Страница 27 из 57
Я кивнул. Это было логично.
— А еще ты считаешь, что до вашей поездки в Коллиур она была в Лондоне, так? — спросила Леанн.
— Да, — согласился я.
— И снова пальцем в небо. Она была на юже Франции, на яхте в Сен-Тропе.
Теперь я понял, откуда у М. такой загар. Дождливым летом у Темзы вряд ли можно добиться ровного шоколадного оттенка.
— Она впервые попала в поле нашего зрения, когда один наркодилер, которого мы арестовали, рассказал о том, что слышал на яхте, — продолжила Леанн.
— А что он слышал?
— Извини, но тебя это не касается.
— Ну, а чья это яхта?
— Поль… — Леанн покачала головой. — Ладно, если уж ты горишь любопытством, скажу, что яхта принадлежит человеку, у которого нет причин испытывать любовь к французскому президенту, равно как и к правительству.
— Это террорист? Преступник? Муж одной из любовниц президента?
Она пожала плечами и снова бросила в море горсть песка.
— Так М. была на этой яхте? — спросил я.
— Да.
— И чем именно она там занималась?
— Мы точно не знаем, но она там была и, когда сошла на берег, приступила к своей миссии.
— Ее миссия заключается в том, чтобы нанять мочилу?
— Что такое мочила?
Я изобразил прицеливающегося снайпера.
— Да, — ответила она.
— Но почему М. работает на них? У нее есть своя причина ненавидеть президента?
— У президента любой страны много врагов, — уклончиво ответила Леанн. — Меня больше интересует практическая сторона дела. Нам известно, с кем она встречается, когда отправляется на свои «деловые встречи», но эти люди не руководят операцией. Они — как бы это сказать… подсолнухи?
— Посредники.
— Да. Нам нужно, чтобы ты стал… Как по-английски будет espion?
— Шпион? Spy.
— Да, чтобы ты стал шпионом. Мы знаем посредников. Нам нужно, чтобы ты узнал, кто их chef[74].
Я догадался, что она не имела в виду повара.
— И как я должен это сделать?
— Ты должен задавать вопросы и слушать. Попытайся выяснить, когда у нее следующая встреча. Но и слишком много вопросов не задавай. М. не должна — как правильно выразиться? — засомневаться.
Сомнениями как раз мучился я. Если бы я все еще работал в Лондоне, то был бы совершенно убежден, что это все подстава. Не слишком умная шутка, организованная каким-нибудь коллегой-придурком. Но французы в такие игры не играют. И удостоверение Леанн внушало доверие. Так же, как и ее решимость использовать меня.
Интересно, как далеко она готова была зайти в своих попытках выудить информацию, продолжая считать меня соучастником? Это открытое платье, и это бикини на пляже…
Я посмотрел на море. У линии буйков ленивым кролем плыл одинокий пловец. Мне захотелось присоединиться к нему, чтобы избавиться от всего этого дерьма, в которое вляпался.
— Подожди секундочку, — сказала Леанн.
Она встала и позвонила по телефону, и через несколько секунд на пляж спустился полицейский в кожаном пиджаке.
— Присмотри за ним, — велела моя тюремщица.
Парень кивнул с таким видом, как если бы я мог внезапно броситься в море и поплыть в сторону Англии.
Это была соблазнительная мысль. Я заметил, что одинокий пловец отдыхал, лежа на спине у самых буйков. Нетрудно было представить блаженство, которое он сейчас испытывал. Меня одолел ослепляющий приступ зависти. Нет, это была даже не зависть, а скорее необходимость тоже почувствовать это наслаждение — хотя бы для того, чтобы убедиться: помимо шпионских страстей, лживых женщин и осетров (теперь я уже сомневался, что они водятся в Средиземном море), есть и кое-что другое — нормальная, не обремененная страстями жизнь.
Леанн в дальнем углу пляжа разговаривала по сотовому телефону. Совсем как М., подумал я. Ничего удивительного: они обе замешаны в одной истории.
— Ну что, будешь нашей Матой Хари? — ухмыльнулся Кожаный Пиджак.
— Матой Хари? Это та, которая танцевала восточные танцы?
