Миссия в Китае

При входе в городок был выстроен почетный караул. Я сразу обратил внимание, что курсанты училища вооружены нашими модернизированными винтовками. Начальник училища заявил, что они считают наши винтовки лучшими из всех винтовок мира. Когда вместе с Хэ Инцинем я вошел в зал, то увидел под крышей гирлянды флагов почти всех государств мира, кроме наших и японских. Я решил этот факт без протеста не оставлять. Когда Хэ Инцинь после разбора учения и выражения благодарности советским советникам и нашей стране за помощь Китаю в борьбе с японцами пригласил нас к столу, я взял ответное слово, в котором заявил буквально следующее:

«Я очень польщен вашей оценкой, господин военный министр, и благодарю за приглашение к столу, так богато обставленному всевозможными яствами, но, как советский генерал, считаю неудобным сидеть в зале под флагами всех иностранных государств, кроме флага Советского Союза».

Мое заявление произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Хэ Инцинь извергал глазами огни и молния на начальника училища, который бросился искать советские флаги. Так как их не оказалось, он был вынужден доложить об этом Хэ Инциню. Последний, видя, что я к столу не иду и собираюсь уходить, отдал приказание снять все гирлянды с флагами и вынести их из зала.

Этот инцидент лишний раз показал нам нутро китайского руководства. В свою очередь мы дали им понять, что видим, как они, руководители Китая, относятся к Советскому Союзу, который оказывает их стране бескорыстную помощь. В то же время заставить военного министра срывать и выносить из зала флаги капиталистических держав было равносильно тому, что заставить собаку есть горчицу. Об этом инциденте узнали американцы, англичане и сам Чан Кайши. Через несколько дней я и мои ближайшие помощники были приглашены на чашку чаю в его загородную резиденцию. На приеме присутствовали Хэ Инцинь, Бай Чунси и некоторые другие генералы. Гоминьдановцы явно стремились замять инцидент, свести его к недоразумению и случайности. Мы старались в свою очередь не подавать виду, что чем-то были недовольны.

…По распоряжению самого Чан Кайши нашему послу А. С. Панюшкину и мне в горах южнее Чунцина в живописной местности были отведены две дачи. Спасаясь от сильной 40 — 42-градусной жары, я часто выезжал туда на ночлег. Не так часто туда же выезжал и А. С. Панюпшин. В один из выходных дней, будучи на даче, мы были приглашены на обед к нашему советнику Фомину. Во время обеда прозвучал сигнал воздушной тревоги: японская авиация совершила налет на этот район. К счастью, все дома и учреждения, расположенные неподалеку, от налета не пострадали. Но когда мы с Пашошкиным прибыли к своим дачам, то увидели одни развалины.

Трудно объяснить, как это получилось, но думаю, что без специального наводчика японская авиация не могла прицельно бомбить наши дачи. Кто не один раз направлял японскую авиацию на советское посольство, неизвестно. Но там было построено прочное бомбоубежище, хотя я в нем ни разу не отсиживался, а выезжал за город. Навести японские самолеты на дачи, которые занимали посол и военный атташе СССР, мог лишь тот человек или организация, которые очень хотели поссорить Советский Союз с Японией. По-видимому, без рук Дай Ли тут дело не обошлось.

В ходе работы мы не раз чувствовали причастность служб Дай Ли к снабжению нас дезинформацией. Но чаще всего сами китайцы, работая по заданию аппарата Дай Ли и собирая сведения о Японии, не знали, что их материал может потом лечь в основу дезинформирующего документа, который любезно предоставлялся в наше распоряжение.

Служба дезинформации располагала такими средствами и могла снабдить нас такой «дезой», которую очень трудно было отличить от действительно объективной информации. Например, составлялся документ, в который при умелом использовании известных фактов включались тщательно придуманные факты и планы, которые не шли вразрез с уже известными данными и подтверждали их как основу дезинформации. Дезинформатор, снабжая вас ложными документальными данными или устными сообщениями, всегда имеет в запасе мотивы оправдания неподтвердившихся действий или событий. Эти мотивы и оправдания он пускает в ход, чтобы доказать свое алиби и свою честность. У дезинформатора всегда наготове устные или документальные обоснования несостоявшихся действий по разным, не зависящим от него причинам. Надо было уметь из большого потока донесений и документов выбирать и правильно оценивать то, что заслуживало доверия, и отсеивать ложные и непроверенные донесения.

