Эгипет

И все-таки это была она. Он двинулся вперед, глядя прямо на нее, и когда она еще раз подняла голову и посмотрела в его сторону, он улыбнулся. Она, однако, не подала ни малейшего вида, что узнала его.

Нет, точно, она.

Он обогнул комнату по периметру и подошел к ее столику. Помимо толстого тома — это был биографический справочник, открытый на фамилии Эмерсон, — она запаслась линованной бумагой и карандашами, а еще калькулятором; и занималась она, судя по всему, тем, что вычерчивала какую-то кривую, график, на одной из осей которого были отмечены годы.

— Привет, — сказал он.

Она подняла голову: нейтральная улыбка, специально предназначенная для встреч с назойливыми незнакомцами мужского пола.

— Миссис Мучо? — спросил он.

Выражение лица изменилось.

— Нет, — ответила она.

— Извините, — сказал он. — Меня зовут Пирс. У меня такое чувство, что мы с вами уже встречались.

— А мне так не кажется, — сказала она.

— А вас зовут…

— Моя фамилия — Райдер.

Боже правый.

— Ой.

— Я вас не припоминаю.

— Извините, извините, пожалуйста, — сказал он. — я в общем-то в городе человек новый. Вы просто очень похожи на одну мою знакомую.

— Извиняю, — сказала она, и лицо ее стало совершенно непроницаемым, как если бы она постановила для себя, что ее решили разыграть или сделать ей какое-то не совсем уместное предложение и что ей это наконец надоело.

— Ну, что ж, — сказал Пирс. — Значит, обознался.

— Угу, — отозвалась она.

Он отвесил поклон и с достоинством удалился, стараясь не выглядеть уличным ловеласом. Отдельные черты и впрямь совсем не похожи на ту правильную женщину, или вернее на тот ее образ, который он хранил в себе все эти месяцы и который за это время, несомненно, успел изрядно разойтись с оригиналом. И все-таки этот толстый пучок черных волос на спине, он же видел, как она выжимает из него речную воду.

Улаживая с пожилой столоначальницей вопрос о читательском билете, он постарался еще раз приглядеться к ней и перехватил ее ответный взгляд. Потом она снова опустила глаза в книгу или в график — или чем она там таким занималась, — но глаза она отвела не сразу.

Конечно, очень может быть (думал он, карабкаясь в гору, в сторону дома, спиной к центру города), что — отчасти — шутливое обращение «миссис Мучо», с которым он к ней подошел, совсем не показалось ей забавным и она решила просто поставить его на место. Фамилия Райдер — так, кажется, она представилась? — могла оказаться ее девичьей фамилией, и она привыкла, чтобы в дружеском общении с глазу на глаз ее называли именно так.

А еще может так статься — это была мысль, которая и раньше приходила ему в голову, обычно после того, как он называл одну из своих любовниц именем какой-нибудь другой, конфуз, который приключался с ним, как и со всяким другим мужчиной, но который, насколько он знал, ни разу не приключался ни с кем из его знакомых женщин, — может статься, что в мире есть всего одна-единственная женщина, к которой он по-настоящему привязан, единственная настоящая для него женщина, и на всем протяжении его жизни она продолжает показываться ему в разных телах, под разными именами, замаскированная под себя саму.

En del un dieu, en terre une deesse, и вот она в очередной раз дала о себе знать.

Не то чтобы это происшествие много для него значило, нет, конечно. Он принес свою присягу, и впереди его ждала работа в год длиной. Когда он подошел к № 21, у дверей из расхристанного шоколадно-коричневого фургона выгружали коробки, коробки и еще коробки с его книгами, которые всерьез подзадержались в дороге, а теперь вот наконец-то прибыли.

— Вы не из этих мест, — сказал Пирсу Бо Брахман.

— Как так?

— А вот так.

Пирс вместе с соседом стоял на залитой солнечным светом лужайке Бо Брахмана; лужайка только-только покрылась первой нежной зеленью, и из кончика каждой веточки на каждом клене по всей Мейпл-стрит пробился желто-зеленый новорожденный листик. У Пирса в голове опять сложился вопрос, который уже мучил его точно в такой же апрельский день несколько лет тому назад: как так получается, что из всех этих крохотных, совершенных по форме, похожих на драгоценные камни листочков вырастают также одинаковые между собой, но гораздо большие по размерам листья. Между листиками висели гроздья кленовых семян-крылаток, которые можно (припомнил Пирс) носить на левом нагрудном кармане, как будто ты летчик, или осторожно расщепить и надеть на переносицу. Или, если уж придет охота, и то и другое разом.

