Страница 10 из 84
— А я тут при чем? Убили — так убили. Значит, мешал кому-то, — пробурчал поселенец.
— Больших счетов, чем у тебя с ним, вряд ли у кого было. Ведь тебя он…
— Не только мне. Всем. «Сука» он
был! Не за это убить ты его хотел. Калекой тебя из-за него кенты оставили.
Сенька заерзал. В глазах от злобы потемнело.
— Не меня одного… Дракона вон тоже…
— Егор Авангарда не убивал, — вставил Яровой.
— А вы почему знаете?
— Иначе я не сидел бы с тобой здесь!
— Что ж, по-вашему я его
убил?
— Я не утверждаю. Я расследую. Все обстоятельства дела.
— Так я отсюда никуда не выезжал.
— Это я уже слышал. Не стоит повторять.
— А как же я мог убить, не выезжая отсюда? — осмелел поселенец.
— Вот это меня и интересует.
— Расследуйте. Мне какое дело.
— С Клещом часто видишься?
— Ни разу.
Аркадий подметил, что Сенька не удивился, не стал задавать вопросов. Значит, знал о Бенине, о том, что тот работает рядом. А ведь много лет на Чукотке сидели вместе. И не поинтересовался. А многое связывало. Молчит. Значит, виделся. Но скрывает. Видимо, есть что скрывать.
— А ты знаешь, что он работает рядом с тобой? — спросил Яровой.
— Какое мне дело.
— Вместе сидели и вдруг — какое дело?
— Сидели, да отсидели. Что мне до него?
А ведь и не удивился, что Скальп убит. Не обрадовался, что отомстили врагу… Значит, знал? Либо кто-то сообщил ему, либо, сам! Но как? Да и кто мог сообщить? Но это можно узнать на почте. А если нет? Ведь на Карагинской ему не приходило ни одного письма. Конечно, сам мог написать. И получить ответ. Но вряд ли. Непохоже, что этот узнавал подобные новости из писем. Но не удивился. И чертовски спокоен. Не возмутился, что его подозревают, Выдвинул алиби. И именно это! Не стал говорить, что, мол, забыл. А алиби! Но возможно он и прав, — думал Яровой.
— А с Журавлевым — Трубочистом — ты давно виделся? — спрашивает следователь.
— Нет. Не
виделся.
— Он тоже неподалеку.
— Ну и что? Какое мне до него
дело?
— Что кенты пишут тебе? — начал Яровой с другой стороны.
— А что писать? Я не переписываюсь ни с кем.
— Почему же?
— Времени
нет.
—
сообщил?
—
Никто.
— Сам знал?
— С чего взяли? От вас узнал!
— Вот как! И не обрадовался?
— Мне все равно. Самому бы выжить. Нет дела ни до кого. Живы они или нет, пусть сами о себе заботятся.
— Ты, возможно, по-своему и прав. Что ж. Поговорим о тебе, — предложил Аркадий.
Сеня насторожился.
— Как ты здесь зарабатываешь?
— Хорошо. Не жалуюсь.
— Начальство как к тебе относится?
— Как и ко всем. Нормально.
— А с условиями как?
— Терпимо.
— Значит все устраивает?
— Живу понемногу.
— Слышал, что показатели у тебя самые высокие.
— Вам-то хотелось бы обратного?
— Почему же? Ошибаешься.
— Ну как же, больше возможностей, оснований к подозрению.
— Они к твоей работе не имеют отношения. Как лесоруб, ты можешь быть в передовых, а подозрение будет проверяться само по себе.
— Да, засиделся я с вами. Мужики там на дворе ждать устали. Отдыхать им надо, — глянул Муха на часы.
Яровой тоже посмотрел на них. И вмиг узнал по описаниям. Они! Конечно они. И ремешок его!
— Погоди! — удержал Яровой Сеньку.
— Что еще?
— Покажи часы! Сними их.
Муха на минуту растерялся. Снял часы, сжал в кулаке, словно хотел раздавить их, стереть в порошок. Глаза остекленели от бешенной злобы.
— Что тебе нужно? Чего ты хочешь? Не убивал! На часы! Смотри! Что ты увидишь в них?
— Сядь! — повысил голос Яровой. И продолжил. — Где и когда ты приобрел эти часы?
— Где?
— Не помню.
— Когда?
— На свободе еще.
— Так. Но по показаниям знавших тебя ты никогда не имел и не носил на руках ничего. Прочесть эти показания?
— Не носил, когда сидел. А здесь нужны стали. Там без них обходился.
— Хорошо. Сейчас я зачитаю список всех вещей, выданных тебе при отправлении на Камчатку. Читать?
— Читай, не читай, я лучше знаю. Часы эти никому не показывал, они мне в память.
— От кого же?
— Это я не обязан говорить.
— Ладно. Тогда заслушай приметы и описания часов и ремешка к ним. Это — показания человека, ранее близкого к Авангарду Евдокимову. Читать?
— Давай.
Яровой достал показания жены Гири — Ануш. Стал читать:
— Часы марки «Победа»…
— Их миллионами выпускали, — перебил Муха.
— На черном кожаном ремне с обычной стальной застежкой. Стержень застежки сломан и плохо удерживал ремень, — указал Яровой на обломок стержня.
— Это не доказательство.
— Стекло часов имеет трещину посередине — продольную, — указал Яровой на треснутое стекло.
Деревом придавил. Лопнуло. Совпадение.
— Так. Предположим. На обратной стороне часов большая буква «С». Она напоминала кличку владельцу, — прокомментировал Аркадий.
— Не кличка это, а мое имя — Сенька я! Вот и буква! Верно. Сам гвоздем писал, метку ставил.
— Зачем же, если не носил?
— На случай, если украдут.
— Ну что ж, продолжим дальше о приметах?
— Читай, — вспотел Сенька.
— Стрелки часов из разного металла, — повернул Яровой часы к Мухе.
— А что такого? Чинил. Все верно.
— Где?
— В Оссоре еще. Слетай — убедишься.
— Не слишком ли много совпадений?
— Это ты брось. Не те времена. На одних совпадениях ничего не докажешь, — хмыкнул поселенец.
— Так, зови двоих мужиков. Понятыми. Я изымаю эти часы, — сказал Аркадий.
Вскоре в будку вошли двое лесорубов.
Написав протокол об изъятии часов. Яровой предложил подписать его понятым. Те топтались нерешительно. Смотрели на бригадира.
— А зачем они вам? Возьмите мои. Они поновее, — съязвил один.
— Он их в память берег. Мы все их знаем. Зачем отнимаешь? — гудел второй.
— Об этом мы поговорим потом. А сейчас подпишите протокол.
— Я не буду в этой афере, — повернулся к двери первый.
— Я тоже.
— Стойте! Подпишите! Потом он мне их как миленький принесет. Вы ж свидетели! — остановил их Сенька.
Лесорубы неохотно подписали протокол. И, окинув Ярового прицеливающимися взглядами, вышли из будки.
На следующий день Яровой отыскал прораба участка. Решил узнать о Мухе и у него.
Разговорились. Прораб, услышав, кто интересует следователя, откровенно рассмеялся:
— Сеня? Да ну, чем он мог провиниться, чтоб им и поныне интересовалось следствие? Он каждый день, каждый час, каждую минуту у нас на глазах. По-моему, даже оскорбительно до сих пор подозревать человека, давно осознавшего свою вину. Неужели за прошлые ошибки он всю жизнь расплачиваться должен? Ведь он самый лучший рабочий. Самый надежный бригадир. Так наши свободные не могут работать, как он! А вы отбиваете у него руки и настроение! Разве это правильно? Что он мог совершить преступного, находясь ежеминутно на деляне. Не выезжая даже в село! Ведь это чудовищно — упрекать постоянно за ошибки многолетней давности!
— Давайте поговорим без эмоций. У меня уже имеется на руках улика, косвенно подтверждающая мое подозрение. И она — неопровержима. Это факт! Вещественное доказательство!
— Какое? Уж не часы ли? Мне о них Сеня рассказал. Вы вчера их изъяли. Это что ли? Так и у меня такие же. Вот смотрите! — Может и я виноват? — рассмеялся прораб, показав свои часы.
Яровой глазам не поверил. Та же марка, та же трещина, те же разные стрелки, только ремешок новый. Коричневый. Но стержень погнут на середине и вот-вот обломится.
— А у нас в часовой мастерской нет запчастей к этим часам. А новых часов не завозят. Не до них. Есть более необходимые товары. А трещины, разбитые стекла— у всех. Ведь на лесоповале работаем. Всякое бывает. Тут не часы, голову сберечь важно. А вы придрались к ним.
Аркадия насторожило это сходство часов. Заинтересованность прораба выгородить Сеньку во что бы то ни стало. Любыми путями. Случайно ли это? Вряд ли! Ведь вон и слушать ничего не хочет. Завелся. Считает, что за прошлое подозреваю. А в нынешнем — ручается за Муху, как за себя. Возможно, что в чем-то и прав. Но заинтересован он в бригадире. Не здесь ли ключ? Не в этом ли вся разгадка? '