Страница 43 из 73
— Как ты это делаешь и что за этим стоит, я не очень понимаю, — хмуро проговорил Кейн. — Но кое-что я видел сам. Например, то, как твоя душа по собственной воле покинула плотскую оболочку, чтобы заставить двигаться бездыханное тело…
— Это так! Ибо моя — Нлонга, жрец Черного бога!.. А теперь твоя смотри: моя творить волшебство.
Кейн внимательно наблюдал за тем, как старый служитель вуду склонился над огнем, плавно поводя руками и бормоча заклинания. Кейн смотрел, и странная сонливость все плотнее окутывала его… Вот перед глазами заколебался туман, сквозь который смутно виднелся озаренный огнем силуэт Нлонги… Потом все пропало.
…Кейн вздрогнул и проснулся, и рука его стремительно метнулась к пистолету на поясе. Старый Нлонга ухмылялся, глядя на него поверх огня, между тем как в воздухе уже отчетливо ощущался рассвет. Колдун держал в руках длинный посох, вырезанный из черного, весьма странного на вид дерева. Не менее диковинной была и резьба, украшавшая посох. Он суживался к нижнему концу, переходя в острие.
— Посох вуду, — пояснил Нлонга, передавая его англичанину. — Он спасай тебя, когда не помогай ни этот твой длинный нож, ни громовые жезлы. А когда твой нуждайся во мне, положи посох на грудь, скрести сверху руки и спи. Моя будет приходи в твой сон.
Кейн подозрительно взвесил посох на руке. Колдовство?.. Посох был нетяжелый, но на ощупь казалось, что он тверже железа. Ладно, решил наконец Кейн, по крайней мере, это доброе оружие, а значит, уж никак лишним не будет.
Рассвет, словно бы с опаской, прокрадывался в джунгли и на берег реки…
Глава 2
КРАСНЫЕ ГЛАЗА
Соломон Кейн снял с плеча мушкет и опустил наземь приклад. Кругом, осязаемая, словно плотный туман, залегла тишина. Провалившиеся щеки и изорванная одежда путешественника без слов говорили о долгом и многотрудном путешествии через леса.
Он огляделся.
Позади него в некотором отдалении зеленой стеной стояли пышные джунгли. Чем ближе к нему, тем больше редели заросли, постепенно вытесняемые кустами, корявыми редкими деревцами и высоченной травой.
Впереди цепью вздымались голые, неприветливые холмы, усеянные крупными валунами. Солнце палило немилосердно, и, казалось, холмы дрожали и плыли в раскаленном мареве.
А между холмами и джунглями простиралась широкая полоса изрытой, пересеченной саванны, лишь кое-где нарушенной рощицами колючих деревьев.
И было тихо. Неестественно тихо. Единственными признаками жизни служили стервятники, которые, тяжело хлопая крыльями, пролетали вдали над холмами… Вот уже несколько последних дней Кейн все время замечал, как постоянно росло число этих малосимпатичных созданий.
Солнце между тем постепенно клонилось к западу, но мощь его слепящих лучей от этого нисколько не уменьшалась.
Соломон медленно двинулся вперед, волоча мушкет. Он шел без какой-либо определенной цели — попросту куда глаза глядят. Здесь, посреди совершенно неизученной страны, все равно не было толку выбирать направление.
Несколько недель назад он устремился в глубь джунглей с уверенностью, замешенной наполовину на несгибаемом мужестве, наполовину — на незнании. То, что он избежал гибели в первые же дни, было поистине чудом. Зато теперь, закаленный опасностями и трудами, он готов был на равных поспорить с самым свирепым созданием из тех, что населяли здешнюю чащу.
Шагая вперед, Кейн временами замечал следы льва, но, по всей видимости, случайные. Было очень похоже, что зверье избегало открытой луговины, по крайней мере те из живых существ, что оставляют следы. Только стервятники, неподвижные, как изваяния, застыли кое-где на ветвях корявых деревьев…
Неожиданно Кейну бросилась в глаза суматоха среди этих самых стервятников, начавшаяся впереди. Несколько пернатых трупоедов снялись со своих насестов и закружились над островком особенно высокой травы. Птицы снижались, пытаясь сесть, и снова взмывали. Похоже, какой-то хищный зверь не желает делиться с ними добычей, решил про себя Кейн. Удивляло только, почему не было слышно рычания и рева, которыми обычно сопровождались подобные сцены. Это обстоятельство пробудило любопытство путешественника, и он свернул в том направлении.
