Рой

Но пока я наблюдал за этим отбившимся от рук роем, я заметил, что черное облако не просто роится в обычном смысле этого слова. Волнообразные перемещения, казалось, были только частью сложного движения роя. Кроме волнообразных движений, облако еще и периодически расширялось и сжималось, как будто дышало. А время от времени оно то истончалось и поднималось выше, то уплотнялось и почти распластывалось над землей. Эти изменения наблюдались постоянно, в определенном ритме – или, скорее, в нескольких ритмах, накладывающихся один на другой.

– Черт, – сказал Рики. – Я не вижу остальных. Но я знаю, что оно не одно. – Он снова включил рацию: – Винс! Ты видишь остальные?

– Нет, Рики.

– Где остальные? Ребята, скажите мне, вы их видите?

По всей фабрике захрипели рации.

– Рики, оно одно, – сказал Бобби Лембек.

– Оно не может быть одно.

– Рики, сенсоры не регистрируют ничего другого, – это была Мае Чанг.

– Рой только один, Рики, – подтвердил Дэвид Брукс.

– Он не может быть один! – Рики сжимал рацию так крепко, что у него побелели костяшки пальцев. Он нажал на кнопку. – Винс! Подними давление до семи.

– Ты уверен?

– Выполняй.

– Ну ладно, если ты в самом деле думаешь…

– Перестань болтать без толку и делай, что тебе говорят!

Рики говорил о том, чтобы поднять положительное давление внутри здания до семи фунтов на квадратный дюйм. На всех фабриках с повышенными требованиями к чистоте поддерживалось положительное давление, чтобы частицы пыли не могли проникнуть внутрь помещения ни через какую щель, чтобы пыль выдувало из помещения потоком выходящего воздуха. Семь фунтов на квадратный дюйм – это большое позитивное давление. Вовсе не обязательно делать давление таким большим, чтобы удержать снаружи пассивные частицы пыли.

Но, конечно, эти частицы были не пассивными.

Глядя, как облако частиц кружится и извивается, постепенно приближаясь к нам, я обратил внимание на то, что иногда частицы отражают солнечный свет и серебристо мерцают. Потом мерцание угасает, и облако снова становится черным. Наверное, это блестят пьезопанели, когда от них отражается свет. Но такое мерцание доказывает чрезвычайно высокую мобильность отдельных частиц роя – потому что все облако ни разу не засеребрилось одновременно, только по частям.

– Ты вроде бы сказал, что Пентагон отказался от проекта из-за того, что вы не смогли контролировать рой в ветреную погоду…

– Да. Мы не могли.

– Но в последние дни здесь, наверное, дуют очень сильные ветры.

– Конечно. Обычно ветер усиливается к вечеру. Вчера достигал скорости в десять узлов.

– Тогда почему этот рой не рассеивается от ветра?

– Потому что он решил эту проблему, – сказал Рики. – Рой адаптировался к ветру.

– Как?

– Смотри дальше – может, и сам заметишь. Когда налетает порыв ветра, рой съеживается и прижимается поближе к земле, а когда ветер ослабевает, рой расширяется и поднимается повыше.

– Это обусловленное поведение?

– Именно. Никто его не программировал, – Рики прикусил губу. Может быть, он снова мне врет?

– Значит, ты хочешь сказать, что ваши микрокамеры способны обучаться?

– Да-да.

– Но каким образом они могут обучаться? У них же нет памяти.

– Э-э… Ну, это долгая история, – сказал Рики.

– У них есть память?

– Да, у них есть память. Очень ограниченная, но есть. Мы встроили в них блок памяти: – Рики нажал кнопку на рации: – Кто-нибудь что-нибудь слышит?

Сквозь треск помех послышались ответы:

– Пока нет.

– Ничего.

– Никаких звуков?

– Еще нет.

Я спросил у Рики:

– Они издают звуки?

– Мы не уверены. Иногда кажется, что издают. Мы пытаемся их записать… – Он пощелкал пальцами по клавиатуре, быстро переключая изображения, увеличивая их одно за другим, по очереди. Потом покачал головой и сказал: – Мне это не нравится. Оно не может быть одно. Хотел бы я знать, где остальные.

– Откуда ты знаешь; что там есть и другие?

