Страница 125 из 144
С меня было достаточно. Я перешла в наступление.
— А что? — поинтересовалась я. — Кордильеры уже все обыскали?
— Нет, но… — начал он. И понял, что зарвался. Слишком легко поверил, что я пьяна, и потерял контроль над собой. — Ты ведь сама говорила, что это в Европе.
Перестав притворяться, я молча смотрела на него, с удивлением чувствуя, как постепенно стихает отчаяние, и его место занимает знакомая мне ярость, которая уже не раз толкала меня на необдуманные поступки.
Он тоже молчал. Поняв, что совершил ошибку, он теперь думал, как её исправить. Отвернувшись, он взял бутылку и долил стаканы. Молчание становилось просто ощутимым.
— Я скажу тебе правду, — вдруг сказал он. — Вижу, что другого выхода у меня нет.
— Давай, — согласилась я. — Неужели мне доведётся стать свидетелем уникального явления — ты скажешь правду?
— Ты что, совсем трезвая?
— Ни в одном глазу! — Я не скрывала своего удовлетворения. — Ну, я слушаю!
Ему достаточно было одного взгляда на обильно политый кактус. Свои комментарии он оставил при себе, а вслух сказал:
— Я в курсе твоих дел. Ты ведь знаешь, тебя искал весь Интерпол. Несколько месяцев назад сюда приезжал их человек и говорил со мной. Сначала они думали, что тебя уже нет в живых, потом о тебе стали появляться сведения, и они опять принялись за поиски. Они все время теряли тебя из виду и уже думали, что ты вернулась в Польшу и скрываешься здесь. Мне поручили передать им все, что я от тебя узнаю. Не понимаю, почему ты упорствуешь.
— Так, — сказала я. — И это все?
— И это все.
— Так просто?
— Ты сама видишь.
— Значит, мне надо постараться избавиться от своей мании преследования?
— Значит, надо.
Я сжалилась над несчастным кактусом и наконец решила сама выпить то, что осталось в моем стакане. Все остатки иррациональной надежды, если бы они ещё оставались в моей душе, сейчас должны были испариться окончательно. Я уже не думала о Мадлен, правду о ней мне он все равно не скажет. Дело в Интерполе. Для них гораздо важнее тайника в Пиренеях, дороже всех алмазов мира были бы мои записи в календарике Дома книги! А ведь Дьявол знал об этом! Я ему рассказала о конференции гангстеров и о том, как я все подслушала. А он не задал мне ни одного вопроса об этом и вообще не обратил на это обстоятельство никакого внимания.
Отсюда напрашивался только один вывод. Он совсем ошалел от любви к Мадлен и для неё пытался выжать из меня тайну. От Мадлен прямой путь ведёт к шефу. Их ничто не остановят, они сделают все, чтобы добиться своей цели, и главного помощника нашли в моем собственном доме! И подумать только, ведь он так легко мог добиться желаемого. Если бы он с самого начала убедил меня, что сотрудничает с Интерполом, если бы расспрашивал о секретах гангстерского синдиката, если бы заставил себя проявить по отношению ко мне хоть видимость чувства — я, несчастная, измученная выпавшими на мою долю переживаниями идиотка, позволила бы себя обмануть!
— И ты расспрашиваешь меня только для того, чтобы передать эту информацию Интерполу? — с иронией спросила я.
— Нужно же мне иметь представление о случившемся, — возразил он. — Представитель Интерпола скоро приедет.
— Вот я ему все и расскажу.
— Твоё дело, — произнёс он тоном разобиженной примадонны. — Интересно, его ты тоже будешь водить за нос?
