Миллион миль

Они не оставили нападение без ответа. Они постарались достойно ответить. И корабль первым вставал на пути каждой группы атакующих.

Прошел один час, за ним второй. Начался третий ас, но французские самолеты продолжали прилетать. Однако большая часть их бомб упала в открытом море. Серия за серией рвалась около мыса Европа, словно французы целились именно в него. Впрочем, может быть, они просто не хотели целиться в своих недавних союзников по борьбе с немцами. В тот день в воды вокруг Гибралтара упало две трети бомб. Да и те, что были сброшены прямо на Гибралтар, причинили на удивление мало вреда.

За все время бомбардировки только 4 бомбы разорвались в гавани. Старый город остался практически невредим, если не считать одну или две бомбы, разорвавшиеся возле Гражданского госпиталя, и одну у верхних ворот. В бухте Роскиа и вдоль дороги к мысу Европа пострадали несколько домов. Остальная взрывчатка досталась бульвару Аламеда и верхней части восточного склона Скалы.

Убитых можно было пересчитать по пальцам одной руки. Раненых было примерно столько же.

Налет стал великолепным примером неправильного использования сил. Он продлился 3 часа и закончился, так как остальные самолеты сбились с курса и не вышли к цели. Виши объявило о том, что 12 самолетов не вернулись. Французы не причинили Гибралтару такого вреда, который оправдал бы потерю 12 дорогостоящих бомбардировщиков и их экипажей.

Единственное зенитное орудие «Файрдрейка» — орудие «Q» — весьма отличилось. За время одного воздушного налета оно выпустило 162 снаряда! Временами ствол разогревался чуть ли не докрасна. Его расчет от постоянной пальбы просто оглох, и к некоторым матросам слух вернулся только через 2 недели. Увы, но один из них так полностью и не вылечился.

Во многих отношениях это было хуже, чем в Нарвике. На этот раз эсминец стоял неподвижно и не мог уклоняться, а потому был заманчивой целью для бомбардировщиков. Однако моряки потом говорили, что не испытывали ничего похожего на беспомощность, как в Норвегии. Ведь теперь они могли отбиваться. Они знали, что могут дать надлежащий отпор. Орудие «Q» приобрело широкую известность.

Но было в этом нечто мрачное и печальное. Ведь отбиваться приходилось от бывших союзников. И еще горше становилось от понимания того, что это неизбежно.

Но, как обычно, трагедия и комедия шли рука об руку. Трое молодых офицеров «Файрдрейка» купались на дальнем берегу Скалы, когда начался налет. Они не видели предупреждения, так как над этим пляжем не поднимались сигнальные флаги. Они видели самолет, но решили, что это наш. И тут внезапно они услышали свист бомб.

В галерее Уфицци висит знаменитая картина «Пизанские солдаты, захваченные врасплох во время купания». Что там пизанские солдаты! Им показалось, что бомбы падают прямо между ними и их одеждой. Купальщики понеслись галопом. Позднее они рассказывали, что узкая полоска пляжа показалась им просто бесконечной.

Большой воздушный налет закончился. Экипаж эсминца сделал все возможное, чтобы спасти тонущий траулер, но помочь тому было уже невозможно. А на «Файрдрейке» пришлось долго убирать стреляные гильзы, которыми была завалена палуба вокруг орудия «Q».

Ночь они провели в гавани, отдыхая. На следующее утро «Файрдрейк» вышел в море, некоторое время патрулировал, в 4 часа вернулся, а в 8 снова вышел в море.

Он отсутствовал два дня и вернулся 28 сентября. Проведя в гавани 2,5 часа эсминец ушел на Азорские острова.

Это был период, когда над Пиренеями нависла серьезная угроза. Казалось, что гитлеровские орды, которые уже сокрушили Францию подобно гуннами Аттилы, в любую минуту могут ринуться через горы. Испанцы промолчат, либо окажут чисто символическое сопротивление, и тогда немцы полностью оккупируют Иберийский полуостров.

В то время казалось более чем вероятным, что одновременно из Бордо будет отправлена экспедиция для захвата Азорских островов. Их значение для Оси было колоссальным. Это была непревзойденная база для подводных лодок и дальних самолетов-разведчиков. Если бы немцы захватили эти острова и сумели их удержать, то заблокировали бы половину Атлантики. Этот архипелаг почти посреди Атлантического океана был завидной добычей, к которой уже тянулись лапы противника.

