Страница 51 из 58
Последние 20 лет жизни Григорий Николаевич провел главным образом в Томске, принимая деятельное участие в научной и общественной жизни, часто являясь инициатором учреждения ученых обществ, школ и музеев. Он хлопотал об открытии в Красноярске и Томске отделов Географического общества как учреждений, в которых можно было бы организовать географические, этнографические и статистические работы и издавать периодическую научную литературу. Он составлял докладные записки и ездил в Петербург, чтобы продвигать их в Географическом обществе и министерствах. Ему удалось добиться открытия отдела в Красноярске, но ходатайство об открытии его в Томске не встретило сочувствия.
В 1908 г. Потанин был инициатором учреждения в Томске самостоятельного ученого Общества изучения Сибири, которое могло бы объединить профессоров университета и Технологического института — единственных высших школ, имевшихся в то время в пределах Сибири. Естественно, председателем этого общества должен был быть Григорий Николаевич. Но он уклонился от этого, чтобы сразу не вызвать подозрения властей в отношении молодой организации, так как они считали его политически неблагонадежным. Так, незадолго до того, в 1905 г., по случаю семидесятилетия Потанина, Совет Томского технологического института избрал его почетным членом, но Министерство народного просвещения отказалось утвердить его в этом звании.
Потанин сделался товарищем председателя Общества, но фактически был его душой и инициатором экспедиции, посланной Обществом в 1910 г. в составе двух профессоров Томского университета для изучения русской торговли в Монголии. Он же выхлопотал средства на эту экспедицию у нескольких купцов г. Бийска.
Потанин был также одним из инициаторов открытия в Томске первых в Сибири высших женских курсов и одним из учредителей Общества изыскания средств для этих курсов. Он пропагандировал идею создания в Томске Сибирского областного музея, устраивал музей наглядных пособий для городских школ, организовал литературно- художественный кружок и др. Все свое время он отдавал, кроме разработки своих материалов по народному эпосу, общественным, просветительным и научным предприятиям, так что приходилось удивляться энергии этого глубокого старика, имевшего за плечами ряд больших путешествий и восемь лет тюрьмы и ссылки.
В эти годы Потанин пережил личную драму. Он познакомился с сибирской поэтессой М. Г. Васильевой и полюбил ее, по-видимому надеясь, что она сделается для него таким же другом и поддержкой, так же войдет в его жизнь и осветит ее, как Александра Викторовна. Их переписка началась в 1902 г., но только в 1911 г. они съехались на курорте Чемал в Горном Алтае и поженились. Однако совместная жизнь не принесла им счастья, и в 1917 г. супруги разошлись.
В годы второй, неудачной, семейной жизни Потанин, продолжая разработку материалов по народному эпосу, писал свои воспоминания, которые в виде фельетонов в течение пяти лет, с 1913 по 1917 г., печатались в томской газете «Сибирская жизнь». Эти воспоминания охватывают большой и интересный период русской истории — вторую половину XIX века. Кроме рассказа о жизни самого автора, быте и нравах казачьего войска и кадетского корпуса, о военных походах к Тянь-шаню, поездке в Кульжу и жизни на Алтае, они содержат яркие характеристики многих лиц, с которыми Потанин встречался как в тюрьме, на каторге и в ссылке, так и в последующие периоды своей общественной деятельности, до путешествий и в промежутках между ними. Эти воспоминания, ввиду ценности содержащихся в них описаний исторических фактов, живости и объективности обрисовки событий и лиц, можно считать большим вкладом в мемуарную литературу. Они дали нам богатый материал для описания жизни Григория Николаевича Потанина в периоды, когда он не путешествовал, а также для характеристики некоторых его сотрудников. О самих путешествиях во Внутреннюю Азию в воспоминаниях говорится мало; но они описаны в подробных отчетах Потанина.
