Страница 48 из 92
В начале девятнадцатого века курортные городки являли собой нечто среднее между пышными аристократическими столицами и тихой провинцией. В Англии наиболее знаменитым курортом был Бат, хотя благодаря принцу регенту не менее модным стал Брайтон. Что касается континента, то, хотя по численности курортных мест Франция превосходила Германию, немецкие курорты, и в первую очередь излюбленные королями и императорами Карлсбад и Баден-Баден, отличались большим космополитизмом и великолепием. В 1840 г. британский наблюдатель отмечал, что в летние месяцы «все, что есть выдающегося в Германии» можно встретить на курортах, здесь продолжается светская жизнь, однако в менее обременительном варианте, так как требования этикета менее строги, а развлечения представлены в изобилии: «Положение, формальности этикета и титулованная надменность в значительной степени отбрасываются во время непринужденного общения на водах». В объяснение причин чрезвычайно сильного влияния, которое курорты оказывают на жизнь Германии, в путеводителе Марри утверждается, что оно отчасти связано с отсутствием в стране как единой крупной столицы, так и культуры сельских усадеб, столь развитой в Англии. Немцы, лишенные и возможности проводить досуг в различных спортивных занятиях, предоставляемой загородными домами, и круговертью столичной жизни, нашли замену и тому, и другому в своих курортных городках[259].
На протяжении девятнадцатого столетия ведущие курорты Германии разрастались и становились все комфортабельнее. Один за другим появлялись роскошные отели: к концу 1860-х годов только в Баден-Бадене насчитывалось двенадцать крупных отелей, самым великолепным из которых был знаменитый Кур де Бад. Предпринимались значительные усилия для того, чтобы гости не скучали. Неподалеку от Баден-Бадена, в Иффезхейме, был построен ипподром, и теперь прибывавшие на курорт аристократы могли не изменять своим излюбленным привычкам. К тому же, по соседству устраивались великолепные охоты. На протяжении 1860-х годов Берлиоз дал множество концертов в Баден-Бадене, перед самой космополитической в мире аудиторией аристократов и богачей. Начиная с 1840-х годов, у многих русских аристократов вошло в обыкновение съезжаться на курорты Германии, где они смешивались со знатью из Центральной и Западной Европы[260].
Растущая элитарность и космополитическая атмосфера знаменитых немецких курортов была возможна лишь благодаря железной дороге, обеспечившей недостижимый прежде уровень перевозок, обслуживания и развлечения летних посетителей. Современные средства связи оказали еще одно важное воздействие на стиль жизни аристократии. Английский джентльмен, живущий в Лондоне, мог теперь погрузить свою лошадь на поезд и скоротать день, охотясь в одном из провинциальных графств. Можно было без всяких затруднений проводить уик-энды за городом, что в эдвардианскую эпоху вошло у аристократов в обыкновение. Скачки стали в Англии одним из любимых занятий аристократов, начиная с шестнадцатого века, но внедрение в жизнь железной дороги отразилось и на них. Теперь присутствовать на скачках и любоваться холеными скаковыми лошадьми, которые, как правило, принадлежали аристократам, могли огромные толпы людей, для которых с 1870 г. была введена плата за вход. Остроумные пэры сравнивали торжество победителя Дерби с тем, что испытывал вновь назначенный премьер-министр. Подобно прочим развлечениям, характерным для девятнадцатого века, скачки с течением времени проводились все более организованно, и — их главный устроитель, Жокейский Клуб, членами которого были преимущественно аристократы, дал возможность высшему классу играть новую и весьма популярную роль. Благородный джентльмен, под восторженные возгласы толпы ведущий свою лошадь-победительницу в загон Дерби, в зависимости от ракурса взгляда, воспринимался по-разному: или как воплощение новой роли, оправдывающей существование аристократии в современную эпоху, или, напротив, как иллюстрация вырождения, опошления и вульгаризации того, что некогда было правящим классом. Несомненно, сближение города и сельской местности сказывалось не только на стиле жизни. Если английские привилегированные закрытые школы — паблик-скул — способствовали слиянию ценностей землевладельческой, интеллектуальной и деловой элиты, создавая неповторимый тип джентльмена-спортсмена, то железные дороги, а позднее автомобили позволили этому джентльмену соединять городские дела с приличествующими его положению спортивными развлечениями в загородной усадьбе.
Впервые в истории европейского дворянства английская аристократия стала образцом для подражания, причем не только в политических или сельскохозяйственных нововведениях, но и в способах проведения досуга. Английская загородная усадьба соединяла в себе комфорт и роскошь. Владельцем ее был относительно просвещенный и весьма самоуверенный светский человек, имеющий к тому же глубокие сельские корни и пользующийся уважением в своем округе, что не только усиливало присущее ему чувство собственного достоинства, но и обеспечивало политическое влияние в Вестминстере. Он разводил превосходных скаковых лошадей и натаскивал лучших охотничьих собак в Европе. Охоты на лис, которые он устраивал в своих владениях, были истинным испытанием храбрости и навыков, которые по части возбуждения нервов и риска затмевали battues[261] на животных, устраиваемые континетальными аристократами. По всей Европе скука, однообразие и замкнутость сельской жизни всегда нагоняли на аристократов тоску и побуждали их устремляться в города. В прошлом такая же ситуация была характерна и для Англии: «начиная с семнадцатого века высшие классы проводили все больше времени в Лондоне <…> Даже находясь в своих усадьбах, помещики зачастую рвались оттуда прочь». Однако, к началу девятнадцатого века соединение многих условий — улучшение связи, развитие загородных видов спорта и ощущение того, что аристократия, сталкиваясь в городах с растущими трудностями, должна искать опору в своих сельских владениях, — повернуло этот процесс вспять. Судя по всему, праздный класс английских землевладельцев предложил европейскому дворянству ответ на насущный вопрос — какая роль и стиль жизни ему необходимы, чтобы противостоять современному обновляющемуся миру.
Подражание англичанам, однако, влекло за собой множество трудностей, порой исключительно практического свойства. Английский стиль жизни и привычки основывались на солидном достатке: «К 1800 году английские лошади не знали себе равных», но охотничья лошадь, «способная брать препятствия и длительное расстояние промчаться во весь опор», порой стоила сотни гиней. Богатый английский землевладелец, который имел своры гончих и множество лошадей, ежегодно тратил тысячи фунтов на их содержание, а также на компенсации за причиненный фермерам ущерб и другие охотничьи издержки[262].
Масштаб развития спортивных развлечений, весь уровень и стиль жизни, который был достигнут в английских загородных усадьбах, в девятнадцатом веке был невозможен для большинства представителей прусского дворянства. Из всех старых земель Гогенцоллернов, лишь в Восточной Пруссии насчитывалась горстка семей — Доны, Денхофы, Лендорфы, Эйленберги — чьи сельские особняки могли сравниться с домами английской знати, хотя даже там не встречалось ничего подобного Чэтсворту, Эвику или Вубену. Историк сельской жизни и архитектуры из Бранденбургской провинции (марки) отмечает, что «люди здесь в основном отнюдь не стремятся возводить chateaux (замки) или роскошные дома. Для этого они не только слишком бедны, но также слишком замкнуты, угрюмы и неотесанны. Большинство помещичьих домов в марке — относительно скромные сооружения». Если с конца восемнадцатого века бранденбургские дворяне с энтузиазмом принялись устраивать у себя английские сады, уничтожив бесследно все признаки прежних регулярных парков, это «отражало не столько влияние идей Руссо, или же победу романтизма и сентиментальности — в сельской местности эти идеи не слишком способствовали утонченности нравов; во многих случаях основной причиной перепланировки парков являлось то, что новый их облик требовал меньших расходов».
259
Murray J. Hand-Book… Op. cit. P. 215–220.
260
Gerbod P. Le loisir aristocratique dans les villes d'eaux francaises et allemandes au XIX siecle (1840–1870) // Werner K. F. (ed.) Hof… Op. cit.
261
Облава (франц.)
262
Garr R. English Fox-Hunting. London, 1987. P. 35, 120, 148.