— Как, ты не в курсе? Мата Хари была известной шпионкой. Она трахала немецких генералов, и те выкладывали ей военные тайны. Так что будешь трахать свою полуангличанку, и если окажешься достаточно хорош, может, узнаешь что-то полезное.
Он говорил медленно, чтобы я понял его французский. Но я бы и так понял. Половину — уж точно.
— Мы это называем l’espionage horizontal[75], — продолжил Кожаный Пиджак. — Мата Хари была не единственной. Франция многих шлюх использовала в своих интересах. — Он рассмеялся, но, увидев, что Леанн закончила разговор и направилась в нашу сторону, быстро замолчал.
— Что ты сказал М.? — спросила она. — Под каким предлогом покинул остров?
Я еще раз коротко рассказал про Сен-Тропе и свадьбу Элоди.
— Что ж, неплохо, — кивнула Леанн. — Пусть побудет одна день или два. Мы проследим — может, сделает какие-то интересные звонки, может, вернется в Марсель. Нам известно, что у нее там не ладится. Займись свадьбой, а потом приступишь к шпионажу.
— Горизонтальному, — добавил Кожаный Пиджак.
— С кем ты должен встретиться в Сен-Тропе? — спросила Леанн.
— С Валери, — ответил я. — Ну, с тем парнем, которого арестовали вместе со мной в Коллиуре.
— Ha, ce petit con[76], — фыркнул Кожаный Пиджак. — Он наркоман, и его дружки тоже. Они нам еще попадутся.
— В Сен-Тропе часто бывают облавы в модных кафе. Если твой Валери попытается купить кокаин, его ждет неприятный сюрприз, — пояснила Леанн.
— Валери? Кокаин? Да нет, не может быть! — Я надеялся, что мое удивление выглядит искренним. — Валери приличный парень, плоть от плоти своей семьи. В особенности он близок со своей старенькой бабушкой… и до сих пор живет дома с родителями…
Пока я отстаивал чистую, как дорогой кокаин, репутацию Валери, мне пришло в голову, что сам я от дома, если подразумевать под домом старушку Англию, давным-давно оторвался. Чем, собственно, я занимаюсь? Защищаю французского жениха дочери моего французского начальника (бывшего, но это не имеет никакого значения), а теперь вот меня силой вынуждают спасти французского президента от банды французских наемных убийц.
Мне казалось, что меня заточили в Бастилию и не дали почитать ничего, кроме правил игры в петанк.
ВПЕРЕД, ЗА ДИЛЕРОМ
СЕН-ТРОПЕ
Во Франции о Сен-Тропе я впервые услышал от отца Элоди.
Я только что переехал в Париж и начал работать на Жан-Мари. Однажды, возвращаясь в офис после совместного обеда, мы остановились на перекрестке поблизости от Елисейских Полей. По «зебре» шли пешеходы. Мое внимание привлекло странное существо наподобие волосатой игуаны. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это женщина. Ей могло быть сколько угодно лет — от шестидесяти до шестисот, и она наверняка перенесла не одну пластическую операцию. Нос у нее был размером с орешек, а накачанные ботоксом губы можно было использовать вместо дивана. Вместо волос — несколько килограммов блондинистых водорослей. Тело мадам было втиснуто в кожаный комбинезон, сшитый на двенадцатилетку, поэтому силиконовые груди торчали из декольте, как несвежие куски камамбера. На ногах у нее красовались туфли на высоченных каблуках — странно, что она до сих не переломала себе лодыжки. Повертев головой, я пришел к выводу, что женщина оставила свой серебристый смарт в двух метрах от перехода и теперь шла в ресторан, один из самых дорогих в Париже. На светофоре все еще горел красный (для машин), и я успел увидеть, как «игуану» провели к столику, за которым ее ждала такая же штучка. Дернув губами (как я понял, это была улыбка), дамы расцеловались, и в эту минуту зажегся зеленый.
Когда машина поехала, я спросил у Жан-Мари, что это было. Он пояснил, что это редкий подвид француженок, наблюдать за которыми можно, только тусуясь в шикарных местах. И добавил, что большую часть своего жизненного цикла они проводят вне Парижа.
74
Шеф-повар (англ.); босс, начальник (фр.).
75
Горизонтальный шпионаж (фр.).
76
Ха, этот маленький мошенник (фр.).