Рой

– Что с ним случилось?

Мае достала увеличительное стекло, опустилась на колени и склонилась над кроликом. Быстро перемещая стекло, она осмотрела тушку с разных сторон. Потом сказала:

– Тушка частично съедена.

– Съедена? Но кем?

– Бактериями.

– Погоди-ка, – спросил Чарли Давенпорт, – ты думаешь, это сделали Тета-ди? Ты думаешь, его сожрала кишечная палочка?

– Это мы скоро узнаем, – ответила Мае. Она достала из поясной сумки несколько стеклянных пробирок, внутрь которых были вставлены ватные тампоны на проволочках.

– Но прошло так мало времени…

– Времени прошло достаточно, – возразила Мае. – При высокой температуре скорость роста бактерий увеличивается.

Она быстро взяла мазки с разных участков тушки разными тампонами и аккуратно вставила тампоны обратно в пробирки.

– При такой жаре Тета-ди наверняка растет очень агрессивно.

– Это естественно для бактерий – если у них есть подходящая питательная среда. Их рост очень быстро входит в фазу логарифмической прогрессии, когда они удваиваются каждые две или три минуты. Я полагаю, что именно это здесь и происходит.

Я сказал:

– Но если это верно, то, значит, рой…

– Я не знаю, что это означает, Джек, – быстро произнесла Мае. Она посмотрела на меня и едва заметно покачала головой. Намек был ясен: «Не сейчас».

Но у остальных мысли развивались в том же направлении.

– Мае, Мае, Мае… – сказал Чарли Давенпорт. – Ты утверждаешь, что рои убили кролика для того, чтобы его съесть? Чтобы вырастить больше кишечных палочек? И создать больше роев?

– Я этого не говорила, Чарли, – ее голос звучал ровно, почти успокаивающе.

– Но ты так подумала, – продолжал Чарли. – Ты думаешь, что рои поедают плоть млекопитающих с целью размножения…

– Да. Я так думаю, Чарли, – Мае осторожно сложила пробирки с мазками в сумку и поднялась на ноги. – Но теперь мы взяли образцы культур. Мы посмотрим их под микроскопом, исследуем – и увидим то, что увидим.

– Готов поспорить, если мы вернемся сюда еще через час, эта белая слизь исчезнет, и тушка будет покрыта черной пылью. Новыми наночастицами. И постепенно их наберется достаточно, чтобы сформировать новый рой…

Мае кивнула:

– Да. Я тоже так думаю.

– И поэтому вокруг фабрики исчезла вся живность? – спросил Дэвид Брукс.

– Да, – Мае откинула со лба прядь волос. – Это происходит уже не один день.

Какое-то время все молчали. Мы стояли вокруг тушки кролика, повернувшись спинами к ветру. Плоть кролика таяла с такой быстротой, что мне показалось, будто тушка уменьшается буквально у нас на глазах.

– Нам лучше поскорее избавиться от этих чертовых роев, – сказал Чарли.

Мы все разом повернулись и пошли к складу.

Все молчали.

Говорить было не о чем.

Пока мы шли, некоторые из тех мелких птичек, которые сновали по пустыне в тени кактусов чолла, внезапно вспорхнули в воздух и, чирикая, полетели впереди нас.

Я сказал, повернувшись к Мае:

– Получается, вся живность исчезла, а птицы остались?

– Выходит, что так.

Стайка птиц покружилась и вернулась обратно, а потом расселась на песке в сотне ярдов от нас.

– Может быть, они слишком маленькие, и рои не обращают на них внимания, – предположила Мае. – Потому что у птиц слишком мало плоти.

– Возможно, – я подумал, что может отыскаться и другое объяснение. Но для того, чтобы узнать это наверняка, я должен был проверить программный код.

Я вошел из-под солнца в тень под гофрированным навесом и двинулся вдоль ряда машин к двери складского помещения. На двери виднелись таблички, предупреждающие о разных опасностях – о радиоактивных нуклидах, микроволнах, биологической опасности, взрывчатых веществах, лазерном излучении. Чарли сказал:

– Видишь теперь, почему мы держим все это дерьмо снаружи?

Когда я подошел к двери, Винс передал по рации:

– Джек, тебе звонят. Переключаю на твой сотовый.

Телефон у меня в кармане запищал. Наверное, это Джулия. Я достал трубку и откинул флип.

– Да?

– Пап… – это был Эрик. Судя по голосу, парень был чем-то недоволен. Я вздохнул.

