Затерянный мир

Конечно, кое-что дети все равно установили. Многие вопросы имели отношение к транспорту, который строил доктор Торн для экспедиции Левайна. Но в целом этот список впечатлял своей непостижимостью.

Как-то Келли задумалась, что до всего этого бородачу в машине? Знает ли он что-то неизвестное им? Но бородач казался страшно ленивым. Едва ли он заметил, что Келли и Арби бегают по поручениям доктора Левайна.

Сейчас бородач смотрел на школьную дверь и не обращал на детей никакого внимания. Они дошли до конца улицы и сели на лавку, поджидая автобус.

Бирка

Котенок снежного барса высосал всю бутылочку молока и перевернулся на спину, раскинув лапки. Мелодично заурчал.

– Хочет, чтобы его погладили, – сказала Элизабет Гелман.

Малкольм протянул руку и потрепал котенка по животику. Малыш тут же выгнулся и вонзил острые зубки в его пальцы. Малкольм вскрикнул.

– Бывает и такое, – кивнула Гелман. – Дорджи! Нехорошая девчонка! Разве так встречают нашего знаменитого гостя? – Она взяла руку Малкольма. – Кожу не прокусила. Но все равно нужно промыть.

Дело происходило в научно-исследовательской лаборатории при зоопарке Сан-Франциско. Было три часа пополудни. Элизабет Гелман должна была высказать свое мнение по поводу присланных образцов, но ей пришлось задержаться для кормления подопечных малышей. Малкольм поприсутствовал на обеде маленькой гориллы, которая отплевывалась, словно человеческий младенец. Потом наблюдал за кормлением коалы и котенка снежного барса.

– Прошу прощения, что так вышло, – сказала Гелман, отведя Яна к крану и обмыв ему руку. – Но мне показалось, что лучше было тебе прийти сюда, пока все мои сотрудники на еженедельной конференции.

– Почему же лучше?

– А потому, что ты передал нам очень интересные образцы, Ян. Очень интересные! – Она вытерла насухо его руку, потом внимательно осмотрела. – Ну, ничего страшного, жить будешь.

– И что с образцами?

– Сам знаешь, они очень неоднозначны. Кстати, их добыли в Коста-Рике?

– Почему ты спрашиваешь? – Малкольму пришлось приложить усилие, чтобы голос звучал ровно.

– Потому что ходят сплетни, что там появляются неизвестные животные. А это именно неизвестное науке животное, Ян.

Элизабет провела его в небольшую приемную. Малкольм рухнул в кресло и положил трость на стол. Гелман приглушила освещение и включила проектор.

– Ладно. Вот увеличенное изображение первичного материала, пока мы не приступили к исследованиям. Как видно, он состоит из фрагмента ткани животного, процесс омертвления наступил уже давно. Размеры ткани – четыре на шесть сантиметров. К ней прикреплена зеленая пластиковая бирка, квадратная, со стороной в два сантиметра. Образец ткани был отделен ножом, но не особо острым.

Малкольм кивнул:

– Ты что, Ян, отхватил его перочинным ножом?

– Что-то в этом роде.

– Хорошо. Сперва рассмотрим образец ткани. – Слайд сменился изображением под микроскопом. – Это увеличенный гистологический срез покровного эпидермиса. Вот эти пробелы с неровными рваными краями – места, где поверхность кожи подверглась посмертным некротическим изменениям. Но самое интересное здесь – это посторонние клеточные включения в эпидермис. Видите, как много здесь хроматофоров, пигментных клеток? На разрезе хорошо заметно неравномерное распределение меланофоров и аллофоров. В целом рисунок эпидермиса напоминает таковой у лацерты или амблиринхуса.

– Это такие ящерицы? – поинтересовался Малкольм.

– Да. Сильно смахивает на ящерицу... хотя картина не совсем типичная.

Она увеличила изображение левой части снимка.

– Видишь вот эту клетку, с таким легким ободком? Мы решили, что это мышца. Хроматофоры могут произвольно открываться и закрываться. Значит, это животное может менять окраску, как хамелеон. А вон там, видишь большой овал со светлым центром? Это пора бедренной мускусной железы. В середине наличествует плотная субстанция, которую мы до сих пор анализируем. Но предварительное заключение – это самец, только у ящериц-самцов имеются бедренные железы.

