Цена ошибки

Не дав возможности никому задать вопросов, чернобородый таким же угловатым бешеным шагом погнал за собой группу дальше. Снова ткнул бешено указкой и забарабанил в таком же ритме, таким же голосом.

Игорю стало жалко этого человека. Он вообще ни на кого не смотрел. Он вещал. На студентов тоже ноль внимания. Они ему не друзья и не враги, они ему просто по фигу. Чернобородый будто видел и слышал одного себя, барабанящего в безумном ритме, без единой собственной мысли, все от и до по учебникам эволюции, не предполагающим никаких альтернатив и возражений. И стиль изложения вовсе не для детей. Надо бы как-то попроще…

И другой экскурсовод рядом. Спокойный человек в свитере, невозмутимый взгляд, чуточку усталый. Тихий голос. Скромные манеры, рассказ слегка ироничен и забавен.

Так получилось совершенно случайно — два антипода рядом, в одном зале. Два столь разительно отличающихся друг от друга человека, двое ученых и двое сторонников противоположных взглядов, взаимоисключающих мнений… Бывают ли в жизни случайности?

Ну, это уже не из области рацио. А сейчас — именно сейчас, потому что в зале пересеклись две экскурсии, — невольно, бессознательно и, наверное, окончательно все симпатии переместились в сторону рыжебородого. Вот он, переломный момент.

Войдя в дом, мать огляделась и удивилась.

— Игорек, я вроде не так давно у тебя здесь была… А сколько изменений! Как здесь стало красиво, чисто, уютно! Этот дом хорошеет на глазах. И кто же тебе помог его так преобразить?

— Поликарпыч, — признался Игорь. — Он у меня тут теперь живет. Отсюда и на работу ездит.

— А его семья? — поинтересовалась мать, снимая шубу.

Вместе с ней в дом ненадолго прилетели февральские холод и сырость. А как хорошо не так давно Игорь с Поликарпычем на двоих встретили Новый год! И никого-то им больше не было нужно…

Единственное, от чего страдал здесь Игорь, — так это от отсутствия ванны. Мыться ему по-прежнему требовалось неукоснительно каждый день, даже два раза в сутки. Но он уже пообвыкся на даче, попривык и приспособил для омовений большое гремящее старое корыто, а потом Поликарпыч спроворил ему хитрый душ из бадьи, сделанный по собственной конструкции старого часовщика.

Только со старым мастером и поделился Игорь своей бедой, утаив от него профессорское предсказание.

— Мазь я тебе одну достану, — сказал Поликарпыч. — У моей сеструхи знакомая есть, на Дальнем Востоке живет. Травница она. Сеструхе почки лечила. Ну, совсем не вылечила, а помогла здорово. Секреты там у нее свои, тайны. Не люблю я всего этого, но сестра говорила, будто от не заживающих долго ран есть там какая-то мазилка. Попробуем.

Игорь вспомнил, что в Бразилии пытались издать закон, запрещающий колдовство. Против этого воспротивились сами колдуны. И вот почему. Во-первых, чтобы вместо настоящих знатоков колдовства, которые хранят свои знания благодаря именно их тайности и закрытости, не полезли в эту темную сферу любые шарлатаны, все, кому не лень. А во-вторых, запретное-то слаще, больше людей привлекает. Банальная правда-истина.

— Вдовеет Поликарпыч, — объяснил матери Игорь. — Давно уже. Дети взрослые… Две дочки у него. Одна с мужем и двумя мальчишками в Химках живет, вторая разошлась, с пацаненком осталась, тоже самостоятельная, квартира есть, муж оставил. Или она отсудила квартиру, точно не знаю. Так что мы с ним два сапога пара.

— Ты себя с ним не равняй! — строго сказала мать. — Давай чаю попьем! — И удивилась, заглянув в старый буфет: — Смотри-ка, у тебя все аккуратно, как у жены Обломова, твоего идеала. Домовитый ты у меня оказался. Не в меня! — Мать иногда бывала самокритична. — У тебя, Игорек, в отличие от этого твоего Поликарпыча, жена есть. Молодая! И она тебя ждет и грустит без тебя очень.

Миссия материнского визита стала проясняться. Великая миссия!

Игорь молчал. Ему не хотелось говорить на эту тему.

