Рерих

— Вот стараются! Если бы они так же картины писали!

СКАНДАЛ И УХОД А. И. КУИНДЖИ

В феврале 1897 года произошел грандиозный скандал, который привел к увольнению А. И. Куинджи из профессоров Академии художеств и добровольному уходу из академии его учеников.

Начало всей этой истории положил довольно банальный случай. Незадолго до того избранный на следующие пять лет ректор Анатолий Осипович Томишко (известный автор нижнего дворца в Петергофе) столкнулся лицом к лицу в канцелярии академии со студентом Крыжановским, который не знал нового ректора в лицо и не поклонился ему, как это было заведено. Новый ректор был амбициозным человеком и счел такое поведение ученика вызывающим, он окликнул Крыжановского и в довольно грубых выражениях выставил его из канцелярии, при этом ему на помощь пришли сторожа, которые с большим усердием вывели вон «невоспитанного ученика».

Студенты поддержали своего товарища, посчитав, что ректор должен извиниться перед обиженным студентом. Естественно, ректор этого делать не собирался, а посоветовавшись с вице-президентом академии графом И. И. Толстым, еще больше укрепился в своем решении. Студенты не успокаивались и решили объявить забастовку в знак протеста. Забастовка проходила мирно и спокойно. И для того чтобы не раздувать скандал, И. И. Толстой не стал привлекать полицию для усмирения студентов, как это делалось в других учебных заведениях. Он просто объявил бастующим, что если через три дня они не приступят к занятиям, то их всех исключат из академии. Но такие меры на студентов не подействовали, тут-то и вышел с инициативой Архип Иванович Куинджи.

На Совете академии Архип Иванович предложил себя в качестве «парламентария», сославшись на то, что студенты его очень любят и уважают. Члены Совета решили, что ученики и без переговоров вернутся в художественные классы, и никаких полномочий на переговоры А. И. Куинджи не дали. Тогда Архип Иванович решил сам пойти и поговорить со студентами, но те отказались его выслушать, объяснив, что члены Совета сочтут его за организатора забастовки, а они очень дорожат таким преподавателем. Но задетый за живое А. И. Куинджи продолжал настаивать и в конце концов ему дали слово. Архип Иванович говорил недолго и не очень зажигательно. Он тщетно уговаривал студентов приступить к занятиям, просил их сделать это хотя бы ради него и других таких же прогрессивных учителей академии.

Молодежь, возбужденная забастовкой, восприняла речь А. И. Куинджи серьезно, и даже было проведено голосование, но большинство все же высказалось за продолжение забастовки. И Архип Иванович вынужден был уйти ни с чем.

В это время Совет академии уже принял решение. Было вывешено объявление, в котором говорилось, что если «бастующие» в назначенный день не явятся на занятия, то все они будут считаться исключенными из академии. Студенты эту угрозу оставили без внимания, и все бастующие были исключены. Конечно, все это было не так бесповоротно, каждому из них предоставлялась возможность подать прошение о восстановлении в академии, и только нескольким зачинщикам забастовки в таком прошении было отказано.

Может, на этом вся история и закончилась бы, но Архипа Ивановича в Совете недолюбливали, а некоторые откровенно ему завидовали. Для А. И. Куинджи эта забастовка закончилась довольно плачевно. Нашелся слишком проворный бумагомаратель, и по доносу Архип Иванович был заключен сначала на два дня под домашний арест, а потом, 14 февраля, он получил «Повеление» великого князя Владимира Александровича, президента Академии художеств, в течение 24 часов подать прошение об отставке из профессоров академии. На такое решение, скорее всего, повлиял граф И. И. Толстой, которого Куинджи не очень жаловал во время своих выступлений на Совете, посвященных забастовке.

