Заказанная расправа

— Кто?

— Ну, свои или чужие?

— Нет. Я повода не давал.

— Во, прикольный! Да разве оплеухе нужна причина? Сколько себя помню, мне их перепало куда больше, чем хлеба съела. От всех, кому не лень, у кого руки чесались. А знаешь почему? Потому что отца не было. Некому было вступиться. Вот и колотили. Таким лучше не появляться на свет. А уж коли родился невзначай, не стоит задерживаться. Сматывайся при первом удобном случае и не жалей о жизни среди людей. Они того не стоят. Нет у них тепла, потому что даже к детям сердца не имеют. Вон, моя мать! В семь лет велела саму себя кормить. А отец! Кто он? Даже ни разу не пришел, не защитил, не пожалел. Может, он даже моим клиентом был. Откуда знаю?

Анатолия Алексеевича передернуло от такого признания.

— Знай я его, задавила бы своими руками, чтоб не пускал больше в свет таких, как я…

— Женька, не плачь. У тебя все впереди! Помни, даже самая плохая молодость лучше самой хорошей старости. Потому что последней все равно скоро уходить и впереди нет ничего, — попытался Анатолий утешить девчонку, обнял за плечи.

— Я не хочу жить до старости. Зачем так долго мучиться? И ждать мне нечего. Я лишняя.

— Не стоит так думать!

— Эх, дяденька! Меня когда из школы выгоняли, назвали отбросом общества. Какого? Ведь вот сегодня, хотя времени прошло всего ничего, все девки моего класса на панели промышляют. А учителя торгуют на базаре пакетами и сумками, газетами и чебуреками. Их по старости даже на панель не взяли. Кто они нынче?

— Всем сегодня трудно! — признал Ведяев.

— А вам чего жаловаться? Живете, как мухи в меду. Все есть. И выпивка, и жратва. Аж по нескольку баб приводите! Плохо жили б, не стоял бы охранник у дверей. Значит, есть, что беречь!

— Не от хорошей жизни заводят охрану. Но тебе пока трудно это понять.

— А где твой Барин? Иль закадрили сто замужние суки?

— Нет. Он в Индии. Скоро вернется.

— Чего ему там надо? Челночничает?

— Зачем? У нас свой бизнес, другое дело! Он отдыхать уехал. Туристом. Скучно ему в своем городе. Экзотику человек уважает, древность, другую культуру и перемены.

— Короче, с жиру бесится? — подытожила Женька и сказала: — Мне бы так пожить хоть денек. Потом будь что будет! Я уже все видела, все прошла, кроме радостей…

Через неделю вернулся Юрий. Шумный, веселый, он вытеснил из квартиры тоску и скуку, завалил стол и холодильник экзотическими фруктами. Показал яркие рубашки, купленные в Индии за копейки.

Ведяев разглядывает, удивляется. Носки, галстуки — в пальмах и змеях. На пижамах — морские волны до самого горла поднимаются. Того и гляди захлебнешься. А Платонов достает халат — в обезьянах и крокодилах.

— Бери, Анатолий! Носи!

Выволакивает из сумки бутылки с ромом.

— Ох, и удачно я съездил! Как и не ожидал! Знаешь, что купил? Глазам не поверишь! — достал коробочку, открыл, и Ведяев увидел черный бриллиант.

— За гроши оторвал! Ему, если по правде, цены нет. Оправа, конечно, дешевая. Но что с них взять? В Индии золото низкопробное. Зато камешки — сокровище!

— И что ты с ним делать будешь? Продашь? — поинтересовался Анатолий.

— Ты съехал! Да во всей России не сыщется человек, способный его купить. Это клад!

— Значит, беречь будешь до конца?

— На всякий случай, на черный день хранить стану! — Платонов положил коробочку в ящик стола и начал рассказывать о поездке:

— Нет! Я даже не ожидал такого везенья на базаре в Дели. Там много диковин продавалось: и черный коралл, и громадные жемчужины. Кстати, были черные. Они особо ценятся среди знатоков. Но жемчуг у нас не в спросе. Я это вмиг сообразил. И сразу пыл остыл.

И вдруг чудо! Я своим глазам не поверил. Старик продавал его. Сказал, что этот камень принадлежал жене. Но она давно умерла. А детям он не нужен… Да и выросли, живут отдельно, далеко от него, в других городах. Сам старик вздумал продать потому, что скорую смерть почуял. Когда умрет, кто-нибудь заберет бриллиант даром. Ему обидно будет. Я и купил. Никто из группы даже внимания не обратил на мое приобретение. Каждый свое искал. А там было на что глянуть!

