Страница 12 из 14
Все монахи дзонга Кулха Чу носили белые одежды. Единственной серой мышью был здесь Андрей. Но... Он ощущал кожей, всем своим естеством то уважение, которое испытывали к нему старожилы монастыря. Они уважали его решение и стремление приобщиться к Вечному – каждый из них в свое время прошел тот же нелегкий путь «отречения и приобщения»...
Он с интересом рассматривал каждого из встреченных.
Здесь были довольно молодые, и в этом не было никаких сомнений(!), монахи, которые только-только успели стать адептами. На их лбах были нарисованы иногда по одной белой точке, а иногда в два ряда целых шесть поднимались от бровей.
Реже встречались Бодхисаттвы – монахи, которые уже успели проделать довольно большой путь к Вечному. У них уже между бровей был нарисован белый кружок, знак того, что монаху покорилась чакра Аджна и у него «открылся Третий Глаз Шивы», а выше этого круга были белые точки. Иногда всего одна, а иногда целых пять, которые своим расположением напоминали треугольник с основанием у лба, но только без одной вершины. Монах именно с таким треугольником был проводником Андрея в монастырь.
И всего-то два раза на пути Андрея встретились Архаты. Такие же, как его наставник и учитель Фа Сянь. Эти монахи уже проделали свой путь и достигли нирваны. Теперь их души совершенствовались, ибо нет предела совершенству, чтобы в будущем, далеком или близком, стать Махатмой. На их лбах треугольник из белых точек был завершен, а так же, как и Кут Хуми, последняя вершина упиралась в чакру Сахасрара. И было между ними и великим Махатмой всего одно маленькое отличие – отсутствие седьмой белой точки посредине этого треугольника. Отсутствие великой космической мантры «Семь»...
...Видимо, мысли Андрея в тот момент были настолько просты и примитивны, что Фа Сянь, шедший впереди, даже обернулся однажды и посмотрел на Филина, улыбаясь одними глазами.
Прошло не менее получаса, пока они добрались до резной беседки, стоящей всего в двух метрах от ступеней.
Когда Андрей впервые взглянул на эти ступени... Описать те чувства, которые он испытал в тот момент, не хватит, наверное, никаких слов!.. Его, человека, который провоевал почти полных десять лет, который славился среди своих сослуживцев своей бесшабашной смелостью, совершивший более четырехсот прыжков с парашютом, который не один раз заглянул в глаза смерти и ощутил ее дыхание на своем лице, его охватил какой-то животный ужас!!! Животный, нечеловеческий ужас!.. Казалось, все его тело стало ватным, а руки и ноги тряпичными. Будто какой-то тяжелый холодный камень засел внутри его живота, а под сердцем поселился ледяной еж...
«Ты боишься?» – спросил Фа Сянь.
Но даже на то, чтобы ответить, у Андрея не было сил. Их все отобрал этот вселенский страх.
«Это правильно... Но вспомни то, о чем мы с тобой говорили... Ты сейчас весь отдался своему страху, и в тебе живет лень!.. Ты ленишься победить свой страх!.. Победи в себе лень, юноша! Победи здесь и сейчас самого себя!.. Поверь в себя!.. И ты увидишь, что твой страх уйдет... Потому что он слабее тебя... Потому что страх всегда слабее сильного духа... Иди, ученик!.. Здесь начинается дорога твоего преодоления... Я верю в тебя... И я буду ждать тебя здесь... Сколько бы времени ты ни шел по этой дороге... Запомни только одно, ученик... На этих ступенях ты можешь встретить еще одного путника, и разойтись вам не удастся... Кто-то должен будет уступить дорогу, вернувшись к самому началу своего пути... Иди, ученик!.. Я буду ждать тебя с твоей самой первой победой...»
Фа Сянь вошел в беседку, уселся на ее деревянный пол в позе лотоса, повернувшись лицом к восходящему солнцу, и стал медитировать, впитывая в себя солнечную Прану.
