Страница 7 из 15
Бондарев подал ему незаметный знак не встревать.
- Лютый у Хана вроде специалиста по особым поручениям, - «авторитетно» сказал Артём. – Серёга рассказывал, на самые опасные дела Хан всегда Лютого посылает. И людей ему даёт, сколько надо, и оружие самое лучшее. А снарягу Лютый сам выбирает, какую захочет. Просто идёт по Черному Рынку, по палаткам, и берёт забесплатно, что нравится.
- Ну, тут твой Серега приврал, конечно, - снова проронил Чумаков. – Но самую малость.
- Вернёмся к нашим баранам, - вновь сказал Бондарев. – Значит, всех накрыло пыльцой. А сержанта не накрывало?
- Нет, почему, он тоже под Шторм попал, только... Я не понял, как вышло, но сержант сразу в норме был. Мы лечили тех, кто в колонне был. Ну, вот и спасли, кого сумели. Мы тоже Маме Юле помогали!
- Вы… помогали… Юле, - голос у Бондарева едва заметно дрогнул. – И теперь, Артём, у вас в отряде полтора десятка взрослых и… сколько скаутов?
- Двадцать три скаута, от двенадцати до восемнадцати лет. Когда мы в Черновке застряли, старшие только второй класс закончили, а младшие вообще ясельными малышами были.
- Это круто, - негромко проронил Чумаков. – До меня только сейчас дошло. Почти у нас под боком, девять лет, а мы ни сном, ни духом! И кто с такой оравой управляется?
- Раньше были три воспитателя, плюс двое старших ребят и нянечка. Потом кто-то умер, кого-то убили, а нянечка с Лютым ушла три года назад. Он за это нас не трогал, даже охранял… пока военные не пришли. С нами одна мама Юля осталась. А теперь сержант Кравченко, ну, и другие. Сейчас всё иначе, всё здорово, по-военному. Маме Юле полегче стало, и нам лучше, мы охотимся теперь, в наряды ходим, в караулы. Даже учимся!
- Хорошее дело, - по лицу Бондарева было заметно, что ему очень хочется расспросить Артема о маме Юле подробнее, но майор сдерживался, как мог. – А здесь вы как очутились?
- Мы ведь скауты-разведчики! – Артём гордо выпрямился. – Мы иногда даже в Лес заглядываем. Я знаете, кого там видел?! Шатуна! И горбунов сто раз встречал. Одного мы с ребятами вообще завалили! И даже лешего слышал, и ничего… Короче, мы к вам пробирались.
- К нам?
- Да… э-э… так точно! Нам сержант Кравченко особое задание дал. Приказал доложить командованию Армии Возрождения.
- Можешь мне доложить. Я заместитель начальника контрразведки Волчанского гарнизона майор Бондарев. Если ценные у тебя сведения, передам запись в штаб Армии.
Артём на миг замялся, но затем кивнул.
- Сержант Кравченко приказал доложить всё о нашем Отряде, об оперативной обстановке в зоне нашей ответственности и о всяких разговорах, слухах.
- То есть, приказал довести до нас полную агентурную сводку, - Бондарев усмехнулся, но без иронии, наоборот, с одобрением. – Это хорошо. Это нам пригодится. Только зачем это сержанту?
- Как это зачем?! – искренне удивился Артём. – Мы ведь по факту подразделение Армии Возрождения. Ну, пока учебное, конечно. Сержант хочет, чтобы вы это знали, чтобы рассчитывали на наш Отряд.
- Ясно, - Бондарев вновь развернул камеру и включил запись. – Излагай, Артём. Только без спешки, всё по порядку.
- Я постараюсь, - парень заметно волновался, поэтому начал с паузы, но продлилась она недолго. – Неделю назад это случилось. Мы увидели, как военная колонна подходит к посёлку, обрадовались. Некоторые из нас и не помнят, как машины вживую выглядят, как пахнут, только в кино их видели. Ну, мы и побежали навстречу. А потом вдруг начался бой, и мы испугались. Лес не любит, когда шумят и портят экологию. Мама Юля так говорит, она давно это заметила. Если бой, или что-то похожее, то обязательно будет Шторм. А тут бой, да ещё несколько машин и броневик прямо в Лес заехали, деревья поломали… совсем плохо. Поэтому мы спрятались, а после Шторма снова вышли. А тут сержант Кравченко…
- Артём, я просил по порядку! – Напомнил Бондарев. – Давай, начнём с момента, когда колонна разделилась. Сержант Кравченко рассказывал о бое? Этот момент он описывал?