– Да, Эрик.

– Когда ты вернешься?

– Не знаю, сынок.

– Ты приедешь к ужину?

– Боюсь, нет. А что? Какие-то проблемы?

– Она такая противная!

– Эрик, просто скажи мне, в чем проблема.

– Тетя Эллен все время возится с ней. Так нечестно.

– Эрик, я сейчас очень занят, поэтому объясни мне внятно, что не так?

– Почему? Что ты делаешь?

– Скажи мне, что не так, сын.

– Ничего, – Эрик явно надулся. – Если ты не приедешь домой – тогда это все равно не имеет значения. Кстати, а ты сейчас где? В пустыне?

– Да. Откуда ты узнал?

– Я разговаривал с мамой. Тетя Эллен заставила нас поехать к ней в больницу. Так нечестно. Я не хотел ехать. А она все равно меня заставила.

Я вздохнул.

– Ну, как там мама?

– Она выписывается из больницы.

– Она уже прошла все обследования?

– Доктора хотят, чтобы она еще осталась, – ответил Эрик. – Но она хочет выписаться. У нее только скобки на руке, и все. Она говорит, с остальным все в порядке. Пап! Почему я все время должен делать, как говорит тетя Эллен? Так нечестно.

– Дай мне поговорить с Эллен.

– Ее сейчас нет. Она повела Николь покупать ей новое платье для спектакля.

– А кто остался с тобой дома?

– Мария.

– Хорошо. Ты уже сделал уроки?

– Нет еще.

– Вот этим и займись, сын. Я хочу, чтобы ты сделал уроки до ужина. – Потрясающе, как эти слова вырываются у родителей – будто сами собой.

Я уже дошел до двери склада и теперь рассматривал предупреждающие таблички. Некоторых обозначений я не знал – например, ромбика с четырьмя разноцветными квадратиками внутри, и на каждом квадрате – разные цифры. Мае открыла дверь и вошла внутрь.

– Папа… – Эрик заплакал. – Когда ты приедешь домой?

– Я не знаю. Надеюсь, уже завтра, – сказал я.

– Хорошо. Ты обещаешь?

– Обещаю.

Я слышал, как он шмыгает носом, потом послышался другой звук, погромче.

– Эрик высморкался в рукав рубашки. Я сказал, что он может позвонить мне снова, попозже, если захочет. Настроение у парня вроде бы улучшилось. Мы распрощались.

Я спрятал телефон в карман и вошел внутрь склада.

Внутри складское помещение было разделено на две большие комнаты перегородкой из стеллажей. Вдоль всех четырех стен тоже тянулись ряды полок. Бетонные стены, бетонный пол. В одной из комнат были еще одна дверь и убирающиеся в рулон гофрированные роль-ворота для грузовых машин. Сквозь узкие окна с деревянными рамами в помещение проникал горячий солнечный свет. Натужно гудели кондиционеры, но, как Мае и говорила, на складе было довольно жарко. Я закрыл за собой дверь и осмотрел уплотнители. Это была обычная обивка от непогоды. Да, склад действительно негерметичен.

Я прошел вдоль стеллажей, заставленных контейнерами с запасными частями для фабричного и лабораторного оборудования. Во второй комнате находились более обычные вещи – чистящие средства, туалетная бумага, запасы мыла, коробки с овсяными хлопьями и пара холодильников, набитых едой.

Я повернулся к Мае.

– Где изотопы?

– Вон там, – она провела меня вокруг срединного стеллажа, к круглой стальной крышке, вмурованной в пол. Крышка была около трех футов в диаметре и очень напоминала утопленный в пол контейнер для мусора, если не считать светящегося значка «радиационная опасность» и цифрового замка по центру. Мае присела и быстро набрала код.

Крышка с шипением поднялась над полом.

Я увидел лестницу, которая спускалась в круглую камеру со стальными стенками. Изотопы хранились в металлических контейнерах разных размеров. Наверное, Мае могла определить, что где, по одному внешнему виду, потому что она сказала:

– Есть селен-172. Возьмем его?

– Конечно.

Мае спустилась по лестнице вниз.

– Да прекратишь ты наконец? – в углу склада Дэвид Брукс отпрыгнул от Чарли Давенпорта. Чарли держал в руках большой флакон «Виндекса» – моющего средства для окон. Он опробовал разбрызгивающий механизм и в процессе слегка обрызгал Дэвида. И, судя по всему, не случайно.