Теперь я твёрдо знала, что мне грозит опасность. Неважно, что она не угрожала непосредственно моей жизни, зато меня могли похитить, оглушить, усыпить и кто знает что ещё сделать. Я стала повсюду носить с собой пружинный нож, похищенный ещё в Бразилии. Очень неудобно было носить его в кармане пальто — большой он был и тяжёлый, и это обстоятельство усугубляло моё раздражённое состояние. Я попыталась предусмотреть все пакости, которые мне могли бы сделать, и по возможности предотвратить их, но этих пакостей было такое множество, что я ограничилась установкой в моей автомашине купленного вместе с ней противоугонного устройства. Будучи включённым, оно жутко взвывало при малейшем прикосновении металлического предмета к автомашине. Я включала его каждый раз, когда покидала машину на срок, больший чем пять минут, и мне уже дважды удавалось вызвать милицейский патруль. Один раз какойто пьянчужка приложился к багажнику пряжкой от своего ремня, а другой раз я сама забыла отключить устройство и всунула ключ в замок дверцы. Хотя мне было очень неприятно, я стала задавать глупый вопрос «кто там?», прежде чем открыть дверь квартиры, ела и пила только собственноручно приготовленное и вообще делала все от меня зависящее для собственной безопасности.
Дьявол демонстрировал смертельную обиду и не скрывал своей неприязни. Между нами выросла стена, которую уже невозможно было пробить. И тем не менее непонятно, почему он не хотел уйти от меня, хотя я ему это и предлагала каждый день. От прежних терзаний не осталось и следа. Боже, какое облегчение испытала бы я, если бы наконец могла его не видеть! Никаких иллюзий у меня больше не было, осталась в душе лишь горечь. Да и она постепенно перерастала в ненависть — ненависть к этому человеку, который с такой беспощадной жестокостью жертвовал моей жизнью ради другой женщины.
Я не верила в представителя Интерпола и, когда тот позвонил по телефону, была ошарашена.
— Мадам, — галантно начал он, — я преисполнен восторга от того, что имею честь познакомиться с вами. Я прибыл специально для этого. Где бы вы желали встретиться со мной?
— Лучше всего в Главном управлении милиции, — не задумываясь ответила я. — Думаю, у них найдётся подходящее помещение.
Мой собеседник весело рассмеялся, дав понять, что оценил мой юмор.
— Я не убеждён, что это наилучшее место, — с лёгкой запинкой произнёс он. — Ведь я же прибыл неофициально. Предпочтительнее было бы встретиться на нейтральной почве. Так где же?
Мы договорились, что в таком случае он вечером просто придёт ко мне. В конце концов, самым безопасным местом была моя собственная квартира, единственным опасным элементом которой был Дьявол. И всетаки подозрительность не покидала меня. Положив трубку, я подумала немного и вдруг приняла решение. У меня ещё было время…
Майора Павловского я хорошо знала. То есть я не знала, есть ли у него дети и сколько им лет, что он любит на ужин и была ли в его жизни несчастная любовь, но я знала точно, что он уже много лет работает в Главном управлении милиции и занимает там ответственный пост. Он был на месте и принял меня, невзирая на отсутствие предварительной договорённости.
— Дорогой майор, — решительно начала я. — Прежде всего, прошу вас поверить, что я не сошла с ума. Потом вы сможете проверить это с помощью психиатра, пока же примите на веру. Я влипла в такую дурацкую историю, что собственными силами не могу из неё выпутаться и не знаю, к кому обратиться за помощью. Спасите меня!
— Расскажите вкратце, в чем дело, — предложил майор.
Я не представляла, как можно вкратце изложить все это неимоверное нагромождение событий, но честно попыталась:
— Будучи в Копенгагене, я случайно узнала одну вещь от одного человека, который, сообщив мне эту вещь, умер, так что теперь я одна знаю её. Это касается международного гангстерского синдиката, занимающегося азартными играми. С этим связан Интерпол. Может, вы и слышали, дело это тянется с прошлого года.
— Может, и слышал, — согласился майор, — если вы мне объясните, что именно.
— Интерпол устроил облаву, чтобы захватить все их имущество. Синдикат поспешно собрал все ценности и спрятал их, а покойник мне сказал, где именно. По ошибке. И я знаю это место. Бандиты увезли меня, чтобы выжать из меня тайну, но я подслушала их разговор, на которого узнала, что, выведав тайну, они меня убьют, поэтому ничего не сказала им. Ну, потом много чего было, мне удалось бежать. Я вернулась в Польшу, будучи уверена, что здесь окажусь в безопасности, но боюсь, что они и здесь настигнут меня.