Едва-едва он отдохнул, отошел от этих постоянных сцен, скандалов, криков, только-только пришел в себя, и вот вам, пожалуйста… Опять чужие правила. И играть ему по ним не переиграть…

Сразу после свадьбы Майя стала усиленно таскать Игоря за собой и представлять его всем подряд своим друзьям, знакомым и коллегам — она уже работала в учебном издательстве.

Майя, часто даже не успев войти в квартиру, показывала на Игоря:

— Это мой муж!

И начинались гляделки, смотрелки, поздравлялки…

Майя сидела гордая и неприступная, демонстрируя всем своего мужа. Высокого, красивого, плечистого.

В памяти Игоря быстро перемешались лица ее знакомых, перепутались их имена… Да и не нужны они ему были — Лазарев не любил компаний, вечеринок, гостей, чурался любых сборищ, чувствуя себя там неловко, не на своем месте, и предпочитал сидеть над учебниками и специальной литературой.

Сначала жили с родителями Игоря, а потом родители Майи подарили им кооператив.

К тому времени, вполне освоившись в новой роли, Майя принялась отдавать командирские приказы и распоряжения.

— Сейчас, минутку… — говорила она в телефонную трубку подружке, услышав стук открывающейся двери. — Это Игорь пришел. Игорь, приготовь мне ужин, я еще не ела. Что? Рис возьми. Ну, ты же знаешь где. Давай кипяти. Слушай, а белье ты утром замочил? Аня, ты представляешь, он прямо гавкает! Наверное, от жары прибалдел. Ты понимаешь, он когда немножко выйдет из себя из-за того, что много готовит и стирает, то начинает гавкать! Прямо вот так: гав-гав-гав!

Они были столь резко различны, что Игорь начал оценивать их близость как недоразумение. Хотя это все ненадолго… Ему осталось немного… Считать оставшиеся годы он перестал. На это больше не хватало сил. Пять, четыре, три…

Он нередко исподлобья рассматривал лицо Майи, ее стиснутый рот, будто приклеенные к голове черные волосы, всю ее, изученную до последней черточки и жеста, и горько удивлялся: как он мог подумать, что сумеет жить с этой женщиной?… Пусть даже недолго…

Однажды, выслушав отчаянные сетования замученного стиркой и готовкой приятеля, Гошка улыбнулся и спокойно заметил:

— Передай своей жене, что мужа у нее очень скоро не будет.

Так оно и вышло…

Но мать упрямо настаивала на своем, упорно гнула свою линию:

— Игорек, я ведь была против твоего брака с Майей, ты прекрасно помнишь. И у нее действительно непростой характер. Но теперь, когда вы прожили почти два года… Когда Маечка стала мне дочкой… Да, мне ее жалко. Она калека, несчастная, ее некому пожалеть, кроме нас с тобой.

«А я?» — подумал Игорь.

— Ну кому она нужна, кроме нас? — продолжала мать.

«А я кому?» — мысленно повторил Игорь.

И согласился вернуться в Москву с одним условием — жить они будут на разных квартирах. Он — у родителей. Она — у себя. Но мать и Майю устраивало и это.

Поликарпыч и Гошка отреагировали на это известие по-разному. Очень по-разному.

Сазонов скептически хмыкнул:

— Ничего не получится! Соображай мозгой! Раз уж вы с ней сразу не зажились вместе, то и дальше будет то же самое. Это симптом!

Поликарпыч задумчиво сдвинул очки на самый краешек носа.

— А что, Игоряха, может, все и сладится! Что одинокий мужик, что одинокая баба — все одно бедолаги бесприютные. А так, когда они вдвоем, рядом — вроде дом, семья…

Игорь усмехнулся. Вроде…

Он опять играл по чужим правилам.

Иногда беспокоила нехорошая, вредная мысль: а не обыватель ли он, без толку небо коптящий? Не человек ли со сдвигом, который, в отличие от остальных, хорошо знает, сколько ему осталось еще коптить это самое небо? Не дурак ли он, что живет именно так, а не иначе? Зачем ему учеба, жена, книги? Проведи оставшиеся тебе дни в веселье, пьянстве, мотовстве, потешь свою душеньку напоследок, а там уж пора и честь знать…

«Успокойся, — одернул себя Игорь. — Если ты такими вопросами задаешься — ты уже тем самым не обыватель, не дурак и психически нормален. Потому что настоящий обыватель, шизофреник и дурак никогда подобными проблемами не озадачатся, не обеспокоятся и не зайдут в тупик. Таким всегда все ясно и понятно».