Страница 2 из 37
А как же со вторым искушением, тщеславием современности, идеей, что исследования прошлых лет избавляют нас от их подробного рассмотрения? Покойный Стивен Джей Гулд справедливо указывал, что преобладающее изображение эволюции в популярной мифологии, карикатура, почти столь же вездесущая как лемминги, прыгающие с утеса (этот миф также ошибочен), является представлением о волочащих ноги обезьяноподобных предках, распрямляющихся постепенно, вслед за идущей вертикально, величественной фигурой Homo sapiens sapiens: человек как последнее слово эволюции (и в этом контексте это всегда мужчина, а не женщина); человек, как некто такой, для кого все и было направленно организовано; человек как магнит, который тащит эволюцию из прошлого к ее наивысшей точке.
Есть версия физика, которая, очевидно, менее тщеславна и которую я должен упомянуть мимоходом. Это – «антропный» взгляд, что непосредственно сами законы физики, или фундаментальные константы вселенной являются тщательно подстроенным подлогом, рассчитанным на то, чтобы человечество, в конечном счете, смогло существовать. Этот взгляд не обязательно основан на тщеславии. Это не должно означать, что вселенная была преднамеренно сделана, чтобы мы существовали. Это должно означать только, что мы здесь, и мы не могли быть во вселенной, которая была бы неспособна нас произвести. Как указывают физики, нет никакой случайности, что мы видим звезды на небе, потому что звезды являются необходимой частью любой вселенной, способной произвести нас. Еще раз, это не подразумевает, что звезды существуют, чтобы создавать нас. Это означает только, что без звезд не было бы никаких атомов в периодической таблице, более тяжелых, чем литий, а химия только трех элементов является слишком бедной, чтобы поддерживать жизнь. Наблюдение – вид деятельности, которая может продолжаться только в той вселенной, где Вы видите звезды.
Но есть еще кое-что, о чем следует сказать. Представленный тривиальный факт, что наше присутствие требует физических законов и констант, способных к созданию нас, существование таких мощных основных правил может все еще казаться дразняще невероятным. В зависимости от своих предположений физики могут счесть, что набор возможных вселенных значительно превосходит численностью то подмножество, законы которого и константы позволили физике развиться через звезды к химии и через планеты к биологии. Для некоторых это означает, что законы и константы должны были быть преднамеренно придуманы заранее (хотя это сбивает меня с толку, почему они расценивают это как объяснение чего-нибудь, давая возможность вопросу стремительно регрессировать к более обширной проблеме оправдания существования приспособленного, и в той же мере невероятного Предсозерцателя).
Другие физики менее уверены, что законы и константы могли изменяться. Когда я был младше, для меня не было очевидно, почему пять раз по восемь должно было дать тот же результат, что и восемь раз по пять. Я принял это как один из тех фактов, которые утверждают взрослые. Лишь позже я стал понимать, возможно, благодаря наглядности прямоугольников, почему такие пары умножения не могут измениться независимо друг от друга. Мы понимаем, что окружность и диаметр круга весьма зависимы, иначе мы могли бы ощутить искушение постулировать множество возможных вселенных, каждую с различным значением числа ПИ. Возможно, как доказывают некоторые физики, такие как Нобелевский лауреат, теоретик Стивен Вейнберг, фундаментальные константы Вселенной, которые в настоящее время мы рассматриваем как независимые друг от друга, в некотором полном Великом Объединенном времени будут восприниматься как имеющие меньше степеней свободы, чем мы сейчас думаем. Возможно, есть только один способ для существования Вселенной. Это подорвало бы мнение о том, что появление человечества является случайным стечением обстоятельств.
