Миссия в Китае

Заснуть на циновках, кишевших всевозможными паразитами, под стук камней, производимый игроками в мачжан[54], было трудно. Сопровождавшие нас китайский генерал и полковник имели специальные простыни, пропитанные каким-то составом. От него все паразиты разбегались или подыхали.

С точки зрения изучения страны, нравов и условий жизни трудового люда наше путешествие было очень полезным. Только таким образом можно было увидеть и почувствовать настоящий Китай. Можно прожить годы в таких больших городах, как Пекин, Тяньцзинь, Шанхай, но, не поездив по деревням и селам, не увидев условий труда и жизни простых людей, совершенно не знать Китая.

После долгого путешествия мы наконец прибыли в Эныни, где находился штаб командующего 6-м районом. Нас встретил командующий войсками района генерал Чэнь Чэн. Среди гоминьдановских генералов он считался одним из прогрессивных. Советником при Чэнь Чэне был полковник Гончаров, которого я знал как хорошего командира еще по войне с белофиннами. Выказав ярко выраженную любезность, генерал отвел нам лучшие помещения в городе, но одновременно окружил шпиками, которые работали так неуклюже, что мы тут же их распознали. Мои беседы с командующим районом были довольно откровенными. Я знал, что уговорами его не увлечешь на активные действия против японцев. Для китайского генерала в то время понести потери в войсках и материальных средствах и не добиться при этом успеха значило потерять авторитет и ощутить личный материальный ущерб. Ему нужно было пообещать нашу материальную помощь и поддержку со стороны Чан Кайши.

Итак, мы обещали Чэнь Чэну добиться у Чан Кайши, чтобы на главное направление наступления было придано как минимум 100 орудий с тремя боекомплектами снарядов за счет группы Ху Цзуннаня, хотя понимали, что получить разрешение Чан Кайши на такое перемещение будет чрезвычайно трудно. Вместе с генералом мы изучили обстановку предстоящей операции. Наиболее слабым местом в обороне японцев оказался участок севернее Ичана, который почти со всех сторон окружали китайские войска, кроме одного выхода по дороге на Ухань. Каких-либо прочных укреплений в районе Ичана у японцев не было, если не считать окопов и глинобитных стен домов в китайских поселках.

По словам полковника Гончарова, сам Чэнь Чэн не один раз продумывал операцию по захвату Ичана. Генерал предложил мне рассмотреть план, разработанный им вместе с его советником. Когда я ознакомился с ним, то увидел вполне приемлемый и почти законченный план операции, с которым тут же согласился. Я сделал несколько дополнений: не ограничиваться дневными боями, шире применять ночные действия и привлечь к операции дополнительно артиллерию как маневренный резерв в руках командующего.

Изъятие 100 орудий у армейской группы генерала Ху Цзуннаня, которая была нацелена против Особого района, несколько снижало ее боеспособность и разряжало напряженность между войсками гоминьдана и КПК. Собственно, в этом также состоял наш расчет.

Во время обсуждения в генеральном штабе вопроса о составе и количестве привлекаемой для захвата Ичана артиллерии мы неожиданно получили поддержку командующего артиллерийскими войсками китайской армии. Эта неожиданная поддержка заставила меня задуматься над тем, что собой представлял этот человек. Я дал указание своему помощнику по артиллерии ближе познакомиться с ним. Вскоре оказалось, что этот китайский генерал почти без акцента мог говорить по-русски, был родом из Маньчжурии и, по-видимому, когда-то учился у нас. Его «откровенный» разговор с моим помощником происходил без переводчика — как говорят, с глазу на глаз. Больше о себе он ничего не сказал, вернее, отказался говорить, но и этого для нас было достаточно…

Атаку решили начать ранним утром на всех подходах к городу после 10 — 15-минутного артиллерийского налета. Одной из дивизий была поставлена задача перехватить дорогу, идущую из Ханькоу на Ичан, и развить по ней наступление как на Ичан, так и в сторону Ханькоу, навстречу возможному подходу японских резервов с востока.