Наконец Соломон раздвинул стебли травы, доходившие ему до плеча, и перед ним открылось нечто вроде коридора с зелеными колеблющимися стенами.
И жуткое зрелище предстало его глазам!
На земле, лицом вниз, лежало тело чернокожего мужчины. Англичанин едва успел присмотреться к нему, когда заметил рядом с телом большущую темную змею. Змея приподняла голову и с такой быстротой ускользнула в траву, что Кейн не сумел даже приблизительно определить ее породу.
Он заметил другое. В змее было нечто человеческое. Нечто неуловимо, пугающе человеческое…
Кейн немного постоял над трупом, отмечая про себя, что руки и ноги мертвеца раскинулись под неестественными углами, наводя на мысль о переломанных костях. Но плоть не была растерзана и разорвана, как непременно случилось бы, окажись виновником его гибели лев или леопард…
Соломон посмотрел вверх, на кружившихся стервятников, и заметил, что несколько птиц скользили над самой землей, следуя за волной, убегавшей вдаль по травяному морю, — волна отмечала путь существа, которое, по всей видимости, и убило несчастного чернокожего.
Англичанин невольно задался вопросом, с какой бы стати стервятникам, чья пища — мертвые тела, кого-то преследовать. Что за тварь выслеживали они в траве?.. Право же, Африка — страна тайн, которым нет и не будет конца…
Делать нечего, Кейн пожал плечами и вновь поднял мушкет. С тех пор как несколько месяцев назад он распростился со стариком Нлонгой, он испытал уже множество приключений, но тем не менее все та же необъяснимая жажда неведомого продолжала гнать его вперед и вперед, без троп и дорог. Разобраться в природе этого стремления Кейн даже и не пытался. Чего доброго, он еще приписал бы его сатане, известному охотнику завлекать людей навстречу погибели. На самом же деле в нем говорил неуемный дух путешественника и искателя приключений. Тот самый дух, что ведет по белу свету цыган с их расписными кибитками. Тот самый, что заставлял когда-то викингов пускаться на кораблях в неведомые моря. Та тяга к странствиям, что знакома даже и дикому гусю во время долгого перелета…
Кейн вздохнул.
Местность выглядела безжизненной, и, судя по всему, на пищу и воду здесь рассчитывать не приходилось. С другой стороны, ему успели до смерти надоесть непролазные чащи джунглей и их ядовитая зеленая сырость. По сравнению с ними даже голые холмы выглядели привлекательнее, хотя бы и временно. Кейн покосился на их опаленные солнцем вершины и продолжил свой путь.
В левой руке у него по-прежнему был посох Нлонги. Пуританина по временам донимала совесть — хорошо ли тащить с собой предмет столь откровенно дьявольского происхождения?.. — но при всем том он никак не мог собраться с духом и выкинуть подарок старика.
И вот теперь, между тем как он шагал по направлению к холмам, в траве впереди него вдруг поднялась какая-то неожиданная возня. Трава же, надобно отметить, в некоторых местах превосходила высотой человеческий рост. Послышался тонкий пронзительный вопль и почти сразу — громовой рев, от которого содрогнулась земля. Стебли травы разлетелись в стороны, и прямо на Кейна выпорхнула тоненькая человеческая фигурка, мчавшаяся, словно подхваченная вихрем соломинка. Это была кофейно-смуглая девчонка, одетая всего лишь в коротенькую юбочку. За ней, быстро настигая, несся крупный лев.
Девушка с криком рухнула к ногам англичанина и, рыдая от ужаса, ухватилась за его сапоги. Бросив колдовской посох, Соломон вскинул к плечу мушкет и самым невозмутимым образом прицелился в оскаленную морду гигантской кошки, стремительно летевшей навстречу…
БАБАХ!!!
Девушка отчаянно завизжала и уткнулась в землю лицом. Страшный зверь взвился в последнем прыжке и беспорядочно перевернулся в воздухе, чтобы, упав, остаться лежать неподвижно.