Оттуда наших туристов только на вожжах вытаскивать нужно! Глаза в разные стороны разбегаются.

Зато воров, ворюг и воришек больше, чем муравьев в муравейнике. Попрошаек — целое море. Короче, везде, на каждом шагу приходилось ухо востро держать. И ведь как приловчились, гады! Один пацаненок забегает вперед, вытаскивает дудочку, вроде нашей свирели. Начинает на ней играть. Глядь, а через минуту у него змея из-за шиворота или пазухи полезла. И в ритм мелодии извивается, качается. У нас мурашки по коже бегут. Как не боится этот сорванец? А он хоть бы что! Знает босяк, пока мы стоим, ошалело глаза вылупив, сто свора все наши карманы обшарит. Стоило мне одного прихватить за руку в собственном кармане, первым не сам воришка, а тот — со змеей стрекоча дал. Вот тебе и дети! — смеялся Барин.

Наскоро поинтересовавшись делами, он решил весело провести вечер. Ведь в поездке, как сам посетовал, пришлось воздержаться от женщин.

— В нашей группе — сплошные старухи были! Ну кто теперь смотрит на тех, кому за двадцать? Лично меня они не возбуждают. Да и не модно эдаких клеить. Ну а клубнички не было. Индийскую — опасно трогать. Нас гид заранее предупредил о высоком проценте венерических заболеваний среди тамошних проституток. Но… Каких баб, скажу тебе по секрету, приводили в гостиницу! И недорого просили за ночь. Только страх подцепить заразу всех остановил.

Хотя и нелегко это далось. Знаешь, какие там промышляют? Моложе наших! С девяти лет! На семнасток даже старики не смотрят. Они не в спросе. Так и остались мы нецелованными. И это среди моря цветов! Я чуть не свихнулся! Не чаял, когда домой вернусь, отведу душу за все воздержанье разом! — добавил рюмку рома и пошел за девками.

Но вскоре вернулся домой избитый. Рубашка застегнута на одну пуговку, на подбородке ссадина, весь костюм в пыли и грязи.

— Что с тобой? — изумился Ведяев.

— Узбеки прижучили. Прямо возле дома. Грозили пристрелить. И оружие у них есть серьезное. Обещали сегодня в клочья пустить, если не рассчитаюсь. Сейчас отпустили под бриллиант. Придут взглянуть и вызовут своего. Чтоб он решил окончательно. Придется отдать…

А через пяток минут в квартиру вошли двое узбеков. Они не глянули на Анатолия, молча прошли в комнату Платонова. Барин показал им бриллиант, но в руки не дал. Те молча переглянулись. И предупредили, что сегодня созвонятся с Рашидом.

— Смотри, не вздумай смыться. Мы тебя всюду сыщем. Понял? — сказали, уходя.

Едва за ними закрылась дверь, Юрий стал приводить себя в порядок. Помылся, почистился, переоделся.

— Юр! Давай обойдемся без бабья! — попытался остановить Барина Ведяев, но тот даже слушать не хотел. И через полчаса привел всех троих малолеток.

О! Что это был за вечер! Юрий танцевал с девками так озорно, что Анатолий завидовал. Девчонки были в ударе. Они пили и ели, плясали, раздевшись догола, а Платонов кричал:

— Слабо вам танец живота изобразить! А задницами все крутить умеют. Это не цимес!

Девчонки очень старались, но у них ничего не получалось. Захмелевший Юрий прогнал Наташку с Иркой. Разозлился, что им не понравились индийские песни.

Женька промолчала, и он ее оставил на ночь. В этот вечер Барин много пил. Перебрал свое и Анатолий. Зная дурной характер Юрия, сидел за столом, хотя так хотелось спать. Ром расслабил его, и он уже плохо слышал, о чем говорил Юрий. Анатолий так и уснул за столом. А утром проснулся от жуткого крика. Он увидел Платонова прямо перед собой. Бледный, с перекошенным лицом, глазами навыкате, Юрий кричал:

— Где он?

— Кто?! — не понимал Конюх.

— Где?! Камень где?!

— Какой камень? — не мог взять в толк Анатолий.

У него болела голова. Тошнота сворачивала в спираль. Он пошел в ванную. Но Барин схватил его за локоть, сдавил, как в тисках:

— Ты что? Оглох?