Страница 105 из 132
Радушно встретил Сугрива гостей и, узнав, кто они, предложил:
— Помогите мне вернуть царство, отнятое коварным братом, а я окажу вам помощь в поисках Ситы.
Поход
Время дождей, затянувшихся на все лето, совпало для Сугривы со счастливой порой. С помощью Рамы и Лакшмана он вновь водворился на престоле и не только вернул свою любимую жену Руму, но и взял после гибели брата в жены и его жену, прекрасную Тару. Наслаждаясь властью и любовью, он как будто забыл об обещании помочь Раме.
И отправился Рама к Сугриве напомнить о данном обещании:
— Близится осень, земля просыхает для битв, — гневно сказал он ему. — А где твоя помощь, царь?
Пробудилась у Сугривы совесть. Разослал он гонцов во все пределы обезьяньего царства. И наутро стекаются обезьяны под стены столицы. Являются и медведи, также отозвавшиеся на призыв обезьяньего царя. Сугрива сообщает, что созвал их просить о помощи Раме против коварного Раваны и призывает в поход на поиски Ситы.
С громогласным ревом двинулись за царской колесницей ряды обезьян и медведей. Впрочем, воины Сугривы не долго держали строй. Обезьянье войско вскоре поредело. Но обезьяны не струсили, не разбежались — им было невмоготу двигаться по земле и большая часть их передвигалась вдоль дороги прыжками от дерева к дереву. Медведи же шли, топая лапами и поднимая столбы пыли, служившие обезьянам ориентиром.
Достигнув пещеры Рамы, Сугрива разделил воинство на четыре корпуса по числу сторон света. Каждый корпус избрал одно направление. Во главе того, что пошел на юг, стояли наследник Сугривы и мудрый его советник Хануман.
Уже через месяц, не найдя следов Ситы, начали возвращаться корпуса с севера, запада и востока. Лишь южный корпус продолжал путь. До самого берега океана дошли воины, но не отыскали и здесь прекрасной Ситы. Верные принятому на себя долгу и боясь гнева Сугривы, они решили: лучше умереть у вод океана, чем возвращаться без Ситы назад. К счастью, встретившийся им брат царя коршунов, узнав, что они друзья Джатайи, сообщил, что Равана унес Ситу в свою столицу на остров Ланку.
И тогда Хануман, превратившись в исполина, оттолкнулся для прыжка от горы Махендры и, вытянув руки и балансируя хвостом, полетел в гигантском прыжке над океаном.
Рассказ Ханумана
Шли месяцы. Южное войско возвратилось в обезьянью столицу. И дошла до Рамы весть о прыжке Ханумана, но самого его все не было. Многие были уверены, что Хануман погиб. Что может сделать один, даже самый могущественный герой в стане врага, да еще такого, как Равана?! Но надежда не оставляла Раму, помнившего предсказание царя ястребов. И Хануман вернулся. Целую ночь длился рассказ о его приключениях.
— Я летел над волнами, — начал Хануман, — и моя огромная тень скользила по ним. Мой дальний родич Океан был ко мне благосклонен. Повелел он горе Майнаке подняться из пучины, но я, едва коснувшись ее, продолжал полет. Вскоре я узрел остров, весь в зелени и цвету, обнесенный золотой стеной. Опустившись на вершину горы, я стал дожидаться ночи, чтобы, сократившись в размерах, проникнуть в обрамленный золотом дворец Раваны. Конечно же, я решил, что Сита в гареме.
Рама застонал.
— Нет! Нет! — заверещал Хануман. — Не волнуйся, друг мой. Осмотрев всех красавиц, чем бы они ни были заняты, я не нашел твоей супруги.
Рама застонал еще громче.
— Не было ее ни в трапезной, ни в спальне Раваны. Я отыскал ее в священной роще, подобной небесному саду Индры. У алтаря, среди звероподобных стражников, выделялась красотой большеглазая юная женщина, схожая с ланью. Ее прекрасное тело было покрыто рванью. По бледному исхудавшему лицу катились слезы. На ее шее я узрел ожерелье, подобное тому, какое ты мне описал, но потемневшее от долгого ношения. Превратившись в букашку, я укрылся в коре дерева ашоки. В это время в рощу вошел Равана. Отослав ракшасок, он стал уговаривать Ситу стать царицей Ланки. Он соблазнял ее властью и сокровищами. Она же, выслушав, ответила слабым голосом: «Прочь иди, пес. Я принадлежу Раме. И тебя настигнет его гнев».