Иные физики, включая сэра Мартина Риса, астронома, настоящего президента Лондонского королевского общества, признают несомненное стечение обстоятельств, требующее объяснения, и объясняют это, постулируя множество фактических вселенных, существующих параллельно, взаимно отрезанных друг от друга, каждая со своим собственным набором законов и констант ( Эту идею «множества вселенных» не нужно путать (хотя это часто бывает) с «множеством миров» Хью Эверетта, объясняющих квантовую теорию, блестяще пропагандируемых Дэвидом Дойчем (David Deutsch) в «Структуре реальности». Подобие между этими двумя теориями является поверхностным и бессмысленным. Обе теории могли быть верными, или ни одна из них, или одна, или другая. Они были предложены, чтобы дать ответ на совершенно различные проблемы. В эвереттской теории различные вселенные не отличаются по своим константам. Но центральный вопрос теории, которую мы здесь рассматриваем, заключается в том, что у различных вселенных есть различные константы. ). Очевидно, мы, размышляющие над такими вещами, должны находиться в одной из этих вселенных, какими бы редкими они ни были, чьи законы и константы допускают нашу эволюцию.
Физик-теоретик Ли Смолин остроумно добавил «дарвиновский спин», который уменьшает очевидное статистическое неправдоподобие нашего существования. В модели Смолина вселенные рождают дочерние вселенные, которые изменяются по своим законам и константам. Дочерние вселенные рождаются в черных дырах, произведенных родительской вселенной, и они наследуют ее законы и константы, но с небольшой возможностью маленького случайного изменения – «мутации». Те дочерние вселенные, которые имеют все для того, чтобы воспроизвести нас (живут достаточно долго, чтобы создать черные дыры, например) являются, несомненно, вселенными, которые передают свои законы и константы своим дочерям. Звезды предшествуют черным дырам, которые в модели Смолина являются результатом рождений. Таким образом, вселенные, которые имеют все для создания звезд, одобрены в этом космическом дарвинизме. Свойства вселенной, которая способна передавать их в будущее, являются теми же самыми свойствами, которые попутно приводят к производству больших атомов, включая необходимые для жизни атомы углерода. Мало того, что мы живем во вселенной, которая способна к созданию жизни. Последовательные поколения вселенных прогрессивно развиваются, чтобы стать теми видами вселенных, которые, в виде побочного продукта, все более и более способны произвести жизнь.
Логика теории Смолина обязана привлекать дарвинизм, несомненно, в любом из мысленных образов, но что касается физики, я недостаточно квалифицирован, чтобы судить об этом. Я не нахожу, что физики осуждают эту теорию как определенно неправильную; самое плохое, что они могут сказать – что она лишняя. Некоторые, как мы видели, мечтают об окончательной теории, в свете которой предполагаемая точная настройка Вселенной, так или иначе, обернется заблуждением. Ничто из того, что мы знаем, не исключает теорию Смолина, и он ставит ей в заслугу – что было оценено учеными более высоко, чем многими непрофессионалами – проверяемость. Его книга – «Жизнь Космоса», и я рекомендую ее Вам.
Но это было отступление о ретроспективном взгляде в прошлое по версии физика. Версию биолога легче отклонить, начиная с Дарвина, хотя тяжелее до него, и это вызывает здесь наше беспокойство. У биологической эволюции нет никакой привилегированной родословной линии и никакой предначертанной цели. Эволюция достигла многих миллионов временных результатов (число выживших видов за время наблюдения), и нет никакой причины, кроме тщеславия – человеческого тщеславия, поскольку мы о нем говорим – чтобы назвать кого-то более привилегированным или наивысшим, чем любого другого.
Это не означает, что есть общий недостаток причин или рифм в эволюционной истории. Я верю, что сценарии повторяются. Я также верю, хотя это более спорно сегодня, чем было когда-то, что есть смысл в том, что эволюция, можно сказать, является направленной, прогрессивной и даже предсказуемой. Но эволюционный прогресс – решительно не одно и то же, что и прогресс человечества, и мы вынуждены жить со слабым и незавидным чувством предсказуемости. Историк должен остерегаться приведения аналогий, которые, казалось бы, даже до наименьших деталей повторяют кульминационные моменты человеческой истории.