На берегу Севана

Радостно, шумно было в этот день в селе Личк. Не принимал участия в общем веселье только один «водяной», века подряд пугавший крестьян своим грозным ревом. Он вдруг умолк, и, как ни странно, никто в селе и не заметил этого.

…Вечером на сельской площади собрался митинг, посвященный радостному событию. Героями дня были, конечно, юные натуралисты – Камо, Армен и их товарищи.

Арам Михайлович, приветствуя их от имени партийной организации, сказал:

– Имея таких детей, как вы, наша великая Советская страна всегда будет победительницей!

ПОЧЕМУ УМОЛК «ВОДЯНОЙ»

Если встать на восточном берегу Севана спиной к озеру и взглянуть на поля села Личк, может показаться, что там, колеблемое нежным горным ветерком, мягко волнуется другое, золотистое озеро – озеро пышно разросшейся пшеницы.

Комбайны с приятным хрустом срезают и обмолачивают колосья.

Когда бригадир Овсеп поднимает вверх руку и говорит: «Гоп!..» – это значит, что «амбар» комбайна полон и его нужно опорожнить. Подходит автомашина, забирает золотое зерно и отвозит его в колхозное хранилище.

После одной из таких погрузок Сэто и Артуш подошли к бригадиру Овсепу.

– Позволь мне и Артушу, – сказал Сэто, – пойти в село, нас вызывает секретарь комсомола.

– Какой секретарь? – нахмурился Овсеп.

– Секретарь нашей организации, комсомольской – Камо.

Лицо Овсепа прояснилось:

– Камо? Ну, идите, раз Камо зовет – он без дела от работы не оторвет. Что-нибудь важное…

На террасе у Камо собрались юные натуралисты села Личк. Когда к ним присоединились Сэто и Артуш, Камо сказал:

– Ну, теперь все в сборе, мы только вас и ждали. Нам сегодня придется решить важный вопрос: почему умолк водяной озера Гилли.

– А ведь и в самом деле, – удивился Артуш, – его что-то совсем не слышно…

– Да разве он, боясь нас, подаст голос? – похвастался Грикор.

– Нам сейчас не до шуток, – остановил его Камо. – Мы, юные натуралисты села Личк, должны сегодня раскрыть тайну озера Гилли и положить конец всяким вздорным «чудесам» так же, как и тайне «Врат ада», которую мы раскрыли… Мы разделимся на два отряда. Один из них пойдет на Черные скалы, другой – на озеро Гилли.

– Не орет? Ну что ж, тем лучше, что не орет. Чего же нам беспокоиться теперь? – удивился Сэто.

– Как это «тем лучше»? – притворно возмутился Грикор. – Люди со дня рождения слушали его приятный голос, а он, видите ли, вдруг замолчал… Все привыкли, сжились… Всем теперь чего-то не хватает без него…

– Должны ли мы выяснить, чем был вызван этот рев? Как вы думаете? – спросил Армен.

Ребята зашумели:

– А как мы это выясним?

– Это тайна нашего ученого, он не желает нам ее доверить, – сказал Камо.

– Нет, пока я не узнаю, как ты хочешь выяснить тайну озера, я никуда не пойду, – отозвалась Асмик и обиженно отошла на другой конец террасы. – Всё какие-то тайны, загадки… Этот Армен всегда держит нас в тревоге!

Армен улыбнулся.

– Почему моя тайна? Разве не Арам Михайлович дал нам ключ к решению вопроса? – краснея, как обычно, сказал он. – И не ясно разве все? Скажите, кто из вас слышал, как орет водяной, с того дня, как мы выпустили из пещеры воду?

– Никто…

– Я многих спрашивал – никто не слышал… Неужели не понятно, что есть какая-то связь между водой, которая была заключена в Черных скалах, и водяным озера Гилли?

Асмик обернулась:

– А, поняла, поняла… Какая же я глупая!.. Идем скорее, идем!..

– Поняла, да не совсем. Связь есть, но почему же он, этот водяной, орал, никто из нас не знает. Вот то, что мы хотим узнать, – сказал Армен.

– Сэто, нашему ученому нужны два мешка соломы, самой мелкой. Пойди возьми два мешка и набери соломы у колхозных молотилок, – командовал Камо. – Только не забудь – самой мелкой… А ты, Грикор, ступай попроси бригадира Овсепа дать нам одного осла. Мешки с соломой, кирки, ломы погрузите на осла и возьмите его с собой – вы с Арменом пойдете на Черные скалы. Все, что Армен ни прикажет, выполнять беспрекословно!.. Я, Асмик и дедушка Асатур пойдем на озеро… Да, возьмите с собой Артуша, он сильный и смелый парень, пригодится.

