Страница 66 из 84
Вот Трубочист, кажется, трезветь начал. До него понемногу стало доходить все случившееся. Он на холодном ветру вытирал мокрое лицо и со страхом смотрел на Муху, крутившегося на дне лодки. Тот ругался так, что Вовка вздрагивал, а оперативники надрывали со смеху животы.
Яровой не слушал. Он думал о своем. Ведь вот и в засаде узнал о многом. Но ни Муха, ни Клещ не сказали, как убили они Скальпа. Но убили! Это уже вне сомнений.
Но как убили? Это предстоит установить и доказать. И сделать это тяжело! Ведь спасенный от смерти Трубочист ничего не знает о тайне убийства Скальпа, да и о смерти Гиены ему вряд ли что известно.
Яровой смотрел на Вовку. Тот угнул голову. Обхватил ее руками. Словно от ударов прикрывал. Плечи Трубочиста будто судорога передергивала. А Муха все кричал. До слуха Ярового донеслось
—
Продался, падла! Сука припадошная! Кентов сыскал?! Снюхался! Ничего! Вместе отбывать будем! Там все с тебя взыщется! И это…
—
Молчать! — приказал ему следователь.
—
А ты мне рот не затыкай, гнус проклятый. Я еще не на суде. Там посмотрим, чья возьмет, кто из нас закрутится. За наручники, надетые до приговора, еще отвечать кое-кому придется. Не вы одни грамотные, падлы лягавые!
На следующий день Яровой с утра пошел к прокурору района. Тот встал навстречу Яровому. Долго жал руку.
—
Я вам письмо тут принес. Жалобу на меня, — достал следователь письмо Трубочиста.
—
Жалобу? Интересно. Дайте познакомлюсь, — взял он письмо и пробежал глазами по строчкам. Яровой внимательно следил за выражением его лица.
Вот брови прокурора сдвинулись, образовав одну кустисту
ю
злую полосу. Потом складки прорезали лоб.
Прокурор прошел за свой стол. Сел грузно. Читал медленно. Перечитывая иные слова снова. Руки его нервно переворачивали страницы. Вот и скулы заходили. Прокурор явно досадовал. Дочитав письмо, он отложил его в сторону. Холодно, отчужденно посмотре
л
на Ярового и процедил сквозь зубы:
—
Да, не завидую я вам, товарищ Яровой, нас на севере за таки
е
вещи по голове никого не погладят, — потряс он письмом и продолжил:
—
Я вынужден потребовать от вас прекращения следственны
х
действий по делу. Мне надо связаться с прокурором области. Изложить ему все произошедшее, а уж он, в свою очередь, созвонится с прокурором вашей республики. Пусть они решают, как быть дальше. Но я не позволю, чтобы в моем районе следователи работали ка
к
частные детективы! У нас каждый человек находится под охрано
й
закона. И этот закон, смею заметить, стоит на защите прав и интересов каждого. Вне зависимости
свободный это человек или поселенец. Работает он на пользу государству и обществу — значит, это
человек нужный нам. И ни вы, ни я, не смеем преследовать людей за прошлое всю жизнь! Наказание отбыто! Человек исправился! И стыдно вам — юристу, работать так топорно! Простите, но я был гораздо лучшего мнения о вас! — лицо прокурора побагровело.
—
А чем вызвана перемена
мнения? Как? Вы еще не понимаете? Не осознали всю тяжесть случившегося? Шутить изволите? Но с чем? С человеческой жизнью? Плохие у вас были учителя! И начальство! Я этого не оставлю без последствий! Вы опозорили не только себя, а и меня. И всех юристов нашей системы. Я не смирюсь! У меня громадный стаж и опыт в работе! И ни одного черного пятна на моей совести за все эти годы! Вы ни разу не советовались со мной со дня приезда. Вы лишь утверждали! Не зная ни людей, ни наших условий. Вы что ж, считаете, что ваша подготовка выше моей? Вот вам и результат за вашу самонадеянность!
—
А что за результат?