...Ступени шириной в метр... Да каждый из нас с легкостью пробежит и по более узким, полуметровым! Если будет видеть дно в нескольких метрах... Но так устроен человек, что редко кто может ступить или подойти к краю даже двухметровой площадки, когда она находится в строящемся небоскребе на высоте метров семидесяти-восьмидесяти. Страшно!!! А как ступить на блестящие от инея каменные ступени, под которыми вообще не видно дна?.. Нет! Оно есть, конечно, это дно! Только... Как его увидишь, когда под ногами большими ватными копнами клубятся, насколько хватает глаз, белые облака? Может, это дно всего-то в пятнадцати-двадцати метрах, а может, и в двухстах... Пугает не сама высота – пугает неизвестность под твоими ногами...
На дрожащих, подгибающихся ногах, как у новорожденного олененка, Андрей подошел к первой ступени и бесконечно долго всматривался в эту «свою дорогу». И наконец решился сделать первый шаг:
«Я смогу! Я обязательно смогу!» – произносил он как молитву.
Прижавшись спиной к скале, он почти влип в нее, уподобившись фреске. Руки, разведенные широко в стороны, ощупывали сантиметр за сантиметром каменную стену в поисках хоть какой-нибудь ямочки или трещинки. В тот самый первый момент, если бы ногти на его пальцах были стальными, то он, наверное, вцепился бы в скалу ими, словно альпинистскими крючьями!.. Ужас практически парализовал его тело...
На вторую ступеньку он спустился, наверное, минут через двадцать, а может, и больше... Он все стоял, «уцепившись» за скалу руками, и, как заведенный, повторял свою молитву:
«Я смогу! Я обязательно смогу!»
И... Странное дело!.. Но эта его мантра начала понемногу помогать!.. Ноги стали крепче и постепенно перестали ходить ходуном. Правда, где-то под сердцем еще продолжал жить и ворочаться ледяной еж, но теперь у Андрея появилась уверенность, что пропадет и он. Может, не скоро и не сразу, но пропадет обязательно!.. Дело сдвинулось с мертвой точки...
До скального выступа, за который убегали ступени и который был метрах в ста от «монастырской площадки», он добрался часа через два. И едва только он за него завернул, как случилось то, о чем предупреждал его Фа Сянь... Снизу по ступеням довольно бойко поднимался монах, на плече которого было небольшое коромысло с двумя продолговатыми деревянными кадушечками, в которых плескалась вода... Он остановился, посмотрел на Андрея и... Поклонился, не снимая коромысла с плеча – ставить его здесь было просто некуда...
Назад, на площадку к беседке, Андрей добрался за час... И буквально повалился на нее с ног от усталости и нервного напряжения. Монах, который все это время безропотно следовал по пятам, тоже поднялся на площадку. Поставив на землю кадушки, он извлек откуда-то из недр своих одежд крохотный деревянный ковшик, зачерпнул кристально чистой воды и протянул его Андрею, по лицу которого градом катился горячий, обжигающий пот... Ах! Какой же изумительно вкусной и освежающей была та вода!..
Не говоря ни слова, монах направился своим путем, а Андрей...
Андрей вернулся к своей «дороге преодоления»...
Тогда, в тот первый раз, он сумел добраться до конечной точки часов через пять, когда солнце уже успело перевалить за полдень. При этом монах, напоивший его водой, успел его догнать на этих ступенях и, не говоря ни слова, безропотно плелся за ним «в кильватерной струе» никак не меньше двух часов!..
Конечной точкой их пути был небольшой родник, который рождался где-то выше в горах, а здесь вырывался на свободу из-под большой белой «губы» ледника. Здесь было единственное место на всем пути, где можно было перевести дух и дать отдых ногам. Здесь была небольшая площадочка и беседка с большой деревянной скамейкой, на которую и повалился обессиленный, опустошенный физически и морально Андрей. А монах... Он сноровисто наполнил свои деревянные кадушечки и подошел к Андрею. И все повторилось, как и там, наверху – он достал из складок своей одежды маленький деревянный ковшик, в котором воды было ровно на два глотка, поднес его к губам обессиленного Андрея, дождался, когда тот напьется, вскинул на плечо маленькое коромысло и почти побежал со своей ношей вверх по ступеням. Видимо, его очень задержало сползание Филина по ступеням вниз к леднику, а успеть надо было еще ох как много...