Прочитав «Повеление» об отставке, Архип Иванович от волнения потерял сознание и упал — у него оказалось больное сердце. Конечно, такого развития событий Архип Иванович не ожидал, как не ожидали такого поворота и его ученики. Все профессора и члены академии молча восприняли отставку А. И. Куинджи, никто из них не заступился за своего товарища. Только его студенты, в связи с увольнением учителя, организовали собрание и составили целую петицию в Совет, в которой выражали свое недоумение и возмущение. Эту петицию подписали не только ученики Куинджи, но и другие студенты, случайно оказавшиеся на собрании. Подписанную бумагу академисты торжественно вручили Архипу Ивановичу, подтвердив тем самым свою любовь, преданность и уважение.

Близкие друзья и ученики уговаривали его не подавать прошения об увольнении, обещая свою поддержку, но Архип Иванович не хотел еще больше усложнять своего положения, так как из Совета академии его все же не исключали. Ученики А. И. Куинджи, протестуя против увольнения профессора, решили в знак солидарности покинуть академию, несмотря на то, что до защиты диплома им оставалось меньше года.

Руководство академии пыталось вернуть учеников Куинджи. Им предлагались заманчивые поездки за границу, лучшие учителя и другие, весьма радужные, перспективы. Так, Николаю Рериху было предложено место в мастерской Репина, куда он вначале так сильно хотел попасть. Посредником в этих переговорах выступал друг Стасова художник В. В. Матэ, который обещал, что если Рерих согласится, то для него будет даже организована зарубежная стажировка за счет академии.

26 февраля 1897 года Николай Рерих рассказывал о своем трудном положении в письме к В. В. Стасову:

«Глубокоуважаемый Владимир Васильевич!

Простуженный и расстроенный, сижу теперь я дома и не могу сам побывать у Вас. Неприятно, что сердце как-то ноет — доктор говорит, что оно в порядке, только слишком сильно работает, но ощущение неприятное… Мои родные непременно хотят, чтобы я теперь же держал бы экзамены, во что бы то ни стало. В Москву ехать не придется. Академию окончательно решил бросить.

В ссоре Ивана Ивановича с Архипом Ивановичем нужно chercherz la femme — супруга Ив. Ив. постоянно, говорят, травила его за послушание и подчиненность Архипу. Я взял новый билет из академии, чтобы через несколько времени уйти по собственному желанию, а не считаться выбывшим по постановлению совета.

Если найдете мое писание глупым, сейчас разорвите… Простите за грязное маранье. Разболтался — не с кем говорить.

Был бы рад от Вас получить письмо. Глубоко Вас уважаю и предан крепко. Николай Рерих»[44].

Положение создалось серьезное, ученики Куинджи могли остаться без диплома художника. Архип Иванович срочно собрал своих студентов недалеко от академии в ресторане «У Бернара», который располагался на 8-й линии Васильевского острова. На этой встрече было решено все же писать конкурсные работы вне стен академии, не пользуясь казенной мастерской и денежными пособиями на краски, холст и натурщиков. Большинство студентов, среди которых был и Н. К. Рерих, намеревались закончить академию в этом же году. И только четверо — М. П. Латри, П. Н. Вагнер, В. И. Зарубин и Краузе — перешли в мастерскую пейзажиста А. А. Киселева, которого Совет академии назначил вместо А. И. Куинджи. Другие ученики сохранили преданность своему учителю и готовы были даже остаться вовсе без диплома. Но академия снова пошла на компромисс, всем ученикам разрешили защищать диплом без руководителя, по представленным ими работам.

Николай Константинович вспоминал об этом тяжелом для него времени:

«Ко мне подходил Матэ и предлагал перейти в мастерскую Репина, а на следующий год ехать за границу. Отвечаю:

— Василий Васильевич, помилуйте, ведь такая поездка на тридцать сребреников будет похожа.

За нашего Архипа Ивановича мы дружно стояли. Где же был другой такой руководитель искусства и жизни?! Никакими заграничными командировками нельзя было оторвать от него. Помню, один клеветник шепнул ему:

— Рерих вас продал.

А Архип Иванович засмеялся:

— Рерих мне цену знает…»[45]

44

Рерих Н. К. Письма к В. В. Стасову. СПб., 1993. С. 7–8.

45

Листы дневника.