—
Человека не стало! Жизни! На страже которой мы стоим! Иль интересы вашего, так называемого, дела выше жизни человеческой? — подскочил прокурор. И продолжил, теряя над собою контроль: — Если даже учесть, что Журавлев и убил эту Гиену, о которой он здесь пишет, так это он сделал в невменяемом состоянии, за что не мог быть подвергнут уголовной ответственности. Или вы и этого не знали? Достаточно было поговорить с его руководством, с врачами!" Они в курсе его состояния! — прокурор схватился за телефон.
—
Куда вы намерены
звонить?
—
Чтоб оперативная группа приступила к поискам
трупа!
—
Да не беспокойтесь! Он в камере предварительного
следствия!
—
Кто?
—
Журавлев!
—
Живой?
—
Трупы бывают лишь в морге. Конечно, жив, — холодно заметил следователь.
—
А как же письмо? — опешил прокурор.
Яровой рассмеялся.
—
Вам отказала логика. Не обижайтесь. Но вы не учли, что письмо это принес вам я сам. И не волновался.
—
Я ничего не понимаю, — обмяк прокурор и устало сел на стул.
Аркадий вкратце рассказал ему о ночном происшествии.
—
Да-а, — сконфуженно опустил лицо прокурор и спросил:
—
Так как же вам все-таки удалось раскусить их?
—
По веткам. Они назначали друг другу встречи ветками. Их было несколько. И мне удалось детально изучить каждую. И помеченные бревна.
—
Расскажите подробнее, — попросил прокурор.
—
Ветки были разными. Я сопоставлял их со встречами. За поселенцами следили. Так вот, когда от Сеньки на нижний склад шла ветка с листьями, значит Мухе было что рассказать. Если шла сухая ветка— сигнал опасности. Будь Беник начеку! Но последняя не была сигналом к встрече. Ветки с листьями тоже были разные. Если листья были с правой стороны, то встреча была на правом берегу. А с левой — значит на левом. Ветка внизу пол острым углом обрезана, чтоб не спутать, какой стороной к глазам повернуть.
—
Ну, а время?
—
И это узнал. В середине ветки оставлялось столько листьев, на какое время назначалась встреча, — улыбался Яровой.
—
А тогда зачем Беник ветки посылал? — не понял прокурор.
—
О! Они имели большое значение!
—
Какое же?
—
Ведь эти встречи зачастую назначал сам Клещ. Знаки те же. Но несли они и другую нагрузку.
—
Какую?
—
Иногда он вносил поправку во времени встречи. Обрывая листья. А если посылал голую ветку — значит, согласен с условиями и придет на встречу. Но это в том случае, когда он получал ветку от Мухи. А если сам посылал голую летку, значит, есть очень важный разговор. Грозит опасность. Надо обсудить. Время сбора — то же, что и предыдущей встречи. Сколько на ветке было ответвлений, столько человек и встречалось. Я лишь последнюю ветку Клеща увидел с тремя ответвлениями. Голую. До этого были по два.
—
А бревна со знаками? Что они значили? Какую нагрузку несли?
— Это все отражено в протоколе следственного эксперимента, — ответил Яровой.
— Я не из праздного любопытства спрашиваю вас об этом. Поймите меня правильно. Ведь я не буду изучать это дело. А в работе вдруг случится подобное, буду знать для себя. Ведь я столько лет здесь, а ничего подобного не слышал ни от кого. Вам же за такой мизерно короткий промежуток времени посчастливилось раскрыть столь многое — не скрывал удивления прокурор.
— Бревна со знаками не служили сигналами к встрече. Они отправлялись в те дни, когда я говорил с начальством. В частности, с мастером, с лесником. Ставилась стрела. Это значило— угроза. И засечки. Говорил с одним — одна засечка. С двумя — две засечки. Вот так. И Клещ знал, а также Вовка, что я нахожусь на деляне у Мухи. Но, к тому же, если с бревном шла ветка, значит Сенька знал, о чем я говорил с прорабом или с другими людьми. Подслушал или выспросил. Все несло свою нагрузку.
— Ну, а как же Вовка? Его посвящали в курс событий?
— Далеко не всегда.
— Почему?
— Они ему не доверяли.
— Позвольте, но как же это? Не доверяли и взяли с собой в Ереван? — не верилось прокурору.