Равана, пригрозив Сите смертью, удалился во гневе. Она же приблизилась к дереву, где я сидел, чтобы повеситься на своих косах. И тут я ее окликнул и протянул твой именной перстень. Она прижала его к груди. Я рассказал о несметной рати обезьян и медведей, идущей к ней на выручку, и предложил унести ее на спине. «На твоей спине?» — засмеялась она. Это было и впрямь смешно. Ведь я разговаривал с ней в облике букашки. И я тотчас принял облик мужа. Но царевна все равно отказалась на меня сесть, ибо боялась потерять сознание и упасть с высоты в бушующие волны, и достала из одежды вот это, — Хануман протянул Раме драгоценный камень. Принимая его, Рама дружески обнял Ханумана, да так крепко, что тот едва не задохнулся.
Схватка
Высадилось на Ланке несметное обезьянье войско во главе с Рамой. Выехал ему навстречу Равана на колеснице впереди воинства ракшасов. Боги на небесах затаили дыхание. Индра призвал своего возничего, повелев ему отвезти Раме колесницу, чтобы бой был на равных.
И закипела битва. Равана пустил в Раму тучу стрел, на лету превратившихся в ядовитых змей. Рама выхватил свой лук, и его стрелы, обернувшись в орлов, пожрали змей Раваны. И взялся тогда Равана за свое роковое копье, неподвластное самой смерти. Пущенное могучей рукой, полыхая огнем, неслось оно с поднебесья. Но метнул в него Рама копье Индры, протянутое ему возницей. И рассыпалось грозное оружие Раваны, заполнив искрами полнеба, сам же Равана был ранен тремя стрелами Рамы и потерял сознание.
От гибели царя ракшасов спас его возница, выведя колесницу из боя. Очнувшись, Равана разгорелся гневом. Он, как и Рама, не смерти страшился, а бесчестия и позора. Битва возобновилась с еще большей яростью. Равана устремил на Раму булавы и дубины, секиры и молоты, когда же оружие иссякло, стал срывать вершины у гор и метать их в колесницу Индры.
И тогда возничий напомнил Раме, что Равану может сразить лишь оружие, сотворенное Брахмой. И появилась гигантская стрела, не уступавшая величиной предвечной Мере. Ее наконечник, окутанный дымом, вобрал в себя жар конца мирозданья. И задержать его не могли ни гранит, ни железо. Как игла мастерицы, что проходит сквозь лен, могла она пронизать всю землю.
Вслух повторив заклинанье из «Вед», приложил Рама стрелу на дугу лука, заправил конец ее в тетиву и натянул лук могучим усильем. И она понеслась неотвратимая, грудь Раване пробила и обратно в колчан сама возвратилась. Дух испуская, упал Равана на землю. Тотчас послышался рокот божественных барабанов, и ветер, ниспосланный небом, осыпал победителя ливнем цветов. Их аромат заглушил все запахи Ланки цветущей. Рассеялось зло. Во всех трех мирах, от Раваны освобожденных, спокойствие воцарилось.
И сразу же Освободитель вселенной Ханумана за Ситой послал.
Сидела Сита в саду Раваны, окруженная стражей из злых духов. Лицо ее было печально. Не ждала она от будущего ничего хорошего. Но вдруг зашевелилась листва, и Сита увидела на дереве Ханумана.
— Рама победил! Ты свободна! — воскликнул царь обезьян.
Радость Ситы была столь велика, что она потеряла дар речи.
И поднял Хануман луч, чтобы расправиться с Ракшасами.
— Не трогай их, — послышался слабый голос Ситы. — Они подневольные и невиновные в причиненных мне муках.
И вот предстала Сита перед Рамой, сияя красотой. Взор ее источал любовь.
— Я отомстил, — молвил царевич. — Твой оскорбитель наказан. В твоей верности я не сомневаюсь. Но ты, оскверненная взглядом нечистым, ко мне вернуться не можешь. Удались от меня, дочь Джанаки!
— Воля твоя! — ответила Сита, склонившись. — Разлука с тобою смерти подобна. И потому, я прошу, сложи для меня погребальный костер.
И вот уже сложены в пирамиду сухие стволы. Огненные языки в небо взметнулись. Исчезла в пламени Сита. Но вдруг возник из огня муж величавый в багряных одеждах, золотом шитых. Поднял ладони Агни над вихрем черных кудрей, и все увидели Ситу. Пламя ее не коснулось. И трижды возглас раздался, грому подобный: