Дуэль

Дежурный по горотделу сказал, что в дверь вошли двое. И не успел он спросить, кого им нужно, стукнули его по шее так, что дыхание перехватило. Второй — кулаком в темя… Больше ничего не знает…

Балов глянул на часы. Да, рабочий день закончился час назад. Начальника горотдела нет в кабинете, его куда то вызвали. Заместитель в командировке. Все остальные — по домам ушли.

Прислушался. Кравцова звонит прокурору. Тот, узнав о случившемся, на крик сорвался. Балова последними словами поливает. Кричит так, что Геннадию не по себе. И, пообещав разыскать начальника милиции, заверил, что и сам приедет через десяток минут. Попросил следователя подождать его.

Геннадий вошел в кабинет. Руки тряслись от перенапряжения. Столько обид, унижений… А ради чего? За что?

Сел к столу. Голову на руки уронил. Впервые расхотелось жить.

Неудачник, так его снова назовут сослуживцы и сотрудники. Начальник — и того хуже… Потребует, чтоб добровольно рапорт подал. Хорошо, если только этим обойдется. «Но нет, нет, ведь воры сбежали по моей вине, — размышляет Балов, разглядывая наган, вытащенный из кобуры. — Все сдать надо. И его — тоже. Кто поверит, что по глупости, из-за доверчивости погорел? Никто. Даже дети…»

— Ты чего тут впотьмах сидишь? — внезапно открыл дверь кабинета и включил свет начальник горотдела. Он скользнул взглядом по лицу следователя, рукам, нагану.

— Почистить решил? Дай гляну, — забрал оружие. И, сев рядом, заговорил спокойно: — Не ты первый просчитался. «Малины» и не таких облапошивали. И я ошибался. И меня надували. Пока опыта набрался — жизни в запасе осталось совсем мало. И сегодня я не гарантирован от ошибок. И не только я, а все мы, до единого. Нет в жизни ничего более трудного, чем умение выжить, исправить ошибку. На это лишь мужики способны. Легко только умереть. Это удел слюнтяев. Пока мы живы — надо учиться, опыта набираться.

— Они с неделю вокруг нас кружили. Но не было у меня оснований к их задержанию. Все свои сроки отсидели. Ни за одним криминал не ходит. Вот и подойди, возьми их голыми руками! Чувствовал, ждал беду, а прозевал, когда она пришла…

— Беда? Где беда? Все живы, здоровы, это главное. А ворье поймаем. Они никуда не денутся. Дальше Шанхая не уйдут. И наших рук не минуют. Лишь бы здоровье не подвело да нервы не подкачали. И оружие осечку не дало. Не подвело бы… Ты голову береги. Не рискуй ею. Одна она у тебя. Знаю, уж очень хотелось поймать Лешего. Но ты нужнее нам. Успокойся. И через пару дней обдумаем с тобой, как поймать дьявола. В молодости и я этим увлекался. С уголовного розыска начал карьеру. И теперь хочется стариной тряхнуть. Может, пригодится где-то мой совет.

— Как теперь работать? Сотрудники не станут доверять…

— У них ошибок не меньше твоего. Гораздо больше. Не им в тебе сомневаться. Я тебе доверяю. И успокойся. Не ты первый начинаешь розыск сначала. Этим многие отмечены. То не беда, очередной урок, его запомнить надо. Но не зарекаться от повторений и ошибок. Они естественны. И выигрывает сообразительность и терпенье. Понял? Иди отдыхай. Съезди на рыбалку. Ведь впереди выходные. Отвлекись. Очень помогает. По себе знаю.

Балов уходил с работы успокоенный.

Начальник милиции, едва за следователем закрылась дверь, вызвал дежурных оперативников. И, назначив старшим лейтенанта Лаврова, послал на Шанхай.

— Возьмете дежурную машину. Они не успели уйти далеко. Всем постам, на всех трассах дано указание проверять транспорт и пассажиров самым тщательным образом. Но этот наш шаг предполагают и воры. Особо беглецы. Потому у них есть три выхода из ситуации: переждать шумиху вокруг их побега где-либо в городе — в глухом притоне — на Сезонке или Шанхае, либо, переодетыми в баб, попытаться вырваться из Охи или воспользоваться чужими документами, нацепив «маскарад». Самое сложное — последнее. И все же нельзя сидеть сложа руки. На Шанхае появятся двое из вас. Остальные по двое охраняйте выходы. Оружие обязательно взять. Возможно, успеете прихватить сбежавших.

Оперотряд, вскочив в машину, умчался на Шанхай. А начальник горотдела связался по телефону с милициями ближних поселков, предупредил, потребовал усилить наблюдение за каждым приезжим.

Время шло к полуночи. Оперативники еще не вернулись с Шанхая. Зато вернувшийся из командировки заместитель начальника горотдела, увидев свет в кабинетах, завернул узнать, что случилось.

Услышав о побеге, не удивился. А по поводу отправленных на Шанхай оперативников сказал:

Пустая затея. Напрасно ребята поехали. Лишний шум ни к чему. На Шанхае не то что беглецов, ни одного вора не сыщете. И на Сезонке их не будет. В городе никто не останется. Кому захочется попадать к нам, чтобы из него вытряхивали сведения о «малине»? Фартовые знают, скажи они о ворах — свои же убьют. А и оперативники под горячую руку чертей вкинуть могут, попади им нынче на пути любой из законников.

— Что ж, по-твоему, нам теперь делать? — перебил начальник.

— По рации свяжитесь с Лавровым, верните ребят.

— Вызывал уже. Не отвечают.

— Не с того начали. Лобовые ходы не для этой ситуации. Кавалерийская атака оперативников лишь навредит.

— А что ты предлагаешь?

— Связника, — улыбнулся заместитель и попросил список воров, давно отколовшихся от «малин» и работающих под негласным надзором милиции.

Читая список, вдруг просиял:

— Вот этот! Бывший законник. Все фартовые его, как облупленного, знают. И хотя не фартует — в чести до сих пор. Но и нам кое-чем обязан. И помнит должок…

— Да кто же это?

— Старый знакомый — Кроншпиль. Помните?

— Еще бы! Он мне столько поднасолил по молодости! Дважды из-за него в звании понижали! А разве он жив?

— Конечно. В начальники пошел. Он теперь важное лицо — заведует городской свалкой, отвечает за санитарное состояние экологической среды вокруг города! И неплохо справляется!

— А станет ли он с нами сотрудничать, этот паразит с помойки? Ведь он с ворами и теперь, верно, контачит?

— Да нет, разошлись их тропинки. Это проверено. Не сорвался ни разу. А мне — в одном деле помог. Советом. Но очень кстати и вовремя.

— Выходит, ты предлагаешь снова его к ворам сунуть, своими руками?

— Мы поговорим с ним. А уж как он подскажет, обдумаем…

Едва обговорили место встречи с бывшим фартовым, в кабинет вошли вернувшиеся с Шанхая оперативники:

— Пусто. Ни одного мужика во всех бараках. Будто пропили их бабы. Все, как барбоски, пьяные. Лыка не вяжут. От старой до малой. Вонища, грязь. И ни слова не могли добиться. Впервые весь Шанхай обошли и нас никто не обозвал легавыми, не остановил. Такого еще ни разу не было. Не только бараки — каждую камору, чердаки проверили. Все напрасно…

И тогда, отправив оперативников дежурить у телефонов, решили сегодня же навестить старого вора.

Кроншпиль теперь жил на широкую ногу. В своем доме. Обветшалом, как и сам хозяин, но крепком, надежном.

Заместитель начальника горотдела брякнул металлическим кольцом по калитке, и со двора послышался сиплый лай свирепой, цепной овчарки. А вскоре и шаги послышались. Семенящие, усталые, шаркающие. И сонный голос спросил сердито:

— Чего надо?

— Открой, Афанасий!

Руки уверенно сняли с калитки крючок. Глянув на гостей, Кроншпиль бурчал недовольно:

— Носит вас нелегкая по ночам, ровно дня нет. Сами не спите, другим на даете.

— Заботы мешают. Не дают уснуть.

— Ну чего топчетесь, идите в избу. Я — за вами, — выглянул за калитку, огляделся, нет ли кого, и, торопливо набросив крючок, шмыгнул в дом следом за гостями.

— Ты, Герасим, от окна подальше сядь, чтоб не высмотрели ненароком, — попросил заместителя. И, глянув на второго гостя, усмехнулся: — Тебе, Петро, тоже по ночам не спится? А я думал, что, сделавшись начальником мусоров, вовсе бока отлежал. Ведь раньше ты грозой был. Жизни не давал никому. Эх-хе-хе. Сколько за тобой охотились. И я, грешным делом, тоже припутать хотел. Ан, твоя взяла… Ты меня накрыл. На целый червонец. В Воркуте я его отбывал. От звонка до звонка. Тебе ни разу не икалось?