Страница 5 из 42
Запутаннее оказывается вопрос о имени «русь». Иногда оно употребляется как имя одного из варяжских племен[24], в некоторых случаях означает территорию Киевского княжества[25], иной раз - территорию всей славянской России[26], наконец, иногда различаются варяги, русь и славянские племена[27]. Летописец, следовательно, употребляет это имя в различном смысле[28], а утверждает, что оно пришло в Россию вместе с варягами: «А словенеск язык и рускый один, от варяг бо прозвашася Русью, а первее беша словене».
Кроме этого летописного толкования русского имени можно указать и на другие, также явившиеся в глубокой древности.
Симеон Логофет (X в.) говорит, что русские получили свое имя от некоего храброго Роса, освободившего их от тяжелого ярма какого-то народа[29]. Польский историк ХIII-го века Богухвал рассказывает о вышедших из Паннонии Лехе, Чехе и Русе - предках истоименных славянских народов[30]. Через Чехию эта легенда перешла к южным славянам, перенесшим место первоначального пребывания Чеха, Леха и Руса на Балканский полуостров[31]. Русские народные сказки также знают Славяна и Руса[32]. Густынская летопись упоминает о князе Русе, сыне Лехове[33].
Арабская традиция ХII-го века выводила руссов от Руса, одного из сыновей Иоафета, внука Ноя[34], или «от города Русии, который находится на северном берегу моря, названного по их имени» (Русское море = Черное море)[35].
Лев Диакон Калойский (во второй половине Х-го века), рассказывая о руссах Святослава, ставит их в связь с народом Гога и Магога, подданными князя Роша[36], о котором говорит пророк Иезекииль[37]. Эта традиция позднее появляется в Польше[38], откуда переходит в Россию, где ее приводит Густынская летопись и некоторые другие источники[39].
Лиутпранд в половине Х-го века говорит, что русь - племя, «quam a qualitate corporis Graeci vocant rusios» (ρούσιοι)[40]. И эта традиция известна была на Руси. В XVII-м веке вторая редакция русского хронографа 1617-го года утверждала, что «русы от русых волос» имеют свое имя[41].
Густынская летопись упоминает, что некие люди выводят имя руси «от реки глаголемыя Рось»[42]. Эту традицию записал и сын Ивана Грозного, царевич Иван в своей приписке на рукописи службы св. Антонию Сийскому[43]. Воскресенская летопись ставит русское имя в связь с рекой Русой, впадающей в озеро Ильмень[44].
В XVI-м столетии один московский человек доказывал Герберштейну, что имя «Россия» происходит от слова «розсеяние»[45].
Была попытка выводить русь и из Пруссии, как это видно из Воскресенской летописи[46]. В связи с этим стоит и генеалогическая теория, выводившая род великих князей московских от Пруса, брата Цезаря.
Некоторые русские книжники XVI-ro столетия искали предков руси в роксоланах классической древности. Эта гипотеза была известна и англичанину Флетчеру, бывавшему в Москве в конце XVI-ro века[47].
Была даже и попытка отождествления руси с тюрками - куманами. Сербский перевод Паралипомена Зонары 1344 г., рассказывая об осаде Константинополя русью в 860-м году, говорит: «родь же нарицаемы руси, кумане сущи, живяху во Евксине, и начеше пленовати страну рымскую...»[48].
В общем же до XVIII-го века господствовала традиция Начальной летописи [3]*, считавшая русь варягами, а в последних видевшая шведов. Так, новгородцы в Смутное время, приглашая шведского королевича на московский престол, писали шведам: «А прежние государи наши и корень их царской от них же варяжскаго княжения, от Рюрика и до великаго государя Федора Ивановича был»[49]. [4]*
Таким образом, неопределенность летописи в употреблении имени русь и обилие разногласных толкований его в древности, давно уже обратили на себя внимание русской научной исторической и филологической мысли, создавшей уже в эпоху Средневековья почти все те гипотезы о начале русского государства, которые с таким ожесточением боролись в течение XVIII-го и XIX-го веков, да и сейчас еще не пришли к окончательному соглашению. Насколько этот вопрос привлекал внимание старых книжников, видно из следующих слов «Всемирной хроники» Мартина Вельского: «Всяко писали старые философы, которые всегда прозывали Москву серматы, и так Москву не от роду ее прозывают Москвою, развее от реки Москвы и от места, которое прозывают Москвою, а суть они прямая Русь, и никаторые чаяли, что они вышли от Руса брата Лехового, некоторы есть место Руса недалече от Новаграда, и потому чают, что от того места Рус прозвалася, а иные говорят, что лицом русы, и потому так зовут, а иные чают, что роксоляне, а московские люди тому не верят»[50]. Обилие теорий уже в XV-м веке засвидетельствовано польским историком Длугошем, приметившим, что «scriptorum de origine Ruthenorum varietas plus obnunbilat eorum originem quam declarat»[51].