– Потому что они всегда появляются все вместе, – Рики нервно покусывал губы, напряженно вглядываясь в монитор. – Интересно, что же сейчас не так…

Долго ждать нам не пришлось. Через несколько мгновений черное облако оказалось всего в нескольких ярдах от здания. И внезапно оно разделилось надвое, а потом разделилось еще раз. И теперь на мониторе были видны три роя, кружащиеся друг возле друга.

– Сукины дети! – воскликнул Рики. – Остальные прятались у него внутри! – Он снова нажал на кнопку рации: – Ребята, все три роя здесь. И они очень близко.

Надо сказать, они были уже слишком близко, и камера, расположенная низко над землей, не давала полного обзора. Рики переключился на камеры, показывающие вид сверху. Я увидел три черных облака, которые двигались параллельными курсами вдоль стены здания. Поведение роев казалось предельно целеустремленным.

– Что они пытаются сделать? – спросил я.

– Пробраться внутрь, – сказал Рики.

– Зачем?

– Спроси лучше у них. Но вчера один из них…

Внезапно из-под группы кактусов, которые росли неподалеку от здания, выскочил кролик с пушистым хвостом и побежал в пустыню. Все три роя немедленно развернулись и погнались за кроликом.

Рики снова переключил картинку в мониторе. Теперь на весь экран передавалось изображение с камер, расположенных низко над землей. Три черных облака окружали кролика, который скакал очень быстро, – размытое светлое пятно на экране. Рои неслись за ним вслед с потрясающей скоростью. Их поведение было ясным и определенным – они охотились.

На мгновение я ощутил какую-то необъяснимую гордость. Программа «Хи-Доб» работала отлично! Эти рои вели себя точно так же, как львицы, преследующие газель, – настолько целеустремленным было их поведение. Черные облака резко развернулись и разделились, отрезая кролику путь к бегству справа и слева. Все три роя действовали очень согласованно. Теперь они начали сближаться.

Внезапно один из роев метнулся вниз и окутал кролика. Остальные два роя набросились на кролика мгновением позже. Образовавшееся в результате черное облако было настолько плотным, что кролика в нем было совсем не видно. Вероятно, зверек перевернулся на спину, потому что я увидел его задние лапы, судорожно бьющиеся в воздухе над черной тучей.

Я сказал:

– Они его убивают…

– Да, – Рики кивнул.

– Я думал, это рой-камера.

– Да, верно.

– Но как тогда они его убивают?

– Мы не знаем, Джек. Но это происходит быстро.

Я нахмурился.

– Значит, ты уже не в первый раз это наблюдаешь?

Рики нервно жевал губы. Не отвечая, он пристально смотрел на экран.

– Рики, ты уже видел такое раньше? – снова спросил я.

Он тяжело вздохнул.

– Да. В первый раз такое случилось вчера. Вчера они убили гремучую змею.

Я повторил про себя: «Вчера они убили гремучую змею». И сказал:

– Господи, Рики…

Я вспомнил людей в вертолете, которые разговаривали о мертвых животных. И задумался – что еще Рики от меня скрывает?

– Да.

Кролик больше не дрыгал ногами. Одна лапа, торчащая из черного облака, только мелко конвульсивно подрагивала, а потом застыла. Черное облако клубилось низко над землей вокруг мертвого кролика, слегка поднимаясь и опускаясь. Это продолжалось почти минуту.

Я спросил:

– Что они делают теперь?

Рики покачал головой.

– Я не уверен… Но в прошлый раз они тоже это делали.

– Это выглядит почти… как будто они его едят.

– Я знаю, – сказал Рики.

Конечно, такое предположение было абсурдно. Модель поведения «Хищник-Добыча» – это всего лишь биологическая аналогия. Я смотрел на пульсирующее черное облако и думал, что его поведение сильно напоминает поведение зависшей программы, Я точно не помнил, какие правила мы запрограммировали для отдельных агентов на случай, когда конечная цель будет достигнута. Настоящие хищники, конечно, поедали бы свою добычу, но разве подобное поведение могло быть у этих микророботов? Значит, облако микророботов, скорее всего, просто кружится в замешательстве. И если так, вскоре оно снова должно начать двигаться.