Страница 6 из 101
Боже мой, мне срочно требовалось выпить.
Как бы не так. Профессор позвонил в дурацкий колокольчик, и в комнату трусцой вбежала миссис Хэлифакс с подносом в руках. На подносе стоял чайник и чашки. С первого же взгляда я понял, что и эта дама принадлежит ему. Стэмфорд выразился недостаточно точно, когда сказал, что половина людей в том баре работает на Мориарти. Думаю, здесь, на лондонском дне, на него работали все поголовно. Его называют Наполеоном преступного мира, но это даёт лишь поверхностное представление о том, кем он является и что делает. Он не преступник, но само преступление во плоти, грех, возведённый в степень искусства, церковь, исповедующая воровство. Прошу простить мой витиеватый слог, но я говорю чистую правду. Это Мориарти пробуждает в людях нечто такое, глубоко запрятанное.
Он налил мне чая.
— Я уже некоторое время наблюдаю за вами, полковник Моран. Вполглаза. Солидное получилось досье, я храню его здесь… — И он постучал пальцем по впалому виску.
Именно так и обстояли дела. Профессор не вёл записей — не записывал ни дат, ни адресов, ни фамилий. Всё держал в голове. Один человек, который гораздо лучше меня разбирается в цифрах, как-то рассказал о величайшем творении Мориарти: тот написал «Динамику астероида», свой опус магнум, в один присест. Прямо из головы на бумагу, никаких набросков, черновиков, планов или исправлений. Словно вывел одну нескончаемо длинную, чистейшую астрофизическую ноту. Этакий кастрат с соловьиным голосом, огласивший телеграмму с Прометея, спутника Сатурна, в сто тысяч слов.
— Вы явились сюда, а значит, увидели слишком много и не можете уйти…
Мою грудную клетку пронзило ледяное лезвие.
— Если, конечно, не уйдёте, так сказать, в качестве члена семьи.
Ледяное лезвие растаяло, и я почувствовал в сердце тёплое покалывание. Мориарти изогнул бровь, словно предлагая мне высказаться, и погладил Тибблса, который к тому времени уже начал сочиться и мерзко попискивать.
— Мы все — дружная семья, крохотные клеточки, не ведающие друг о друге, занятые каждая своим делом. Большая часть таких вот дел связана с деньгами. Хотя, признаюсь, меня гораздо сильнее занимают иные, не денежные вопросы. Мы с вами в этом похожи. Вам только кажется, полковник, что вы играете в карты ради денег. На самом деле ваша цель — проигрыш. Вы даже охотитесь именно ради этого: знаете, что когда-нибудь вас сожрёт хищник гораздо пострашнее, чем вы сами. Вас влечёт эмоциональное, инстинктивное, чувственное. Меня же — интеллектуальное, эстетическое, духовное. Но, так или иначе, без денег не обойтись. Без очень крупных денег.
Я же говорил: он купил меня с потрохами. Когда речь заходит об очень крупных деньгах, Моран на всё готов.
— Моя фирма берётся за разные дела. Понимаете? К нам приходят клиенты, и мы решаем их проблемы. Решаем, используя собственные навыки и умения. Если, помимо оговорённой платы, можно извлечь ещё какую-либо выгоду — мы не упускаем подобной возможности…
Он сжал кулак, словно пытаясь раздавить подвернувшегося под руку неудачливого микроба.
— А… если нашим интересам случится пойти вразрез с интересами клиента, мы улаживаем дело к собственной выгоде, при этом заказчик даже не осознаёт, что произошло. Вам ясно?
— Яснее быть не может, профессор.
— Хорошо. Думаю, мы останемся довольны друг другом.
Я отхлебнул чая. Слишком много молока и недостаточно крепко. После Индии всегда так. Думаю, там подмешивают в пойло карри или же попросту мочатся в чашку белого господина, когда тот отвернётся.
— Не желаете отведать печенья миссис Хэлифакс? — спросил Мориарти с интонациями приходского священника, потчующего председательницу благотворительного общества. — Премерзкое, но вам, быть может, придётся по вкусу.
Я окунул печенье в чай и откусил. Миссис Хэлифакс знает толк в борделях, но ни черта не смыслит в выпечке. Интересно, а насколько сдобны девицы там внизу, под комнатами профессора?