Так Камо распределил обязанности каждого. Вскоре оба отряда были готовы к походу.

– Мы о самом важном не договорились, – сказал Армен. – Камо, когда ты должен быть на озере?

– Как по-твоему, когда мне надо быть?

– Когда? Погоди, подсчитаю. Мы доберемся до Черных скал к часу. В два часа будем в пещере. Дела там у нас на полчаса… Сколько будет километров от Черных скал до Гилли?

– Около пяти.

– Около пяти? Ну, если принять во внимание наклон горы, надо дать воде тоже минут тридцать. Значит, ровно в три тебе нужно быть с фотоаппаратом на том самом месте, где мы тогда сделали снимок с водяного. Станешь там же, палец – на спуске затвора. Не упусти, сейчас же щелкни!

– Страшно интересно!.. – сгорая от любопытства, вертелась на месте Асмик. – Идем, чего же вы ждете?

Немного спустя Камо и Асмик вышли из села. По дороге к ним присоединился дед Асатур. Борода у деда была, по обыкновению, заботливо подвернута и уложена за пазуху, на плече висело ружье. Он шел спокойным, размеренным шагом, по-видимому вполне довольный всем, что окружало его. Тревога покинула деда, и лицо его было ясным и мирным, спокойно светились еще полные жизни глаза. Он, казалось, поздоровел, даже помолодел.

– Дедушка, – обратился Камо к старику, – ты заметил, что с тех пор, как водяной перестал орать, и Месроп не орет?

– Глупый человек этот Месроп, – вздохнул дед. – Он у нас, как говорят, ложка дегтя в бочке меда… Все кругом поумнели, а у него башка все такой же темной осталась. Тайком в старую часовню ходит… Скажи, дурной, какая сила у этого сухого камня? Мой кум Мукел, блаженной памяти, хорошим каменщиком был. Он смеялся над нами, говорил: «Крест на камне в этой часовне я вырезал, а вы ходите да прикладываетесь к этому кресту, целуете, святым называете…» Да, темные, темные мы были люди…

Дед немного помолчал, сделал две – три затяжки из своей трубки, затем продолжал:

– Месроп умолк потому, что его заставили замолчать. Такой фрукт сам не замолчит… В те дни, когда вы воду из пещеры выпускали, Баграт так его к стене прижал, так отделал… Еще немного – в куски бы разорвал! Знаешь ведь ты, какой Баграт горячий. «Ты, – говорит, – собачий сын, колхозный работник или дьякон? Ты своим провокациям положи конец, а не то я тебя в такой пресс зажму, что разом тебя выровняет… Ни одного кривого местечка не останется…»

Асмик представила себе бледного дьякона Месропа зажатым в пресс и фыркнула: костлявые руки и ноги торчат из-под досок, извиваются, как клешни у рака…

– Смеешься? А что ты думаешь, Баграт не сделает? Сделает! Боевой человек, дисциплину любит, всех подтянул. Погляди, какой колхоз устроил – на диво!.. Да, Камо-джан, ты говоришь: ребята в Черных скалах воду остановят? Зачем?

– Это уж тайна Армена. Опять тайна!

Они подошли к берегу уже знакомой нам самой короткой реки в мире.

– Река будто помелела. Что скажешь, Камо?

Камо улыбнулся. На верхней губе его дрогнули заметно выросшие черные усики.

– А как же иначе, дедушка? У нас небось август месяц?

– Что ж, что август? Эта река в самые засушливые годы никогда так не спадала даже в августе, – настаивал дед.

Камо по-прежнему загадочно улыбался. Любопытство сжигало Асмик.

– И ты, и ты научился у Армена из всего тайну делать! Ну, говори, говори же, в чем дело? – нетерпеливо требовала она.

– Что ж мне говорить, не ясно ли и так?.. Когда мы выпустили керосин в озеро на вершине Дали-дага, не дошел ли он до Гилли?

– Хорошо, дошел.

– Если мы сделаем это теперь, то керосин попадет уже не в Гилли, а в пруд, где полощутся твои гусята.

– Как это, парень? – удивился дед.

– Вот непонятливый народ! Ясно же. Керосин попадает в водный поток, вытекающий из «Врат ада», оттуда в канал, а из канала – на наши поля, в сельский ручей, в пруд…