Разоблачение

Сандерс развернулся и бросился вверх по лестнице, с трудом сдерживая ликование. Блэкберна выперли! Интересно, подумал Сандерс, стоит ли об этом кому-нибудь сказать – Синди, например?

Но пока он добирался до четвертого этажа, коридоры наполнились приглушенным жужжанием: все сотрудники; выскочили из своих кабинетов и теперь обменивались мнениями, стоя у дверей, – надо полагать, слухи об увольнении уже просочились и сюда. Сандерса не удивило, что сотрудники были встревожены. Хотя Блэкберна и недолюбливали, его увольнение взволновало всех. Такие резкие действия, да еще в отношении лица, близкого к самому Гарвину, родили чувство неуверенности в собственном положении сотрудников.

У дверей в кабинет Сандерса встретила встревоженная Синди:

– Том, вы в это не поверите! Гарвин увольняет Фила.

– Ты шутишь! – сказал Сандерс. Синди кивнула.

– Никто толком не знает, за что, но, очевидно, это как-то связано с приездом телевизионщиков прошлым вечером. Гарвин сейчас внизу объясняется с представителями «Конли-Уайт».

За спиной Сандерса кто-то завопил: «По электронной почте передают сообщение!» – и коридор мгновенно опустел – все разбежались по своим кабинетам. Сандерс присел за свой стол и нажал на клавишу компьютера. Изображение на экране шло непривычно медленно – по-видимому, оттого, что все в здании включили свои компьютеры одновременно.

В кабинет вошла Фернандес и с порога спросила:

– Это правда – насчет Блэкберна?

– Думаю, что да, – ответил Сандерс. – Сейчас как раз проходит сообщение по электронной почте.

ОТ: РОБЕРТА ГАРВИНА. ПРЕЗИДЕНТА И ГЕНЕРАЛЬНОГО ДИРЕКТОРА

КОМУ: ВСЕЙ СЕМЬЕ «ДИДЖИКОМ»

С ГЛУБОКИМ СОЖАЛЕНИЕМ И ЧУВСТВОМ ЛИЧНОЙ ПОТЕРИ Я ОБЪЯВЛЯЮ О ТОМ, ЧТО СЕГОДНЯ ПРИНЯЛ ОТСТАВКУ ПОЛЬЗОВАВШЕГОСЯ НАШЕЙ ВСЕОБЩЕЙ ЛЮБОВЬЮ И УВАЖЕНИЕМ ГЛАВНОГО ЮРИДИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТАНТА ФИЛИПА А. БЛЭКБЕРНА. ОКОЛО ПЯТНАДЦАТИ ЛЕТ ФИЛ БЫЛ ВЫДАЮЩИМСЯ СОТРУДНИКОМ НАШЕЙ ФИРМЫ, ПРЕКРАСНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ И МОИМ БЛИЗКИМ ДРУГОМ И СОВЕТНИКОМ. Я ЗНАЮ, ЧТО МНОГИМ, КАК И МНЕ, БУДЕТ НЕДОСТАВАТЬ ЕГО МУДРОГО СОВЕТА И ТОНКОГО ЮМОРА. Я УВЕРЕН, ЧТО ВСЕ СОТРУДНИКИ ПРИСОЕДИНЯТСЯ КО МНЕ В ПОЖЕЛАНИЯХ ФИЛУ УДАЧИ В ЕГО НОВЫХ НАЧИНАНИЯХ. СПАСИБО ТЕБЕ ОТ ВСЕГО СЕРДЦА, ФИЛ. СЧАСТЬЯ ТЕБЕ. ОТСТАВКА ВСТУПАЕТ В СИЛУ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО, ДО НАЗНАЧЕНИЯ ПОСТОЯННОГО ЮРИСКОНСУЛЬТА ЕГО ОБЯЗАННОСТИ ВРЕМЕННО ВОЗЛАГАЮТСЯ НА ГОВАРДА ЭБЕРХАРДТА.

– Как это понимать? – спросила Фернандес.

– Это следует понимать так: «Я выгнал эту ханжескую задницу».

– Так и должно было случиться, – сказала Фернандес. – Особенно после того, как он рассказал вашу историю Конни Уэлш.

– А как вы об этом узнали? – спросил Сандерс.

– Элеонора Врайз…

– Она сама вам сказала?

– Нет. Но Я знаю, что Элеонора Врайз – очень осторожный адвокат, как и вообще юристы, связанные со средствами массовой информации. Самый надежный способ уцелеть там – не допускать к печати сомнительных материалов. Чувствуешь сомнение – запрети. Вот я и спросила себя: почему попала в печать такая явно провокационная, лживая заметка о «мистере Свинтусе»? Только лишь потому, что Врайз знала – у Уэлш очень надежный информатор в самой фирме, причем информатор, хорошо осознающий возможные юридические последствия. Информатор, который, передавая сведения, смог убедить также Врайз, что фирма не подаст на газету в суд за напечатание этой статьи. Ну а поскольку ни один крупный руководитель никогда ничего не понимал в законах, единственным возможным источником сведений мог быть только юрист высокого ранга.