— Полковник Моран, я назначаю вас главой одного из самых почтенных наших подразделений. Достижения и врождённые таланты сделали вас превосходным кандидатом на такую должность. По сути дела, вы встанете выше всех в моей компании. Проживать будете здесь, в этом самом доме. Жалованье вполне солидное. А также доля от участия в… хм… предприятиях особого рода. Одно такое предприятие нам вскорости предстоит, о нём поведает посетитель мистер… нет, даже не мистер — старейшина Енох Дж. Дреббер из Кливленда, штат Огайо.
— Я польщён. «Вполне солидное жалованье» разрешит мои личные затруднения. Не говоря уже о жилье. Но, Мориарти, во главе какого именно подразделения вы меня поставили? Чем именно оно занимается?
Профессор снова улыбнулся:
— Неужели я забыл упомянуть?
— Сами же, чёрт подери, знаете, что да!
— Убийствами, мой дорогой Моран. Оно занимается убийствами.
III
Главой корпорации «Убой» я стал каких-то десять минут назад, а к нам уже пожаловал первый клиент.
Я с усмешкой обдумывал, какое почётное вознаграждение может ему предложить фирма. Скажем, на каждые пять отравлений одно бесплатное удушение. Или за убийство слуг брать вдвое меньше? Или вообще разработать специальный прейскурант: цена растёт в зависимости от того, сколько лет протянула бы потенциальная жертва, не реши кое-кто воспользоваться нашими услугами?
Образ мыслей Мориарти мне был тогда ещё чужд. Охоту я воспринимал как серьёзное занятие, а вот убийствами за деньги, по моему мнению, занимались лишь неотёсанные громилы. Я вовсе не щепетилен и вполне способен лишить человека жизни — благонравные христиане редко получают награды за участие в карательных операциях против афганских дикарей. Но ни один из многочисленных чумазых туземцев, отправленных мною к праотцам во имя королевы и империи, не подарил мне и четвёртой доли того удовольствия, которое приносит выслеживание даже самого завалящего тигра.
Да, как мало я тогда знал.
Профессор решил принять старейшину Дреббера не у себя в комнатах, а в гостиной борделя. Она была обставлена роскошными бархатными диванами и полна в этот ранний вечер не менее роскошных — и тоже щеголяющих в бархате — девиц. А не даёт ли мне новоприобретённая должность право собственноручно пробовать товар? Я мысленно отметил двух или трёх озорниц, вполне созревших для действа, многочисленным дамам по всему миру известного как «особый манёвр Морана Душегуба». Вообразите атаку лёгкой бригады на шёлковых простынях, или на туалетном столике, или же в укромном уголке во дворце раджи, или на Олд-Кент-роуд, или… да бога ради, где угодно.
Я уселся, и потаскушки тут же обратили на меня взоры, принялись взволнованно ворковать и выставлять напоказ свои прелести. При появлении профессора птичий щебет, однако, смолк, и дамы занялись ногтями и причёсками, изыскивая малейшие следы несовершенства.
Мориарти взглянул на милашек, потом на меня и попытался изобразить дружескую похотливую ухмылку, но у него ничего не вышло. Так оскал шимпанзе, который наивные посетители зоосада принимают за весёлую улыбку, на самом деле означает убийственную ярость загнанного в угол зверя. У профессора вообще был довольно своеобразный набор гримас, которые окружающим приходилось истолковывать на свой страх и риск.
Миссис Хэлифакс ввела наших американских гостей.
Енох Дж. Дреббер (и почему, интересно, янки вечно прилаживают к имени всевозможные Дж. и тому подобное?) оказался тучным малым, без усов, зато с обрамляющей круглый подбородок кудрявой чёрной бородкой. В глаза бросался дорогой тёмный костюм простого покроя и выражение крайнего неодобрения на лице.
Девочки не обратили на него ровно никакого внимания. Я почувствовал, что Дреббер сейчас лопнет от досады.
И без всяких столь любимых профессором «дополнительных изысканий» я видел американца насквозь. Он из тех набожных субъектов, что с маниакальной страстью обличают плотские утехи. Мормону дозволено брать столько жён, сколько душа пожелает. Иными словами, у него всегда под боком целое стадо бесплатных шлюх и прислужниц.