Естественно, что варяжский вопрос должен был возбудить нарочитую научную любознательность, как только в России родилось критическое изучение истории. Для решения вопроса о начале руси ученые обратились к иностранным источникам, что-либо говорящим о руси и варягах, исследовали лингвистический материал, поставили «призвание варягов» в связь с норманской колонизацией вообще и т. п. Различные способы интерпретации источников и толкования филологических данных вызвали появление целого ряда научных теорий варяжского вопроса.
Примечания:
16. В некоторых редакциях стоит: «ркоша русь, чудь, словене...», чем совершенно меняется смысл фразы: русь оказывается среди племен, призывавших варягов.
17. Ипатьевская летопись в издании ПСРЛ. Т. II. Пг„ 1923. С. 15.
18. ПСРЛ. I. Л., 1926. С. 19.
19. Татищев. История Российская. Кн. 1-я. М., 1768. Ср.: Никоновская летопись (ПСРЛ. IX. 1862. С. 9).
20. «Ляхове же и пруси и чудь приседять к морю Варяжскому. По сему же морю седят варязи семо к востоку до предела Симова, по тому же морю седят к западу до земли Англянске и до Волошьски. Афетово же колено и то: варязи, свей, урмане, готе, русь, англяне, галичане, волохове, римляне, немци, корлязи, венедици, фрягове и прочии приседять от запада к полуденью и съседятся с племенем Хамовым». Ипат. лет. (Изд. 1923). С. 4.
21. «Бе путь из варяг в грекы, и из грьк по Днепру, верх Днепра волок до Ловоти, по Ловоти внити в Илмень озеро великое из негоже озера потечет Волхов и втечет в озеро Великое Ново, и того озера внидет устье в море Варяжское и по тому морю внити даже и до Рима. Днепр бо потече из Волховьскаго леса и потечеть на полъдне, а Двина из того же леса потечетъ, а идеть на полунощье и внидет в море Варяжъское; из того леса потече Волга на въсток». Ibid. 6-7.
22. См. примечание 20.
23. Византийские императоры в Х-м веке содержали гвардию из «варангов», - большею частью наемников из Норвегии. Возвращаясь на родину, эти витязи рассказывали дома о своих приключениях и подвигах. Северные саги сохранили такие рассказы о путешествиях «верингов» (как они назывались в Норвегии) в Гардарики - Россию, Холмгард - область новгородских славян, Кенугард - Киев и Миклигард - Константинополь.
24. «Сице бо звахуть ты варягы русь, яко се друзии зовутся свее, друзии же урмани, аньгляне, инеи и готе; тако и си» (Ипат. лет. 15).
25. «Поляне, яже ныне зовомая русь» (Ипат. л. 19). О киевском боярине Петре летопись говорит: «поеха муж руськый, объимав вся волости» (ibid. 72); о киевском князе Игоре древляне говорят: «се руского князя убихом» (ibid. 45). О путешествии новгородского архиепископа Нифонта в Киев летопись рассказывает: «Иде архиепископ новъгородьскыи Нифонт в Русь» (Новгород, летоп. под 1149 годом). О войне Юрия Долгорукого на Киев: «В тоже лето поиде Гюрги... в Русь» (ЛЛ под 1152 г.). Много других примеров см. у Грушевского «Киевская Русь». СПб., 1911.1. 473 и сл.
26. 26 «Се бо такмо словенеск язык в Руси: поляне, деревляне, ноугородьци, полочане, дреговичи, север, бужане, зане седять по Бугу, после же волыняне; а се суть инии языци, иже дань дают Руси: чудь, весь, меря, мурома, черемись, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимегола, корсь, нерома, либь...» (Ипат. л. 9). Ярослав по смерти Мстислава «бысть единовластечь Русской земли» (ibid. 137.) ЛЛ о том же говорит: «бе володея един в Руси».