На берегу Севана

– И-и, шалый, станешь ли ты когда-нибудь таким, как Армен? – засмеялась она и открыла дверь курятника.

– Профессором?

– Путным, умным…

– Стану, стану! Время терпит. Тише едешь – дальше будешь. Куда ты торопишься? – И, выхватив курицу из рук матери, Грикор убежал.

Большой шум подняла тетка Сона, мать Сэто. К ней ребята за наседкой и не обращались, но Сона сочла необходимым вмешаться. Стоя на плоской крыше своего дома, она, размахивая руками, кричала:

– Я таким сорванцам, как вы, курицы не дам, не дам!..

Грикор сделал попытку утихомирить ее:

– Мы, тетка Сона, ферму устраиваем. Понимаешь, ферму! От гусей и уток отбоя не будет… Тетка Ашхен, – обратился он к одной из женщин, – дай нам наседку дней на двадцать пять. Половину выводка подарим тебе.

– Ты дурной, станет дикая птица ждать, пока ты соберешься ее дарить! – вмешался вышедший на шум Сэто.

Дело осложнялось. Но тут неожиданно загремел бас деда Асатура.

– Эй, Ашхен, Астхик!.. Эй, бабы, девушки, несите-ка все, у кого есть, по наседке, дайте этим ребятам! Назад от меня получите. Живей, живей! Что рты разинули? – по-хозяйски командовал он.

В селе старого охотника уважали. В трудные минуты он всегда соседу на помощь придет, всегда добрый, гостеприимный. Не было в селе человека, который не попробовал бы его охотничьей добычи.

– Ну, раз дед Асатур говорит, значит есть какой-то толк в этом деле, – сказала Ашхен и пошла за курицей.

Одна Сона продолжала шуметь на своей крыше:

– О бороде своей забыл, в детство впал!

– Эй, дочь Ато! – погрозил ей старик. – Не слышу я, что ты там мелешь, да по лицу вижу – худое. Недоброго ты рода… Погляди-ка, какие матери у этих ребят, не то, что ты… Их дети и в школе первыми, и ферму вот устраивают. Ты бы лучше не бубнила, а сыном занялась, в люди вывела, человеком сделала, а то только по горам он у тебя и лазит…

Ребята пошли по домам колхозников. Асмик подробно излагала у всех дверей казавшийся фантастическим план организации птицеводческой фермы, Грикор веселил колхозниц своими шутками, а дед Асатур авторитетно поддерживал ходатайство ребят:

– Давайте, давайте, они хорошее дело затеяли!

На следующий день, как только кончились уроки, наши друзья помчались в колхозный сарай, находившийся на краю села. За ними следовала шумная толпа школьников.

«Где сажают наседок?» – слышалось со всех сторон. В этом нестройном хоре можно было расслышать и голос Артуша.

– Камо хочет свое секретарство обессмертить необычайным делом, – язвил он.

– А что же? – откликнулся один из его товарищей. – Каждый человек должен себя большим, хорошим делом показать.

Тут из толпы вышла пионервожатая Аракс:

– Камо, пусти нас, мы помогать пришли. Мы вынесли особое решение о шефстве над наседками.

– Шефы?.. Над нашими наседками?.. А ну, покажите, как вы умеете шефствовать, – засмеялся Камо. – Пожалуйте!

Аракс повернулась к своим пионеркам:

– Товарищи, сюда!

Девочки вбежали в сарай и под руководством Асмик занялись клушками.

Пионерки клали в гнезда по десять – двенадцать яиц и, посадив наседок, привязывали их за ноги к колышкам. Но растревоженные клушки не соглашались приступить к исполнению своих обязанностей.

– Что здесь, обезьяну, что ли, водят? – сердито ворчал дед Асатур, отгоняя теснившихся у дверей сарая ребятишек. – Кур не видали?

– А что нам с этими яйцами делать, дедушка? – спросила Асмик, указывая на корзину с отобранными яйцами несъедобных птиц – чаек, цапель.

– Эти?.. Эти, я вам уже сказал, отдайте рыбному тресту.

– А не сберечь ли? – спросил Армен. – Мы будем кормить ими наших птенцов.

– Армен умнее всех нас, – признался Камо. – Спрячем эти яйца. Ничего лучше и придумать нельзя.