— Пусть даже вы об этом не помните, — сказал Бо — на самом деле вы из совсем другого места. Это не ваш мир, хотя он таковым и прикидывается. Эта вселенная Вы прибыли сюда, пришли, проделав долгий путь; и теперь у вас что-то вроде ступора после долгой и трудной дороги, вы забыли даже о том, что вообще трогались в путь. Когда вы начинали свое путешествие, ваше тело было астральным, но за время пути оно оделось материальной реальностью; накинуло на себя материю, как накидывают пальто. Но внутри по-прежнему живет астральное тело. Только теперь оно связано и впало в спячку.

— Угу, — сказал Пирс. — В таком случае откуда вы сами к нам сюда прибыли? В смысле, в начале всех начал?

— Сотни лет тому назад? — спросил Бо.

— Сотни лет тому назад. В самом начале.

— Ну, давайте допустим, — сказал Бо, — что мы, живые души, пришли из космоса. Со звезд. Допустим, что мы заблудились в пути; остановились здесь; приняли ту форму, которая соответствует данной планете как низшей фазе эволюции. А еще допустим, что мы так долго прожили в этой своей нынешней форме, что успели забыть обо всем остальном.

— Хм, — произнес Пирс. Эти звезды наверняка те самые, с которых прибыли добрые инопланетяне из «Колесницы Фаэтона», дабы научить людей ремеслам и искусствам.

— Там, на родине, все еще помнят о нас, — сказал Бо, судя по всему, импровизируя на ходу. — Они о нас думают; они ждут, когда мы сами вспомним о своем происхождении и отправимся в обратный путь. Может быть, они даже шлют нам послания, которые только астральное тело способно воспринять.

— Которое все это время спит.

— Вот оно, послание, — сказал Бо. — Проснитесь.

В конце Мейпл-стрит из-за угла вывернула маленькая красная спортивная машина и поехала в сторону дома Бо.

— Но за всеми этими звездами, — сказал Бо, — о которых гласит наша история, стоит Бог. И не важно, сколько сил и времени мы затратим на обратный путь, мы не достигнем дома до тех пор, покуда не обрящем Бога. В том месте, с которого когда-то отправились в путь.

Машина сперва проехала мимо лужайки, на которой сидели Бо и Пирс, а потом вдруг резко затормозила. На пассажирской стороне открылась дверца, из автомобиля выскочила девочка лет двух или трех и побежала к Бо, на ходу, заранее, протягивая ему прихваченную с собой из машины куклу и окликая его по имени. В ее золотистых волосенках сияло солнце, глаза у нее были совершенно счастливые, и Пирс поймал себя на мысли о том, что видит сейчас невероятно красивого ребенка. За ней следом, с трудом выбравшись из неудобного ковшеобразного сиденья, поспешил темноволосый, крепкого телосложения мужчина, который на ходу окликнул девочку:

— Сэм!

— Привет, Сэм. Привет, Майк, — мягким тоном сказал Бо, даже не сделав попытки подняться с насиженного места на солнышке.

— Приветствую, — сурово буркнул мужчина, Майк; судя по всему, сильно озабоченный какой-то неотвязной мыслью или проблемой. — Мать за ней заедет. Эй, Сэм, пока.

Последняя, обращенная к ребенку фраза прозвучала с легким оттенком упрека: девочка уже успела вскарабкаться к Бо на колени. Она тут же слезла обратно на землю и с полным осознанием важности момента подошла к отцу за положенным поцелуем; исполнив церемонию прощания, Майк с сомнением скользнул глазом по фигуре Пирса и эдак нехотя, между делом, кивнул.

— Пока, Сэм. Мама скоро за тобой заедет.

— Скоро, — эхом отозвалась Сэм. В это время из красной машины выбралась высокая женщина с копной густых черных волос; она принялась откидывать брезентовый верх автомобиля. Первый по-настоящему теплый день в году.