Начиная с сентября и особенно в октябре 1941 г. началась массовая переброска японской авиации с севера на юг, из Маньчжурии и Северного Китая. Эту переброску не раз подтверждали наши советники в районах и армиях. Но китайцы и американцы расценивали этот факт как японскую контрмеру в связи с прибытием на юг Китая, в район Куньмина и Гуйлиня, американских самолетов из группы генерала К. Челнолта. Не исключаю, что американцам очень хотелось именно так интерпретировать эти факты. Но все же какое-то беспокойство они испытывали и стали более активно, чем раньше, оказывать Чан Кайши военную помощь.

Сухопутные войска японское командование перебрасывало морем, о чем, хотя и с запозданием, мы узнавали с мест их выгрузки в южных портах. О военно-морских силах Японии мы почти ничего не знали, эти сведения японцы держали в большом секрете.

После подтверждения переброски более тысячи самолетов с севера на юг я убедился окончательно, что это уже реальная подготовка войны на просторах Тихого океана. Уверен, что подобные данные имел и Чан Кайши, который в октябре послал на юг, в провинцию Юньнань, Хэ Инциня для изучения обстановки на месте. С Хэ Инцинем отправились два моих помощника (по артиллерии и по инженерным войскам и сооружениям), которые помогли ему детально разобраться с оборонительной системой на южной границе Китая. По возвращении с юга Хэ Инцинь зашел ко мне в кабинет с топографическими картами и лично (случай небывалый!) проинформировал меня о положении в южных районах, об организации обороны, особенно автомобильной дороги Рангун — Куньмин. По словам Хэ Инциня, оборона южных провинций, в том числе и автомобильной дороги, была неудовлетворительной, что подтвердили мои помощники.

Я подумал, что подобные сведения имели и американцы и англичане, но сделать что-то реальное с целью укрепления обороны юго-западных районов Китая и коммуникации Рангун — Куньмин они не могли: не хватало сил. Один уже факт поездки Хэ Инциня в южные провинции говорил мне, что Чан Кайши и его генеральный штаб обеспокоены складывающейся обстановкой на юге, что они ждут там: серьезных событий…

Я уезжаю сражаться за Родину

В первых числах декабря 1941 г. я выехал из Чунцина в Чэнду для лечения открывшейся у меня старой раны. В это время в нашей стране сложилась тяжелая обстановка. Был самый разгар битвы за Москву, когда немецко-фашистские войска обошли с юга Тулу и подходили к Кашире, а на севере захватили Яхрому и форсировали канал Москва — Волга.

Город Чэнду — столица Сычуани. Там находилась база советских самолетов. Здесь же намеревалась развертываться одна из авиационных групп, прибывших в Китай под руководством американского генерала К. Челнолта.

В субботу 6 декабря 1941 г., находясь в одной из гостиниц Чэнду, я узнал, что туда прибыл американский посол вместе с военным атташе и американскими летчиками. С ними несколько английских офицеров. Встретившись в зале ресторана, мы обменялись мнениями о положении на Дальнем Востоке. Американцы и англичане в один голос заявили мне, что опасаться им сейчас каких-либо крупных осложнений в этом районе особенно не приходится. После победного исхода сражения под Чанша, а также победы Красной Армии в районе Ростова и в связи с упорными боями под Москвой едва ли японцы, по их мнению, сейчас решатся развязать войну на Дальнем Востоке против кого-либо, тем более что в Китае они связали себе руки. Поэтому, не опасаясь, что за это время что-либо произойдет, мои собеседники решили приехать в Чэнду и здесь спокойно отдохнуть от трудностей и неудобств Чунцина. На самом деле — в этом я не сомневался — они приехали в Чэнду ознакомиться с условиями дислоцирования их авиации. Возможно, они рассчитывали, что тяжелые бои за Москву соблазнят японцев начать наступление на наш Дальний Восток.