Три недели ухаживали Асмик и ее подруги за наседками. Три недели Армен, пользуясь аккумуляторами, непрерывно поддерживал равномерную температуру в инкубаторах. Три недели дед Асатур с длинным кинжалом на поясе и ружьем за плечами сторожил колхозный сарай. Каждый раз, заметив Сэто, дед грозил ему:

– Ты у меня не вертись тут, как лиса-воровка, не то шкуру сдеру!

Деда Асатура разбирало нетерпение. То и дело заходя в сарай, старик смотрел на сидящих рядами наседок, на инкубаторы и как-то раз шепотом спросил Армена:

– Скажи, Армен, а эти штуки какой ученый выдумал?

– Инкубаторы, дедушка, наши советские инженеры построили.

– Да-а… – глубокомысленно протянул дед. – И ты думаешь, они птенцов высидят?

– Инкубаторы? А как же! Обязательно высидят, дедушка. Для того они и построены. Ты так говоришь, точно в первый раз слышишь, что в нашем селе в инкубаторах цыплят выводят. Не видал разве?

– Ну, я ведь все время в полях да в горах или ночами село стерегу – некогда и посмотреть было. А слыхать – слыхал, – оправдывался дед.

ЖИВАЯ ИЗГОРОДЬ

Школьники села Личк проявляли все возрастающий интерес к организуемой юными натуралистами ферме.

По решению бюро комсомольской организации пионерские отряды на своих очередных собраниях обсуждали важный и неотложный вопрос: чем и как можно помочь в организации фермы диких птиц.

На собрании двух пионерских отрядов были приняты решения вырыть на берегу ручья глубокий водоем. Пионеры другого отряда вызвались нести дежурство в сарае и помогать юным натуралистам в их повседневной работе.

В одном из отрядов возник такой вопрос: чем же кормить наседок и их будущих птенцов?

Кто-то сказал:

– Колхоз даст корм.

Ему возразили:

– Колхоз, конечно, даст корм, но ферму устроили мы, школьники, и мы тоже можем кое-что добыть. Зачем все от колхоза требовать? Поля полны кузнечиков, островки на Гилли – червями, мхом, – почему бы не использовать все это?

– Знаете что? – сказал один из пионеров: – дикие утки очень любят корни камышей и молодые побеги. Можем пойти и за ними после уроков.

– А разве куры не любят муравьиных яиц? – вмешался другой.

– Ого! Ты что же, хочешь, чтобы мы из-за кур разоряли красивые города муравьев?

– «Красивые города»?.. – засмеялся первый. – Они только портят колхозные луга. Эти «красивые города» надо уничтожать: они попадают в зубцы жаток и портят их… Идем! И луга колхозные очистим от муравьиных гнезд, и яиц наберем. Знаете, какой это корм для птиц! Что может быть вкуснее!..

На одном из собраний пионервожатая Аракс, потряхивая черными кудрями, сверкая глазами, спрашивала у своих пионерок:

– Ну, скажите, какая же может быть ферма без изгороди? Сарай со всех четырех сторон открыт. Разве можно в таком помещении птиц разводить?.. Вылупятся птенцы – что же, вы их в сарае держать будете? Выйдут, а тут их скотина затопчет…

– Кошки потаскают! – раздался чей-то тоненький голосок.

– Почему только кошки? Если забора не будет, и лисы придут!

– Да, но из чего же мы сделаем изгородь? – спросила одна пионерка. – Леса у нас нет, а кто нам даст железо?.. – Помолчав, она добавила: – Один тростник у нас. Разве из тростника?..

– Нет, коровы поломают, – возразила Аракс. – Давайте лучше живую изгородь устроим. Будет расти, густеть, высокой станет…

– Живую?.. Как так – живую? – загудели пионерки.

– Обыкновенную… Из терновника. Выроем вокруг сарая канаву и посадим.

– А где мы терновник достанем?

– Грикор знает, он нам покажет… Грикор, – спросила Аракс у вошедшего мальчика, – где терновник растет? Много терновника?

Грикор сразу сообразил, зачем понадобился терновник, и ответил им неторопливо и серьезно:

– Терновник? Сколько хотите! Много. Вот только кишка тонка его вырыть да снова посадить.

– А ты что думаешь – у пионерок моего отряда сил не хватит? – рассердилась Аракс. – Ты нам только место покажи и скажи, как надо рыть, чтобы корней не попортить.