Один слух сменялся другим.

Мы приняли «меры предосторожности». Мы послали соединение, чтобы перекрыть направления, с которых могла подойти десантная армада. Если бы противник отправил ее, мы ее перехватили бы. Но ничего не случилось. В течение 10 дней Соединение Н крейсировало неподалеку от островов. Сан-Мигель, Понта дель Гарда, Файял и Хорта — эти имена напоминали о славных днях прошлого. «Во Флоресе на Азорских островах лежит сэр Ричард Гренвилл…» Они были готовы проделать с германской эскадрой то же самое, что сэр Ричард проделал с испанцами. Вероятно поэтому немцы так и не показались. Они заправились в море и вернулись в Гибралтар.

7 октября в 9.00 эсминец вошел в гавань, но прежде чем они закончили завтрак, им приказали выходить в море, чтобы собрать рассеявшийся конвой. Как я говорил, даже здесь, на теплом юге, они не получили ни минуты отдыха.

В течение следующих 10 дней они лишь изредка появлялись в порту. Если «Файрдрейк» не сопровождал какой-нибудь конвой, он находился в патруле.

15 октября они вышли из Гибралтара, чтобы снова торчать возле острова Альборан. Погода была хорошей, видимость прекрасной. Эсминец лениво слонялся взад и вперед. Вдали смутно обрисовывались африканские вершины, с другой стороны время от времени мелькали горы Испании. Сам остров Альборан постоянно торчал перед глазами, причем на рассвете или на закате его можно было принять за авианосец, появившийся на фоне красного зарева.

А затем рано утром 18 октября пришло сообщение, из которого стало ясно, что этот поход может резко отличаться от остальных. В 1.00 они покинули зону патрулирования с приказом перехватить вражескую подводную лодку, маршрут которой стал известен. К этой охоте были привлечены и другие корабли. В 7.00, незадолго до рассвета, показался эсминец «Видетт». В 8.00 к ним присоединился «Рестлер».

Охота началась.

В полдень они установили контакт и атаковали лодку глубинными бомбами, но тут же ее потеряли. В полдень прилетели самолеты — это были английские разведчики, вылетевшие из Гибралтара. Они кружили над эсминцами, а те кружили в море.

В полдень эсминцы медленно шли на WSW, когда на «Файрдрейке» внезапно увидели, как один из самолетов спикировал, и сбросил бомбу, поднявшую столб воды. Корабль немедленно повернул в ту же сторону. Он был похож на ястреба, внезапно заметившего добычу.

Другие самолеты прилетели к месту атаки и начали поочередно пикировать. С мостика «Файрдрейка» напряженно следили за ними, пока эсминец пожирал расстояние, отделявшее его от заветного места. Сначала самолеты были похожи на мошек, но потом мошки превратились в ласточек, ласточки — в соколов, а соколы выросли в размерах до орлов. Они кружили и кружили, время от времени спускаясь к самой воде.

На помощь самолетам помчался и «Рестлер».

Воздух был совершенно прозрачным. По морю шла легкая зыбь. Эсминец установил гидроакустический контакт практически прямо под крутящимися в небе самолетами. Асдик не мог ошибиться, это была лодка в подводном положении. Она тихонько кралась где-то в глубине, невидимая морякам, невидимая летчикам. Однако чуткие пальцы асдика нашли ее.

Эсминец установил контакт и тут же бросился в атаку. Была сброшена серия глубинных бомб. Они ушли в глубину, оставив после себя только небольшие всплески. Когда эсминец оказался на почтительном расстоянии от этого места, прогремели взрывы. Сейчас это была рутина, к которой они привыкли за время войны.

Затем эсминец развернулся и повторил атаку. Корабль резко накренился при повороте, но в бурлящей воде они заметили под собой неясный силуэт, уже сбросив на невидимого врага новую серию бомб.

Тут подошел «Рестлер» и тоже вступил в бой, сбросив свою порцию глубинных бомб. Часы показали 17.00, потом 18.00, но преследование не прекращалось. Глубинные бомбы одна за другой летели в воду, разрываясь где-то в темных глубинах.