Из бесед с Чэнь Чэном, а также на основании информации советника Гончарова я понимал, что и сам командующий, и его штабные офицеры были заинтересованы в захвате этого богатого района. Они, несомненно, могли лично поживиться за счет налогов с крестьян, которые собирали здесь по два урожая риса в год. В то же время они учитывали опасность того, что японцы будут усиленно сражаться за этот богатый район и могут привлечь на помощь резервы из Ханькоу, перебросив их по суше или по Янцзы. Планом операции предусматривалось выделение сильных заслонов с артиллерией на направления возможного подхода японских подкреплений, а также создание резервов для парирования вероятных контрударов японских войск.

Чэнь Чэн дал мне понять, что наступление на Ичан уже санкционировано самим Чан Кайши. В свою очередь я заявил командующему, что со стороны советников всех рангов он получит полную поддержку.

После нескольких неизбежных в таких случаях традиционных банкетов я в сопровождении китайцев и советников района выехал к командующему одной из армий генералу У Цивэю, войска которого стояли как раз против Ичана. Генерал У Цивэй произвел на меня хорошее впечатление. Он был подвижен, энергичен. И по разговору с ним, и по его характеру было видно, что он не прочь подраться с японцами.

В штабе генерала У Цивэя нам сказали, что в день нашего приезда японцы перешли в наступление и на одном участке захватили небольшую высотку, но дальше продвинуться не смогли. Так это было или нет, мы не знали. Возможно, генерал У Цивэй хотел нам показать, что его участок обороны наиболее активный. Я решил воспользоваться этим. Когда генерал усадил нас за обеденный стол, я поднял бокал и произнес первый тост за здоровье наиболее активного и воинственного генерала У Цивэя. Это ему очень понравилось. В конце обеда советник Гончаров предложил бравому генералу организовать ночную контратаку. Ночи были лунные, и выбить японцев с высоты, которую они захватили, было не так трудно. Я поддержал предложение Гончарова, и мы снова выпили за здоровье воинственного генерала У Цивэя. Генерал не мог отказаться и при нас через своего начальника штаба отдал соответствующее распоряжение.

Мы не знаем, была ли контратака, да и вообще захватывали ли японцы высоту, но утром генерал У Цивэй доложил мне, что ночная контратака прошла успешно, высота захвачена и что японцы понесли большие потери. Такому докладу я «поверил», поздравил генерала с победой и тут же отправил телеграмму в Чунцин военному министру Хэ Инциню и командующему районом генералу Чэнь Чэну о ликвидации наступления японцев на фронте армии У Цивэя.

Уезжая из района, мы расставались с китайскими генералами и офицерами как друзья, готовые поддерживать друг друга в проведении любых активных операций. Наш советник полковник Гончаров получил от меня личный инструктаж, как вести себя с китайским генералитетом: поддерживать их в любых активных операциях, помогать советами, но не противопоставлять открыто свое мнение; в случае внесения поправок в планы и решения китайцев делать так, чтобы они воспринимали их как свои собственные. После всех удачных операций не выставлять себя, наоборот, возвеличивать роль и талант активных и решительных китайских офицеров и генералов, а самому оставаться в стороне, незамеченным.

Возвращались мы из этой поездки пароходом по Янцзы, которая почти от самого Ичана с обеих сторон стиснута горами. Плавание вверх по течению многоводной и быстрой реки на паршивеньком пароходе отняло у нас более трех суток, но зато мы провели хорошую рекогносцировку, убедились, что непосредственно вдоль реки дорог нет. На Чунцин можно было наступать только по самой реке на пароходах или самоходных баржах. Китайцы для защиты этого направления имели несколько оборонительных узлов с орудиями, установленными в пещерах, которые были выдолблены в обрывистых берегах и хорошо замаскированы. Они могли держать русло реки под огнем прямой наводкой, будучи сами малоуязвимы для артиллерии или авиации японцев. По пути мы два раза выходили на берег, чтобы ознакомиться с этими оборонительными узлами. Оборону я искренне признал хорошей.

54

Мачжан — китайская игра в кости.