– То есть Фил…

– Да.

– Господи…

– Влияет ли это на ваши планы? – спросила Фернандес.

Сандерс задумался.

– Нет, не думаю, – сказал он. – Скорее всего, Гарвин все равно бы выгнал его сегодня.

– Откуда такая уверенность?

– Прошлой ночью мне подкинули патрончиков, и сегодня у меня появилась надежда.

В кабинет вошла Синди и спросила:

– Вы не ждете чего-нибудь из Куала-Лумпура?

– Жду.

– Вот оно – пришло в семь часов утра. – Она положила на его стол ДАТ-кассету, выглядевшую точь-в-точь как та, на которой был записан разговор Сандерса с Артуром Каном.

Фернандес посмотрела на Сандерса. Тот пожал плечами.

В половине девятого он переслал бумагу, переданную; ему Босаком, на личный факс Гарвина. Затем попросил: Синди снять копии со всех факсов, присланных ему Мохаммедом Джафаром накануне ночью. Сандерс провел большую часть ночи, изучая бумаги, присланные ему Джафаром. Это было очень интересное чтение.

Джафар, конечно, не был болен; он вообще никогда не болел. Эту сказочку придумали Кан на пару с Мередит.

Засунув ДАТ-кассету в гнездо видеомагнитофона, Сандерс повернулся к Фернандес.

– Может, все-таки объясните? – спросила та.

– Надеюсь, что объяснений здесь не понадобится, – сказал Сандерс.

На экране монитора возникла надпись:

5 СЕКУНД ДО ПРЯМОЙ ВИДЕОСВЯЗИ:

DC/M-DC/S

ОТ: А. КАН

КОМУ: М. ДЖОНСОН

На экране появилось изображение Кана, находящегося на заводе; затем поле экрана расщепилось надвое, и полэкрана заняла Мередит, сидящая в своем кабинете в Купертино.

– Что это? – спросила Фернандес.

– Запись их воскресной видеосвязи.

– А мне казалось, все записи были стерты?..

– Так оно и есть, но остались копии в Куала-Лумпуре. Мне прислал их мой друг.

На экране компьютера Кан кашлянул и заговорил:

– О, Мередит… Я несколько озабочен.

– И совершенно напрасно, – ответила Мередит.

– Но мы по-прежнему не можем выйти на уровень прототипов. Нужно менять очистители воздуха. И как можно скорее. Надо поставить получше.

– Не сейчас.

– Но это необходимо, Мередит!..

– Пока нет.

– Но эти очистители не годятся: мы оба думали, что они подойдут, и ошиблись.

– Не принимай близко к сердцу.

Кан взмок, нервно потирая подбородок, он сказал:

– Но Том все поймет – это только вопрос времени. Ты же знаешь, он не дурак.

– Ему будет не до этого.

– Это ты сейчас так говоришь…

– К тому же он уйдет с работы. Кан вздрогнул.

– Почему? Я не думаю, что он…

– Поверь мне, он уйдет. Он не захочет со мной работать.

Сидя в кабинете Сандерса, Фернандес подалась вперед, не отрываясь от экрана, и прошептала: «Ни черта себе…»

– Почему не захочет? – спросил Кан.

– Поверь мне пока на слово: он не захочет. Он уволится в течение первых же сорока восьми часов после моего назначения.

– Но откуда такая уверенность?..

– А что ему остается? Все в компании знают, что у нас с ним был роман, и если возникнут осложнения, никто ему не поверит. Он достаточно умен, чтобы понять это. Если он вообще хочет работать, то у него не останется другого выбора, кроме как принять первое же предложение о переводе на другую работу и уехать.

Кан кивнул, вытирая капли пота, катящиеся по щекам.

– А мы тогда скажем, что это он внес изменения в проект завода?

– Но он же будет это отрицать!

– Да он об этом никогда и не узнает. Пойми, к тому времени его уже не будет.

– А если он не уйдет?

– Уйдет, не бойся. У него жена, дети… Уйдет.

– А если он позвонит мне насчет сборочной линии?..

– Выворачивайся как-нибудь, напусти туману – я знаю, ты это умеешь. Так, а теперь вспомни, с кем еще Сандерс разговаривал?

– Ну, иногда с бригадиром, с Джафаром. Джафар, конечно, все знает, и он довольно щепетильный парень, знаете… Боюсь, что он…

– Отправь его в отпуск.

– Да он только что из отпуска вышел!

– Ничего, предоставь еще один. Артур, мне нужна всего одна неделя!

– Господи… – сказал Кан. – Я не уверен…

– Артур! – перебила его Мередит.

– Что, Мередит?

– Как раз сейчас новый вице-президент определит для себя, кто оказал ему услуги, чтобы воздать за них в будущем.