– Ясно, – кивнул Малкольм.

Слайд снова сменился. Перед Яном возникло нечто, похожее на пористую губку.

– Рассмотрим поглубже. Это подкожные слои. Они нарушены из-за пузырьков газа, который выделился в результате разложения тканей. Но можно разглядеть сосуды – вот один, вон там второй, – окруженные гладкой мышечной тканью. Это не характерно для ящериц. Собственно, такого не увидишь ни у ящериц, ни у каких-либо иных рептилий.

– Другими словами, это похоже на теплокровных?

– Именно, – согласилась Гелман. – Ну, не млекопитающих, но птиц наверняка. Я бы сказала, что это был... гм, дохлый пеликан. Или что-то подобное.

– Угу.

– Только вот у пеликанов нет такой кожи.

– Понятно.

– Без перьев.

– Ага.

– Дальше, – продолжила Гелман. – Нам удалось извлечь толику крови из сосудов. Немного, но достаточно для анализа под микроскопом. Вот.

Слайд сменился. Появилось несколько клеток, в основном красных, и одна-единственная бесформенная белая клетка. Неприятное зрелище.

– Я не специалист, – проворчал Ян.

– Ничего страшного, я сейчас все проясню. Во-первых, красные клетки обладают ядром. Это характерно для птиц, а не млекопитающих. Во-вторых, необычный гемоглобин, отличающийся от гемоглобина остальных ящериц. В-третьих, расплывчатая структура белой клетки. У нас недостаточно материала, чтобы определить все точно, но есть подозрения, что это существо обладало необычайно высоким иммунитетом.

– И что? – пожал плечами Малкольм.

– Не знаю, из этого экземпляра много не вытянешь. Кстати, можно ли достать образец побольше?

– Если получится.

– Откуда, из Стороны-Б?

– Стороны-Б? – удивленно приподнял брови Ян.

– Ну, так написано на ярлычке. – Гелман поменяла слайд. – Должна признаться, Ян, что это очень занимательная метка. Здесь, в зоопарке, мы постоянно метим животных, и нам известны все коммерческие метки и клейма, применяемые в мире. Но эту никто раньше не видел. Вот она, увеличенная в десять раз. На самом деле она не крупнее ногтя на большом пальце. Обычная пластиковая поверхность с одной стороны, а с другой – тефлоновое покрытие с зажимом из нержавеющей стали, который и крепился на коже животного. Зажим совсем маленький, такие цепляют на молодняк. Животное, которое ты видел, точно было взрослой особью?

– Видимо.

– Значит, метка находилась на звере с тех пор, как он был детенышем. Это подтверждает и износ материала. На поверхности можно разглядеть следы ржавчины. Невероятный случай. Это пластик с примесью дюраля, из него делают шлемы для американского футбола. Он очень прочный, просто износиться он не мог.

– А что тогда?

– Почти наверняка какая-то химическая реакция, кислотное воздействие. Возможно, в виде аэрозоля.

– Вроде вулканических газов? – спросил Малкольм.

– Может быть, особенно в свете следующего открытия. Ты увидишь, что метка довольно широкая, девять миллиметров. Она полая.

– Полая? – сдвинул брови Малкольм.

– Да. Там внутри полость. Нам не хотелось открывать ее, потому мы просветили ее рентгеном. Вот.

Следующий слайд. Внутри метки Малкольм увидел путаницу белых линий и колбочек.

– Внутри тоже ржавчина, видимо, там побывали кислотные пары. Но сомнений нет – это была радиометка, Ян. Следовательно, данный экземпляр – не простое животное. Эта теплокровная ящерица, или что-то вроде того, была выращена и помечена кем-то с самого рождения. Вот это-то и сбивает с толку. Кто-то вырастил это существо! Ты знаешь, кто и как?

– Понятия не имею, – пожал плечами Малкольм. Элизабет Гелман вздохнула:

– Ты брехливый сукин сын. Малкольм поднял руку:

– Могу я забрать свой образец?

– Ян! После всего, что я для тебя сделала...

– Образец!

– Ты должен все объяснить.

– Обязательно объясню. Недели через две. И приглашу на обед.