В последние десять лет жизни Потанина его зрение сильно ослабело, и он почти не мог писать. Среди его близких друзей нашлись люди, которые взяли на себя роль секретарей. Они приходили к нему ежедневно на два-три часа; он диктовал им то, что продумал вечером и ночью, сидя один в темноте, вспоминая, соображая, сопоставляя, делая выводы и догадки, используя свой богатый материал по сказкам. Так создалась его последняя книга о «сыне неба Северной Азии». Среди этих добровольных секретарей Потанина нужно упомянуть Наталью Петровну Карпову, бывшую учительницу географии; с 1902 по 1920 г. она помогала ему в работе, наблюдала события его личной жизни и часто записывала в свой дневник беседы с Потаниным. После его смерти она обработала его воспоминания для составления его биографии и свои воспоминания о нем и отправила рукопись в фольклорную секцию Академии Наук. Она же любезно сообщила нам сведения о последних годах жизни Потанина, его второй женитьбе и работах по народному эпосу. Ей принадлежит также характеристика Григория Николаевича как человека, к которой мы, знавшие его в Иркутске в 1889—1890 гг., в Пекине в 1892 г. и в Томске в 1903—1912 г., можем присоединиться:
«Многие из современников Потанина считали его не таким, как все люди; одни называли его «святым», другие — «не от мира сего», третьи — «божьим человеком», хотя он в бога не верил и в церковь не ходил. От этих многих он действительно сильно отличался в разных отношениях.
Во-первых, он всю жизнь интересовался источниками знания и беспрерывно черпал из них знания, которые нужны были для его работы, давали ответы на его вопросы. В то же время он не уставал привлекать и других, особенно молодежь, к источникам знания, воспитывал в них стремление учиться, расширять свой кругозор. Во-вторых, ему совершенно чужды были мелкие обывательские интересы; в каждом поступке он отводил решающую роль общественному значению его, но не личной выгоде.
Будучи правдивым и бесхитростным, он часто не замечал хитрости и лжи людей, видел в них лучшее и не видел худшего, наделял их несоответствующими качествами и возможностями. Он хорошо отличал по мелким признакам один вид растения от другого, одного жука от другого, несмотря на внешнее сходство их. Прекрасно помнил легенды и сказания народов. Но в оценке людей он ошибался. Люди пугали его сложностью своих взаимоотношений, многое в них казалось ему непонятным, даже страшным, гораздо страшнее далеких пустынь Монголии, которые манили его своей неизвестностью...»
К этой характеристике можно добавить, что, в частности, организация и проведение Потаниным путешествий подтверждают, что он был человеком «не от мира сего», т. е. очень непрактичным. При внимательном изучении отчетов Потанина опытный путешественник обнаружит немало ошибок в организации и проведении им экспедиций по Монголии и Китаю. Часть этих ошибок признавал откровенно он сам. Перечислим некоторые из них:
покупка в Гумбуме негодных верблюдов для большого пути;
выбор маршрута на таких верблюдах через высокие горы в начале лета, когда верблюды линяют и слабеют;
наем вьючных мулов для проезда из Пекина в Куку-хото, который удобнее и дешевле можно было сделать в телегах;
проезд в тряских телегах на переменных лошадях через Монголию в начале второй экспедиции в Китай; Потанину было тогда уже 57 лет, его жене 49, и двухнедельная тряска губительно отразилась на здоровье последней; тот же путь обычным спокойным караванным способом занял бы только лишние две недели, стоил бы не дороже и дал бы возможность подробнее осмотреть и описать местность, чем это было возможно при быстрой езде;
непрактично было набирать в караван лишних людей, что Потанин делал нередко; каждый лишний человек требует вознаграждения, средств передвижения для себя и для своих вещей, а также запаса провианта, т. е. удорожает экспедицию без всякой пользы;
плохая организация перехода через безводную Гоби в Джунгарии (из-за этого погибли четыре лошади); Потанин сам признал, что благополучным переходом через Гоби во время другого путешествия он был обязан опытности и практичности Скасси;