводы, фабрики и черноземные поля, на все богатства Украины и Донбасса и устремились кайзеровские захватчики.
1
Зайцов А. А. 1918: Очерки истории русской Гражданской войны. М.: Кучково поле, 2006, с. 236, 238.
2
Печатается по изданию: Воениздат, 1940. Текст книги серьезно сокращен за счет общих фраз, политических лозунгов и неумеренных восхвалений товарища Сталина, однако переработке не подвергался, исправлено только написание отдельных имен и названий. Все уточнения и добавления, сделанные нами по другим источникам, вынесены в примечания. (Прим. ред.)
3
На Киев наступали войска Украинской Советской республики (с центром в Харькове) численностью в 2900 человек при одном бронепоезде под командованием бывшего полковника, эсера Михаила Муравьева. Кроме того, с севера, от Гомеля на Бахмач и далее к Киеву двигалась 1-я Минская революционная армия под командованием Берзина и Вацетиса численностью около 3000 человек. В это время общая численность войск Центральной рады («гайдамаков») составляла около 20 тысяч, из них в районе Киева находилось 8—10 тысяч человек. Наступление советских войск началось 18 января. Под его влиянием в ночь на 29 января в самом Киеве произошло восстание рабочих завода «Арсенал», на сторону которых перешел батальон полка имени Сагайдачного под командованием капитана С. Мищенко (450 солдат). Кроме того, к восставшим присоединилась часть солдат 3-го авиапарка и понтонного батальона. Им удалось захватить Печерскую крепость и взять под контроль мосты через Днепр. Бои шли в центре города. Но правительство Рады сняло с фронта самую надежную часть — Галицийско-Буковинский курень «сичевых стрельцов» под командованием бывшего австрийского капитана Евгена Коновальца. 3 февраля курень Коновальца вступил в город, на следующий день восстание было подавлено, около 300 его участников — расстреляны. Современные украинские историки пишут о 400 убитых, 700 раненых и всего 50 расстрелянных; потери украинских войск они оценивают в 300 человек убитыми и 600 ранеными. 5 февраля, на следующий день после подавления восстания, к Киеву подошли советские войска. Располагая 25 орудиями, Муравьев начал бомбардировку города шрапнелью. Атака на Цепной мост была отбита, но с помощью бронепоезда наступавшим удалось захватить Железнодорожный мост. Утром 6 февраля конный полк «красных казаков» под командованием В. Примакова (200 человек) ворвался в город и занял Подол, а перешедшие Железнодорожный мост войска А. Егорова (800 человек) захватили станцию Киев-товарный, вечером центральный отряд Берзина занял Цепной мост. 7 февраля продолжались ожесточенные бои за город. В ночь на 8 февраля Центральная рада покинула город, днем он был окончательно захвачен советскими войсками. Украинские и «белогвардейские» историки утверждают, что после захвата Киева по личному приказу Муравьева в нем был развязан массовый террор одновременно против царских офицеров, украинцев и буржуазии, количество жертв оценивается в 2–3 тысячи, что, очевидно, сильно преувеличено. (Прим. ред.)