Заказанная расправа

— Двадцать семь лет прошло с тех пор. Я мечтала об авиации. Уж и не знаю, с чего эта блажь влезла в голову. сколько сил и времени угробила, чтобы добиться своего, но меня не взяли. И тогда я стала парашютисткой. Клуб такой был в городе. Вот и решила своего добиться. Но не в лоб, а с тыла мечту ухватить за крыло. Хотела набрать побольше прыжков. Это открыло бы путь в училище.

Но на двадцать седьмом — не раскрылся парашют. И я целый год провалялась в гипсе. Вся в переломах. Может, оттого поумнела и решила забыть о небе. Оно меня не признало и не приняло. Скинуло задницей на землю. Да так, что я целый год самостоятельно в туалет сходить не могла. В собственной глупости убеждаешься всегда запоздало.

Еще в гипсе стала готовиться к поступлению в финансово-экономический. И почему сразу туда не пошла? Но это сожаление возникло позже. И ты не кисни среди нас! На работе нам нельзя быть иными. Ограничен круг друзей. Но когда появляется возможность малейшей отдушины, мы снова становимся самими собой, обычными людьми. И ты скоро перестанешь жалеть, что работаешь с нами…

Анатолий смотрел на отца и мать, не узнавая, восторгаясь ими. Они, как расшалившиеся дети, веселились без удержу. Дома на праздниках они были много сдержанней. Здесь и его растормошили. Он танцевал со всеми подряд, пел, плясал до пота.

Уехали они в город, когда на небе уже зажглись яркие звезды. Анатолий жалел, что нынешний день оказался самым коротким.

Насколько легче и проще стало работать ему теперь. Анатолий уже иначе воспринимал коллег, привык к ним и понял каждого. Потом пришло уважение и доверие. Он убедился в надежности, неподдельной честности всех, кто работал рядом с ним, и старался. Может, потому, после смерти отца, именно его назначили главным ревизором управления.

Анатолия ничуть не удивляло, что среди его коллег много одиноких и бездетных людей. Те, кто имели семьи, далеко не все были довольны жизнью, жаловались на непонимание близких, жадность, эгоистичность детей. И признавались, что душою отдыхают на работе. Никто не интересовался, почему он не обзаведется семьей. Все сознавали, как нелегко найти ему подходящую партию.

Сказать, что Ведяев совсем не имел женщин, было бы ложью. Он неплохо приспособился. Когда получил отдельную квартиру, познакомился с соседкой-одиночкой, жившей на одной с ним лестничной площадке. Она работала в секретном отделе связи. Жила без мужа. Развелась с ним, едва родив сына. Женщина убирала в его квартире, стирала. Если возникало обоюдное желание, они делили постель. Анатолий Васильевич платил ей, и соседка была довольна. Она больше, чем он, остерегалась всяких разговоров, слухов и сплетен, боясь огласки их отношений. Такое положение устраивало обоих. Ведяев даже не думал о семье. Он был доволен своей жизнью и менять в ней что-либо не собирался.

Так шли годы. Но время не стояло на месте. В стране начались перемены. Не обошли они и управление. На смену опытным практикам, проработавшим многие десятки лет, стали проталкивать молодых людей — только-только получивших дипломы, но со связями, нужными знакомыми. Никого не интересовало, что этим оболтусам требовалось еще три-четыре года практического обучения, а без него их нельзя было и близко допускать к ревизиям. Молодые умели работать с компьютером, но никак не хотели подчиняться общим правилам и требованиям. Из-за этого нередко возникали споры, недоразумения, неприятности. Ему звонили высокопоставленные отцы молодых коллег, требуя, чтобы Анатолий Алексеевич прекратил придирки к их чадам, не то он об этом пожалеет…

Постепенно из управления ушли, уволились прежние кадры. Одни не выдержали постоянного давления сверху, другие не смирились с переменами. Некоторые перевелись в частные фирмы, где оплата была много выше и регулярнее. Ведяев не без труда соглашался на их перевод, понимая безвыходность сложившейся ситуации. Он и сам, уже без угроз и предупреждений, стал присматривать для себя новое место работы.