- Да… то есть… так точно! – получив точку отсчёта, Артём, наконец, сумел собраться. – Это был момент, когда появились предвестники Шторма. Сначала несколько раз подряд тряхнуло землю, несильно, на два-три балла, потом небо вдруг потемнело, а Лес выбросил пыльцу. Много пыльцы, тучу! И эта туча накрыла почти всю деревню вместе с дорогой. По прикидкам сержанта Кравченко, вне зоны поражения остались только разведчики – другие, ещё из двух групп прикрытия колонны. Поэтому сержант не стал их искать, а пошёл по следам бойцов отряда и вышел к зданию сельсовета, это рядом с нашим интернатом. Здание сельсовета кирпичное, крепкое, с большим подвалом, поэтому Кравченко решил устроить там базу на случай, если всё-таки начнётся Шторм. Отряд тоже двигался к сельсовету, но многие не дошли, упали на полпути, да так и лежали. Кравченко сначала затащил в подвал тех, кто ещё мог двигаться, а потом начал собирать остальных. Тут дождик пошел, ему полегчало…
- В каком смысле?
- Ну, пыльцу смыло – она быстро в землю впитывается, и волоком по грязи легче таскать, скользко ведь. Мы как раз в этот момент из подвала выбрались, я и Серёга Пастухов, на разведку...
4. Посёлок Черновка. Семь дней назад. Артём Чернов
«…В шестнадцать лет многим кажется, что жизнь черно-белая и строго полярная. Есть добро, есть зло и между ними пролегает отчётливо различимая граница. При этом мало кто задумывается, почему добро бывает с кулаками, и зло обязано ему проиграть. Потому, что так должно быть – вот и весь ответ. С возрастом выясняется, что мир красочнее и сложнее, что границы понятий размыты, а кое-где и вовсе стёрты, и что кулачное добро это на самом деле и есть худшее из зол, но всё это становится понятно позже. В шестнадцать лет мир прост, контрастен и постижим с первого взгляда, навскидку. Особенно, если ты полжизни провёл в условиях, когда именно от мгновенной оценки ситуации и зависит, продолжится твоя жизнь или этот понятный, контрастный, черно-белый вариант существования вдруг закончится. Может, поэтому и выживут юные? Они не боятся рисковать, и не задумываются над множеством вариантов, а интуитивно пользуются единственно верным. Может, потому они и выиграют?
Версия спорная, но только не для шестнадцатилетних. Во всяком случае, Артём считал именно так – выживут молодые смышленые максималисты. Ведь они сумеют поделить мир на черную и белую стороны, и договориться, кто где будет жить. А опытные сорокалетние старички заблудятся в сумерках их размытого мира и сослепу перестреляют друг друга или запутаются в своих заумно-хитрых политических играх и, отчаявшись выбраться из этой паутины, забросают друг друга бомбами. Грустный финал, будет жаль это поколение, но такова логика выживания… наверное.
Хотя, почему «наверное»? Вот он живой пример. Точнее – полуживой. Три десятка корчащихся, блюющих, мертвенно-бледных «старичков» с выпученными, налитыми кровью глазами, которые валяются в лужах под проливным дождём в нескольких шагах от здания сельсовета. За что они умирают? За какие-то свои размытые понятия и сложные до полной путаницы законы и принципы? Глупо. По-взрослому, «цивилизованно», «социально значимо», но как раз поэтому и глупо. Выжить, а уж после бороться за принципы, вот это правильно. А умирать за них – что толку? Раньше – понятно, сражались за будущее подрастающих поколений, за своих детей. Но теперь-то… у кого из этих мужчин остались живые дети? У одного из тридцати, да и то вряд ли. А чужие дети выросли и теперь выживают сами по себе. Ну, и какой был смысл драться и умирать, за что или за кого?
Артём покосился на Пастухова. Вечный друг-напарник Серёга лишними размышлениями не загружался. Выбравшись из полуподвала интерната, он в первую очередь оценил общий уровень опасности – сильный дождь, почти ливень быстро смыл пыльцу, поэтому опасаться было нечего – а затем просканировал «что к чему». Выводами он делиться не стал, будто бы в отместку за то, что Артём не поделился с ним своими размышлениями. Хотя, это вряд ли была месть. Серёга просто рванул докладывать Маме Юле. Опять опередил, гадёныш!