Случилось это после того, как управление в очередной раз осталось без зарплаты, а Ведяеву нечем было оплатить квартиру. Он тянул три месяца как мог. День за днем на кильке и хлебе. Курил самые дешевые сигареты. Отказался от услуг соседки. Обносился и стал похожим на тень. Постоянно недоедал, экономил на всем. Но… Его предупредили, если он в течение ближайших десяти дней не погасит задолженность, будет выселен из квартиры.

Анатолий Алексеевич сидел на кухне в полнейшей темноте и размышлял, что делать? Ведь ни друзей, ни знакомых, у кого можно было бы взять в долг большую

сумму, он не имел. Бывшие коллеги жили не лучше, а иные даже хуже него.

Ведяев думал, что можно продать, чтобы хоть как-то покрыть платежи? Но оглядевшись, убедился — нечего. Ни сбережений, ни ценностей не имел никогда. Он впал в глухое отчаянье. И вот тут зазвонил телефон.

— Анатолий Алексеевич! Это я — Платонов! Да, вы нашу фирму проверяли недавно. Мне очень нужно поговорить с глазу на глаз. Совет необходим. Может, подскажете кого-нибудь к нам на фирму главным бухгалтером? Честное слово — не обидим! Оклад дадим хороший! И вас за подсказку отблагодарим! В накладе не останетесь. Сами знаете — мы лишь посредники. С ограниченной ответственностью. Но зарплата у нас регулярная.

— Приезжайте! — Анатолий назвал свой адрес. А через полчаса Юрий Васильевич уже вошел в квартиру Ведяева, огляделся и понял все без слов. Договорились они быстро. Да и ломаться не имело смысла. Устал человек работать за идею и согласился на все условия Платонова. Тот, довольный результатом визита, пригласил в ресторан отмстить событие, но Ведяев по привычке отказался:

— В кабаки не хожу! Это правило жизни, мое кредо, его не нарушу!

— Тогда я мигом! Через полчаса вернусь, — глянул на скучающие остатки кильки в банке и кусок хлеба.

Он и впрямь обернулся мигом. Смел со стола банку с килькой и хлебные корки. Вместо них выложил буженину, сервелат, копченую семгу, хлеб и масло с сыром, выставил водку и вино, пиво и минералку. Предложил выпить за сотрудничество. У Ведяева в глазах зарябило от такого количества еды. И после третьей рюмки он осмелел, показал предупрежденье о выселении.

— Это мелочь! Возьмите вот это в качестве аванса и завтра все забудете! — успокоил Платонов. Он засиделся у Ведяева до полуночи. Хозяин дал много важных своевременных советов гостю. Тот, уходя, расщедрился и прибавил к выданной сумме втрое больше. Он остался очень доволен визитом и попросил Анатолия Алексеевича не медлить с переходом в его фирму. Тот и сам поспешил. В три дня управился. И появился у Платонова побритым и в чистом, пусть и подержанном костюме.

Юрий Васильевич за два дня оформил его, передал в полное распоряжение все документы фирмы, ввел в курс дел. Ничего не стал скрывать. А сам вскоре уехал на отдых в Египет.

Анатолий Алексеевич целую неделю изучал документы. Сам проверил все склады. Поговорил с работниками фирмы, с партнерами, поставщиками, реализаторами и начал наводить свой порядок. Завел журналы, наладил учет. Корпел над отчетной документацией и ждал возвращения Платонова. Тот приехал лишь через месяц. Загорелый до неузнаваемости, он бурно делился впечатлениями от поездки и никак не хотел слушать о делах.

— Я для того и взял тебя, чтобы ты навел порядок в фирме. Держи всех в руках. Я тебе доверяю целиком. Как поступишь, то и правильно! Сам хочу отдохнуть. Сколько лет о том мечтал! Да все не находил достойного, кому можно было бы доверить дело. Теперь спокоен! Тяни возок, а я покувыркаюсь! — выдал Ведяеву зарплату и поволок в ресторан, сказав свое:

— Ревизорам нельзя в кабак, а нам — необходимо! Отдых нужен всем!

Юрий Васильевич, как заметил Анатолий, не умел и не любил ограничивать себя ни в чем. Он пил и ел, не глядя на количество и цены. Уважал роскошь. Питал слабость к легкомысленным девицам. И не скрывал этого. В ресторане всех официанток перещупал. Признался, что на ночь всегда заволакивает к себе ядреных девок и тешится с ними до утра.